- Папа, расскажи о Доле…
Во заимке охотничьей тепло. Не повалыш дворовой, тут печь нужна: далеко на промысел идти, не поспеть к дому, а тут, во лесной избенке, и обогреешься, и ночь переждешь, и добычу да снасть в порядок приведешь.
Свечка горит – не спят путники. Сын от сквозняка ноги на лежаке упрятал, на огонь глядит. Отец на плахе плужок для птичьего промысла ладит.
- Расскажи о Доле!
Отец улыбается, да глубоко в глазах печаль прячет.
- Она красивая. Глаза у нее – что васильки. Платье цветное – полянки лесной ярче. Руки, как у мамы твоей – работящие да добрые. А уж запоет – все живое забудется, ее одну слушать станет.
- Хорошая у нас Доля…
Заснул сын. А к отцу сон не идет…
- Расскажи мне о Доле – просит в ушах голос сына.
Ему бы иное рассказал…
- Она корявая, крикливая да оборванная. У нее залитые хмелем глаза, а на плечах – рваная рогожа. Руки у нее дряблые да трясливые.заскулит – отплюнешься, завизжит – раскаешься. А уж взвоет на весь свет тоскливые свои песни – сам вместе с нею на луну собакой заноешь.
Было время – думал я, что Доля – как девка:подрастет да в работу войдет – тут и бери ее за себя. Видел я доли барские во шелках да с пряниками. Видел я Доли рабочие – с серпами да мозолями. Каждую себе норовил ухватить. Не дались – ходит каждая за одной лишь своей семьей, на своих лишь домочадцев работает. И красивые, и богатые, и работящие – да все чужие. Уж молил я и бар и оратаев – дайте Доли толику. Смеялись все. Говорили: не залежится у тебя и кус нашей Доли – утечет меж пальцев дождевою водой. И спросил я – где моя Доля? Указали мне люди дорогу – под калинов куст у кабатчика. Как нашел я ее – не поверил: вся в парше,во грязи да хмелю валяется. И проклял я Долю свою. Запустил хозяйство, землю забросил, к сулее привык, а она паршивая – тут как тут: я во двор иду – и она за мной ковыляет, я к реке иду – она мне ведра несет, я от нее в леса – а она мне с дерева уж петлю подает. Я ну – драть-колотить свою Долю, а она – смеется, говорит – не того колочу.
Отдышался я, образумился. Понял, что принять эту Долю придется мне. Но мириться с ней – нельзя: так и в канаве преставиться можно.
Стал я поля от пней корчевать – Доля стонет, отдыха просит, а все со мной на дрын налегает. Стал я пшеницу сеять – плачет она,наоровит в теньке на мешках заснуть, а все одно – мне посев отбирает. Собрал я пшеницу – накормил себя, да и Доле хлеба дал. А она уже и иная стала – здоровее чуть дышит. Продал я зерно на ярмарке, прикупил и Доле гостинцев – платок да бусы. Подал ей – слезами залилася, обнимала меня. Уж и пригожею совсем стала.
Так и вырастил, всхолил я свою Долю – во труде да ласке. Ведь за что не возьмешься – в том твоя Доля тебе и помощница.
Стала она теперь – раскрасавица: глаза – что васильки. Платье цветное – полянки лесной ярче. Руки, как у мамы твоей – работящие да добрые. А уж запоет – все живое забудется, ее одну слушать станет. Каждому человеку Доля – что сестра-двойня. Куда он – туда и она. И сам он свою Долю взрастить да воспитать должен, из чего ему и приходится любоваться ли ею, иль отплевываться.
Не бойся своей Доли, но и воли ей не давай. И пусть у тебя найдется что сказать доброго о ней, когда дети твои спросят тебя:
- Папа! Расскажи о Доле!