Передача Ивана Толстого о произведении Георгия Иванова "Дело Почтамтской улицы" оставила глубокий след в умах и сердцах жителей нашего дома, как бывших, так и ныне живущих. Всех волновал вопрос, в какой именно квартире могли происходить данные события, вымысел это, или, правда.
Убили ли кого-нибудь в самом деле в квартире №2? Тем более, Адамович?
«Почтамтская 20, богатый буржуазный дом стиля 90 годов. Напротив – окна в окна дворец Фредерикса, министра двора, чопорно-аристократическая улица, начинающаяся с Исаакиевской площади и здесь кончающаяся, упираясь в казармы Л. Г. Конного полка»*.
Попробуем рассмотреть все возможные варианты.
Где же эта квартира миллионерши Беллей, тетки господина Адамовича? Этот вопрос вконец измучил как собственников, так и нанимателей по Почтамтской, 20.
Где же проигрывались два Жоржика - Георгий Иванов с Адамовичем – которые «…часто играли – и очень крупно – и на Почтамтской»?
В 1929 году в книге по истории русской поэзии начала ХХ века Виссарион Саянов довольно едко проходится по творчеству и Григория Иванова, называя его второстепенным акмеистом, «фабриковавшего доподлинные агитки, вполне отвечающие требованиям самодержавия»:
Не силы темные, глухие
Даруют первенство в бою:
Телохранители святые
Твой направляют шаг, Россия,
И укрепляют мощь твою!
Батыя и Наполеона
Победоносно отразя —
И нынче, как во время оно,
Победы весть — твои знамена
И славы путь — твоя стезя.
С тобою — Бог. На подвиг правый
Ты меч не даром подняла!
И мир глядит на бой кровавый,
Моля, чтобы Орел Двуглавый
Сразил тевтонского орла.
Досталось от Саянова и Гумилеву, который "цинично восхвалял мировую бойню" в строках:
Барабаны, гремите, а трубы, ревите, — а знамена везде взнесены.
Со времен Македонца такой не бывало грозовой и чудесной войны.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кровь лиловая немцев, голубая — французов, и славянская красная кровь
В 1921 году умер Гумилев, а ближайшие сотрудники его эмигрировали за границу. В этом году, по мнению Саянова, закончилось существование школы акмеизма, объединявшиеся вокруг Гумилева в дни краха символизма. «…Нарбут долгое время ничего не печатал, Георгий Иванов и Адамович не смогли продолжать своего учителя».
Вернемся к нашему расследованию на Почтамтской, 20.
Четвертый и пятые этажи исключаются сразу, т.к. на верхних этажах нет ни богатой лепнины, ничего, напоминающего «хамскую роскошь». Сомнительно, что богатая тетушка, жена миллионера, поднималась на верхние этажи, в силу возраста. Лифта еще не появился в нашем доме. Да и нумерация квартир никогда не начиналась с верхних этажей.
На третьем этаже в свое время были мраморные подоконники, в пятой квартире, где жил мой одноклассник. Но все эти этажи тоже исключаются, т.к. речь шла о «бельэтаже» - лучшем этаже. Остановимся на вторых и первых этажах. В передаче был опубликован план, на котором четко обозначен балкон. Балконов в доме пять – два небольших выходят на Конногвардейский переулок, один – на Большую Морскую – все они исключаются, т.к. речь шла о квартире из которой «окна в окна» виден дом барона Фредерикса, то есть дом на Почтамтской №23. Остаются два балкона по Почтамтской.
Здесь имеется краеведческая несостыковка, один нюанс, т.к. даже если посмотреть «окна в окна» то увидеть дворец Фредерикса в 1920-е годы было нельзя - дом сожгли в дни февральской революции. Что там было видно в окнах даже сложно представить…
Остаются две предполагаемые квартиры с балконами, которых выходят на Почтамтскую.
1. В одной из них была обнаружена лепнина и роспись на потолке, но не сохранились двери из карельской березы и прочие радости. Есть балкон. Но, квартира эта большая, многокомнатная. Вроде всё указывает на нее, квартиру на втором этаже, единственный минус этого предположения – она не трехкомнатная.
«Квартира маленькая, комнаты очень большие. Отделана и обставлена с хамской роскошью. Двери и окна карельской березы и красного дерева с бронзой. Фальшивые ренессансы. Люстры из ананасов и граций, разные ониксовые ундины и серебряные коты в натуральную величину».
2. Вторая квартира с балконом по Почтамтской улице тоже, увы, немаленькая…
3. Есть третий вариант, в пользу одной предполагаемой квартиры в бельэтаже: там был пол из красного дерева и сохранились двери из карельской березы, латунные «лапные» дверные ручки. Эта квартира трехкомнатная. В бельэтажной квартире были две большие комнаты для благородий и одна комната для прислуги, окна которой выходили во двор. В ней в 1920-е годы размещался клуб «Связист» до 1925 года. Версия, указывающая на данную квартиру в бельэтаже, не сходится, несмотря на то, что квартира трехкомнатная. Пробел заключается в том, что там не было ванной, в которой и произошло убийство:
«Труп рубили на куски в ванне, роскошной белой ванне на львиных лапах, в роскошной ванной комнате кв. 2 по Почтамтской 20. Клеенка и корзинка были заранее припасены, но упаковали плохо – в багажном отделении обратили внимание на просочившуюся сквозь корзинку кровь. Стенки ванной комнаты, разрисованные кувшинками на лазурном фоне, забрызганы кровью, белоснежный кафельный пол залит, как на бойне. Кругом креслица, тумбочки, шкафчики, буржуазный уют конца XIX века… Роли были распределены – один рубил, другой хлопотал с корзинкой, Адамовичу как слабосильному дали замывать кровь… И несчастный Адамович в одних подштанниках, на коленках, хлюпал по полу окровавленной тряпкой и выжимал ее в ведро, пока другие рубили и впихивали в корзину. Голову решено было бросить в прорубь, чтобы трудней было доискаться, кто убитый. Для упаковки головы подошел “как раз” дорожный погребец накладного серебра. Голова лежала потом в погребце сутки. Погребец был с ключиком. Ад<амович> закрыл на ключик и поставил пока на прежнее место в столовой лжеренессанс и с люстрой из ананасов. Убили часа в три. “Работали”, рубя, упаковывали, замывая, торопясь, “нервничая”. Главарь-племянник богохульствуя и похабствуя орал на всех. Жильцу, спекулянту Васеньке, заранее сказали, чтобы до 7 вечера не возвращался. Но к 7 он обязательно явится... Друзья “участники в деле” – пять человек заперлись в комнате Адамовича. Главный лихо распорол тряпичный пояс, снятый с голого мертвого тела дяди с большой черной бородой. Из пояса посыпалась валюта: покойник собирался удирать в Польшу и доверился об этом и о поясе – племяннику».
В предполагаемой квартире под №3-ей версией в бельэтаже не было ни кафеля, ни кувшинок, ни самой ванной комнаты, где произошли захватывающие дух события. Ванная комната там появилась в 1960 году… Однажды, в 1980-е годы кто-то выкинул хорошую старинную чугунную ванну, от которой львиные лапы отковыряли-таки водопроводчики, она очень долго скучала во дворе. Но вот из какой квартиры ей вынесли, я не помню, в силу детского возраста…
Георгий Иванов описывает в «Деле Почтамтской улицы», что Адамович сам нашел прорубь, «…но мельхиоровую шкатулку с инициалами тетки – В. Б. – Вера Белей бросил неудачно – мимо проруби на лед. Место было действительно рядом: налево за угол от Почтамтской 20. Б. Морская кончается под острым углом, сливаясь с набережной Мойки. Прорубь была как раз наискосок особняка облицованного розовым гранитом – особняка Набоковых».
Дело в том, что особняк Набоковых и облицован гранитом, но со стороны Мойки он никаким образом не виден с набережной… Под протестантской кирхой подразумевается немецкая реформатская церковь. Опять что-то не клеится…
Продолжение следует…
*Цитаты из «Дела Почтамтской улицы» позаимствованы с сайта http://www.vavilon.ru/metatext/mj55/ivanov.html
P.S. фрагмент обоев бывшего клуба "Связист" на Почтамтской, 20. Надпись - "В СССР все в руках трудящихся. Пролетарии всех стран соединяйтесь".