Спит себе как-то Иваныч, и снится ему хороший такой сон. И главное дело, всё так явственно видит: будто сидят они с кумом, разговоры умные ведут, выпивают по маленькой. И закусь правильная, основательная, без дураков: огурчики малахольные, хрусткие, грибочки, сало с прожилками розовыми на хлебушке мягоньком. Благодать! Иваныч ажно во сне губами причмокивает – до того приятственно ему. И в этот самый момент дверь сарая, где они с кумом посиживают, как будто бы распахивается, и Нюрка, супружница, значит, откуда ни возьмись, вваливается да в бок его тычет безо всякого почтения. Иваныч уж и так, и эдак ей намекает, мол, не срами перед кумом, женщина! А она ни в какую! Ещё и прямо в ухо шумит:
- Просыпайся, кому говорю! Доигрался, мастер-ломастер, со своими игрушками инопланетными?! Прямо на порог бонбу подложили! Эвон, пишшит! До ветру не выйти теперича!
- Да что ты собираешь-то, изгородь? Какую ещё бомбу? – осерчал Иваныч и проснулся. Сон-то испарился, а Нюрка – вон она, стоит, руки в боки уставила и пуще прежнего серчает:
- Какую? Такую! Сам иди погляди, а я туда ни ногой!
Тут только Иваныч наш и сообразил, что никакие это не шутки. Нюрка – она баба сурьёзная, суровая, шутковать не любит. С такой не забалуешь! Делать нечего: нашарил валенки обрезанные, заместо тапков, обулся наспех да к двери пошёл. Глядь – засов отодвинут, и в щёлку сквозит. Видать, взаправду перепугалась жена, раз так от двери дунула, что и прикрыть позабыла, и про насущную надобность – тоже. Крякнул Иваныч и решительно дверь распахнул. Мать честная! И вправду – лежит на пороге не пойми чего и сигналы подаёт, тоненько так: пи-пи-пи! По виду – контейнер, а чего внутри – кто ж его разберёт?
- Участкового звать надо! – Нюрка сзади подсказывает, а сама в сенях хоронится. И боязно, и любопытно – бабы, они завсегда так!
- Годи с участковым. Сам разберусь! – сказал – как отрезал. Нюрка и примолкла: не первый год, чай, взамуже, знает, когда можно возразить, характер показать, а когда и прикуси язычок – и молчок, раз мужик говорит!
Набрал Иваныч полную грудь воздуха, выдохнул резко, перекрестился – и цап контейнер! Вроде пронесло… Ну, в том смысле, что не рвануло, только тембр поменяло и запищало в другой тональности. Иваныч оглядел находку, ногтём поколупал, нажал чего-то – оно и раскрылось. А там…
- Батюшки святы! – ахнула за плечом супружница. Видать, любопытство сильнее страха – и не заметил, как подкралась. – Так это ж дитё!!! Ах ты, ирод ты нечёсаный, это по какой же такой причине тебе младенца под дверь подкинули? А ну, говори, как на духу, с кем грешил, супостат иерихонский?!
Обидно Иванычу стало такую напраслину слушать. Сами посудите: спросонок, да не похмелённый, а тут ор, писк, прозвания всякие. Как рявкнет:
- Цыц! Ты хоть глянь сперва, а потом блажи!
И контейнер бабе расходившейся прямо под нос сунул:
- Ну? Разглядела или повылазило?!
А та упёрлась, на своём стоит:
- Дитё и дитё! Что я, крикунов не видала? Ну, зелёный, ну, трёхглазый, подумаешь, невидаль! Мало ли их, нехристей, к тебе на тарелках за ломами шастает? Видать, и бабы прилетают, разве тут углядишь?!
Вот ведь дурында ревнючая… Плюнул Иваныч, ещё разок перекрестился, для убедительности:
- Не бывало тут никаких баб зелёных отродясь! Видать, у них, у инопланетников, всё по уму устроено, не то, что у нас: мужики по космосу за баранкой шастают, а бабы дома сидят, щи варят да за детями глядят! Да и то пораскинь умом своим куриным: да разве ж я тебя на какую-то там зелёную сменяю, а?
Схитрил, понятно дело, ан помогло. Хлюпнула Нюрка носом пару раз, успокоилась, засов, что в сердцах ухватила да уже и примеривалась, куда приложить, на место возвернула. Посопела, посмотрела и ну опять шуметь:
- Ты как дитё-то держись, косорукий? Того гляди, уронишь! Дай-кося, говорю!
Иваныч охотно сплавил присмиревшей супруге контейнер с инопланетным младенцем. Та покачала, потетешкала, оглядела придирчиво:
- Голодный, поди! Эх, встрену я маманьку твою шалопутную – так за волосья оттаскаю, чтоб не повадно было! Ежели есть они у неё, волосья-то, - добавила с сомнением добрая русская женщина и сызнова напустилась на Иваныча:
- Ну, чего стоишь пеньком? Пошли в хату, неча маленького морозить!
Надо же, и про боязни свои забыла, и про то, зачем из хаты посреди ночи выходить собралась! Вон чего инстинкт с бабой делает!
Хотя нет, вспомнила всё же. Ойкнула, сунула упаковку с зелёным подкидышем обратно Иванычу в руки и скрылась в ночи. Оставшись один на один с найдёнышем, Иваныч вопросил его, правда, без особой надежды на ответ:
- И где ж твою мамку непутёвую носит, а? Чего молчишь, глазами лупаешь?
Подкидыш, и вправду, даже не просто лупал всеми тремя фасетчатыми глазищами, а ещё и вытягивал их на тоненьких стебельках, с интересом разглядывая простого русского мужика, будто именно Иваныч был диковинкой, а не он сам.
- Вот что мне с тобой делать? – продолжил тот, на всякий случай покачивая контейнер из стороны в сторону. Уж и забыл, когда таких малых на руках-то тетешкал, а тут эвон чего с неба свалилось!
Уловив общее настроение беседы, инопланетянин скукожил и без того сморщенное в кулачок личико, поменял цвет с зелёного на фиолетовый и разразился целой симфонией, причём на уровне ультразвука, так что бедный Иваныч еле сдержался, чтоб не выронить крикуна и не зажать себе уши.
- Да что ж за беда! На секунду нельзя с дитём оставить! Старый, а хуже малого! – подоспевшая супруга ловко выхватила разошедшегося в плаче младенчика и заворковала, прижимая его к объёмистой (иначе всю ширь и мощь русского бабьего сердца и не упаковать!) груди. Вреднючий малый, почувствовав поддержку, заблажил ещё громче, и Нюрка, на ходу прожигая оконфузившегося мужа взглядом, потащила находку в хату, в тепло.
Оказавшись внутри, малыш немедленно захлопнул ротовое отверстие и с явным интересом принялся разглядывать место, куда его занесло. Иваныч даже позавидовал зачуток: удобно так-то, когда глазьев три и каждый на свободной подвеске!
- Симпатичный какой малец! – внезапно выдала Нюрка, улыбчиво склоняясь над упаковкой и делая пальцами «козу». Иваныч с некоторым сомнением оглядел обоих:
- А с чего ты взяла, что малец? Может, вовсе девчушка даже?
- Малец! – сказала, как отрезала. – Я вашего брата на раз различаю!
Словно в подтверждение её слов, из контейнера вверх прыснула тоненькая струйка, едва не угодив прямо в Иваныча (хорошо, вовремя из-под обстрела ушёл, опыт, всё ж в десант кого попало не берут!)
- Ах ты ж, оголец! – мужик погрозил довольному инопланетному шкоднику, тот в ответ показал язык и закатился пуще прежнего.
- А кто у нас такой хорошенький! А кто у нас такой мокренький! – немедленно включилась Нюрка. («Ещё чуть-чуть левее – и оба были бы», - подумал Иваныч, и тут же мелькнула мыслишка ревнивая: ага, меня-то хорошеньким когда в последний раз называла, а? Перед 8 Марта!)
Между тем, отбросив сомнения и полагаясь на природное чутьё, баба выпростала из контейнера вопящего младенчика и распаковала его из чего-то, отдалённо напоминающего фольгу.
- Ну, опять вошкается! - шумнула она на наблюдающего за данной процедурой супруга. – Неси, во что перепеленать!
- А во что? – переспросил любивший во всём точность Иваныч, делая шаг к шкафу.
- В рубаху твою выходную! – саркастически изрекла та и тут же поправилась, сообразив, что в данном состоянии мужик вполне может и последовать ценному указанию. – Наволочку давай какую-нито!
Ухватив из стопки наглаженного белья вышеуказанный предмет, Иваныч сунул его жене, подивившись, до чего ловко та управляется с попискивающим инопланетным младенчиком весьма своеобразной конфигурации. Хотя чего дивиться: младенцы и есть младенцы, хоть розовенькие, хоть зелёненькие. А бабы – они бабы и есть. Там, где у мужика разум, у них – инстинкт! Мощная штука, ага. Ишь, как её разобрало, утютушеньки да утипусеньки! Ажно завидки взяли.
- Вот и ладненько, вот и славненько! – приговаривала между тем Нюрка, с удовольствием осматривая плоды трудов своих праведных. Извлечённый из контейнера и завёрнутый в ситцевую наволочку в цветочек найдёныш смотрелся замысловато, но уже как-то более органично вписывался в интерьер избы. И не такой он уж и страшненький, если рассмотреть повнимательнее. Кум, ежели с перепою, куда как страховитее смотрится. Видимо, отзываясь на его мысли, младенец снова раззявил варежку и заорал, добавив децибелов.
- А что это мы плачем? Где у нас бо-бо? – всполошилась Нюрка, половчее ухватывая свёрток. Пришелец на секунду прервал увлекательное занятие и покосился на Иваныча: мол, объясни ей!
- Голодный, поди! – почесав затылок, изрёк мужик. Младенец согласно пискнул и открыл ротовое отверстие, став весьма похожим на подрощенного галчонка.
- Точно! А чем их кормят? – вопросила Нюрка, требовательно тыкая в сторону мужа указательным перстом. – Ты с инопланетниками своими якшаешься, должон знать!
- Не якшаюсь, а тарелки ихние ремонтирую! – огрызнулся задетый за живое Иваныч. - Между прочим, надёжнее моих ломов в космических масштабах не найти. Фирма!
Видимо, подтверждая данное заявление, малец взвыл буксирной сиреной.
- Может, молочка ему? – предположила добрая женщина, одной рукой поудобнее перехватывая свёрток, а другой хватаясь за сердце.
Иваныч с сомнением оглядел подкидыша.
- Как бы не навредить малому, - покачал он головой. – Где ж ты в космосе коров видала?
- Можно подумать, сам там бывал! – отрезала Нюрка, однако доводы приняла. – А ежели кисельку? Ягодного, сладенького?
Оба посмотрели на предполагаемый объект кормления. Найдёныш скукурузил такую гримасу, что стало абсолютно ясно: киселя ему не хочется.
- Чем же тебя кормить-то, оглашенный? – напрямую обратился к нему Иваныч. – Может, у вас там солярой какой питаются?
Младенец заглох и пошевелил глазёнками на стебельках.
- Что, правда солярку потребляешь? – на всякий случай переспросил Иваныч.
Малец сменил зелёный цвет на оранжевый и заурчал, будто внутри завёлся маленький моторчик. Супруги переглянулись.
- Неси, чего там, - разрешила Нюрка. – Кто ж их, пришлых, знает…
Иваныч, подтянув сползающие портки, накинул ватник и ринулся в сарай. Канистра с солярой оказалась на месте, где и оставил. А то, у хорошего хозяина всё под рукой! Прихватив искомое, мужик двинул уже было обратно, когда некий монотонный звук привлёк его внимание. Исходил он сверху. Иваныч глянул - и вслух вспомнил матушку. С неласковых небес на него надвигалась, похоже, целая космическая флотилия. И не обычные легковушки – тарелочки, а тяжёлая артиллерия, судя по габаритам.
- Вот те на! – молвил Иваныч, глянул на канистру в руке и порысил в хату. Там, сунув добычу в руки жене, не говоря ни слова, прихватил со стены дедову винтовку, тульскую, довоенного образца, и, не обращая внимания на требующую объяснений Нюрку, ринулся обратно во двор.
Вовремя! Закрывая собой небо, космический крейсер уже завис над селом, ощетинившись всяческими научно-фантастическими прибамбасами.
- Ну, и чего надо? – передёрнув затвор, грозно поинтересовался Иваныч.
- ЗЕМЛЯНЕ! ВЫДАЙТЕ НАМ ПРИНЦА, И МЫ НЕ СТАНЕМ РАЗРУШАТЬ ВАШУ ПЛАНЕТУ! – раздалось окрест. Голос был противный, механический такой, да и содержание Иванычу сильно не понравилось. – ДАЁМ МИНУТУ НА РАЗМЫШЛЕНИЯ!
- Ну, это мы ещё поглядим, кто кого! – сквозь зубы произнёс мужик. – Принца вам, стало быть? А хрена квашеного не хотите? Десант своих не сдаёт!!!
- Эй, кум! Ты чего, рекламу давал, что их столько повылазило?! – раздалось из-за забора. Видать, не одному ему ночью не спится. Сон-то в руку оказался: где шум, там и кум.
- Да какую рекламу! – сплюнул сквозь зубы Иваныч. – Говорят, сейчас шарахнут – и нету Иваныча. А хутору тоже… того…
Кум, хоть и крепко пьющий, в такие моменты соображает быстро.
- Наехали, значит, - констатировал он, стремглав кидаясь к сараю. Не успел Иваныч подумать про него нехорошего, а он уже в калитке нарисовался, и тоже – с ружьём.
- Эт мы ещё поглядим, кто кого! – азартно так выкрикивает, видать, крепко завёлся. – Да я ж белке в глаз с тридцати шагов попадаю!
Преувеличил, конечно. Не с тридцати, а с двадцати, и когда тверёзый. А кто ж его таковым в последний раз видел? Однако на душе потеплело: всё ж таки не один.
- ВРЕМЯ ВЫШЛО! – занудило сверху. – ВЕРНИТЕ ПРИНЦА, ИЛИ МЫ…
- А вот вам! – кум продемонстрировал небесам кукиш и только потом повернулся к Иванычу: - Это про какого они принца-то?
Тот отмахнулся – мол, потом, сейчас не до объяснений!
Космический крейсер, ощетинившийся пушками так, что сильно напоминал взбесившегося мутировавшего дикобраза, замигал огнями и нацелился на двух героев-ополченцев внизу. У Иваныча мелькнула шальная мысль: знал бы, что погибать геройски придётся, хоть бы костюм выходной надел. И галстук, а то так и лежит ненадёванный с того самого дня, как они с Нюркой в сельсовете расписались. И Нюрка вспомнилась, раскрасавица, коса ниже спины, в белом платье в синий горох… Эх! Ну, он-то мужик, работа у него такая – защищать. Так эти ироды ведь сейчас и весь хутор за здорово живёшь с землёй заровняют! Да и всю Землю-матушку… Да не бывать тому!
- По космическим захватчикам… по моей команде.. пли! – скомандовал сурово Иваныч, и сдвоенный выстрел распугал сторожкую тишину. На корабле, похоже, атаки даже и не заметили… Внутри орудийных стволов, наливаясь алым, ворохнулся смертоносный огонь, готовясь смести всё живое...
- Бац! - в воздухе просвистело что-то круглое. «Не иначе – ядро?!» - успел изумиться Иваныч, попутно соображая, что зарядом, похоже, послужил кочан капусты.
- Держись, мужики! Я щас, только перезаряжу! – копошась возле махонькой пушечки, проговорил дед Влас. Задумываться, где дедусь раздобыл оружие, было некогда. Ядро угодило в цель, попав прямо в жерло центральной пушки крейсера. Никто не понял, что произошло, но полыхнуло на полнеба, а вражеская махина беззвучно испарилась, будто ластиком смахнули.
- Ура!!! – грянуло окрест. Эх, рано обрадовались-то… Место сбитого занимали целые полчища агрегатов пожиже, но не менее смертоносных.
- Ничего, отобьёмся! – лихо закручивая усы, кивнул Иваныч. Словно в подтверждение его слов, в соседних хатах вспыхивал свет в окнах, и отовсюду бежали свои, хуторские: кто с дрекольем, а кто и с ружьишком. Враждебная армада, закрыв небо, ощетинилась стволами. На Землю, ревя от холодной ярости, ринулся сгусток белого огня. Ещё чуть-чуть – и поминай, как звали! Иваныч выпрямился во весь рост, чтобы встретить погибель достойно, как мужику подобает…
- Наши!!! – разрушая всю эпичность момента, заорал кум, тыча пальцем в небо. Пламя, едва опалив верхушки деревьев, рассыпалось на клочки белёсого тумана, тая в перекрёстных лучах белого света. Отовсюду, словно наши «ястребки» на стаю фашистского воронья, слетались знакомые «тарелочки» - таких здесь повидали немало, ломы, поди, всем требуются!
- Навались, мужики! – видя такое дело, народ оживился, выстрелы зазвучали чаще, дедок Влас только успевал перезаряжать пушечку, паля по вражинам ядрёными, налитыми кочанами (эх, хороша русская капустка, хоть в щах, хоть из плошки да под водочку!). И попадал ведь, Иваныч своими глазами видел, как тяжёлые крейсеры разлетались, закупоренные вызревшим полезным овощем. Дружественные инопланетники тожне времени даром не теряли, трепали неуклюжие громадины, как собаки медведя. Только вот много их, гадов, по наши души собралось, целая стая…
И тут произошло нечто совсем уж невероятное, хоть и попривыкли на селе ко всякому. Прямо из трубы вырвался сноп искр, и в небо, едва видное из-за массивных туш космофлота, рванулось нечто стремительное, целеустремлённое. Иваныч ажно глаза протёр… но нет, не Нюрка, свою бабу ни с кем не попутаешь, да и на метлу летящий объект мало смахивал. То, что раньше служило люлькой для найдёныша, теперь сложилось в подобие некого летательного аппарата, из которого выглядывал резко подросший малец – ну прямо Супермен на вылете, вон и плащик маленький развевается!
- Видать, соляра на пользу пошла! – смекнул Иваныч и рявкнул, задрав голову к небу:
- Куда ж тебя понесло, туды ж тебя в качель! А ну, а хату поворачивай, в хату!!!
Зелёный малец, из-за которого, похоже, и началась вся эта межпланетная заварушка, повернул голову в сторону Иваныча и сделал ручкой: мол, всё под контролем! При этом мужик мог поклясться, что, несмотря на расстояние, точно видел, как все три глаза синхронно подмигнули.
- Охтиньки, не углядела я! – завела прямо с порога Нюрка, появляясь на поле брани. Не успел Иваныч и слова вымолвить, что, мол, не бабье дело воевать, а супружница уже и сориентировалась: вон, деду Власу «снаряды» подтаскивает, только успевай заряжать. Боевая подруга, а как же! Даром, что ли, раньше жёнок ласково «дружина» именовали? И правильно: вон за его Нюркой и вправду целая дружина укрыться может… Хороша!
Все эти мысли промелькнули в голове у Иваныча со скоростью курьерского поезда, но секунд хватило, чтобы убедиться: перевес уже на нашей стороне! Углядев своего потеряшку, «тарелочники» необыкновенно активизировались, построились свиньёй (или каким другим животным, мож, у них этот строй какой крокозяброй именуется, кто ж их знает? «Ястребки», хоть и мелкие по сравнению с вражескими-то суперсудами, так дружно насели да заклевали, что враг дрогнул. И повернул обратно, решив, что и без принца им до сих пор не худо жилось, а своя броня ближе к корпусу!
Несколько наиболее нетерпеливых «тарелочек» сгоряча кинулись было вдогонку, но скоро отстали. Битва была выиграна, это очевидно.
- Ура!!! – грянуло с утроенной силой. Победители потрясали оружием, обнимались, не стесняясь непарадного своего вида: выскакивали-то кто в чём. Нюрка, стиснув в крепких объятиях Иваныча, завывала у него на груди. Тому и приятно было, и сыро, так что, поглаживая аккуратно жену по могутной спине, приговаривал:
- Нюр, ты бросай это мокрое дело. Неудобственно, смотрят же на нас.
- Пущай смотрят! – хлюпала носом Нюрка. – Испужалась я-а-а… А ежели б тебя, дурня старого, поубивали, чтоб тогда, а?
- А тебе б жалко было, что ль? – ухмыльнулся Иваныч, слегка растаяв от таких нежностей.
- Ы-ы-ы! – прибавила громкости Нюрка и пару раз стукнула по мужней спине крепкими кулаками. – Дурень и есть, ничего не понимает…
Сзади покашляли. Негромко так, намекающе. Иваныч осторожно оторвал от себя всхлипывающую бабу и оглянулся. Там, за его спиной, выстроившись ровными шеренгами, стояла небольшая армия дружественных пришельцев. Хорошая у них техника всё же, вот ведь, приземлились, а он и не услышал даже. А всё почему? Потому что ломы первоклассные, его, Иванычевой работы, а без лома не одно НЛО не полетит! Все окрестные огороды были усижены «тарелочками», но вроде никто из соседей не роптал. Вон и мужики, вперемежку с инопланетниками стоят, портки сползающие сползают да в валенках на босу ногу переминаются. А посреди этого благолепия – картина маслом: двое трёхглазых да зелёных тискают слегка недовольного найдёныша. Принца, то есть.
- От имени Межгалактического сообщества сопредельных миров в созвездии Большой и Малой Каракатицы выражаем тебе, землянин Иваныч, нашу космическую благодарность за спасение наследного принца Ундервундии Жмыхтыртырпупса Несравненного! – пафосно проговорил важный инопланетник - не иначе, генерал какой ихний. - Его Высочество был похищен космическими пиратами, и только благодаря находчивости его верного слуги, Главного Хранителя Королевского Горшка Хрентуса, принца удалось спрятать на вашей планете, в самом надёжном месте. Местонахождение Его Высочества было обнаружено, но силами местного ополчения и подоспевшей на помощь армии враг был обращён в бегство. К тому же благодаря поразительной мудрости землянина, напитавшего Его Высочество магической жидкостью, дающей суперсилу и супервозможности, наш великий Жмыхтыртырпупс смог лично вступить в бой и вдохновить войска личным примером! За героический поступок лейтенант Хрентус удостоен титула Рыцаря Левой Подтяжки и повышен в чине. Их Величества, Высокородные Король и Королева Ундервундии желают знать: какой награды желаешь ты, о спаситель принца, землянин Иваныч?
Иваныч аж заслушался – до чего ж складно лопочет, прям как этот наш, потешный, из телевизора, что сапоги в Индийском океане мыть обещался. Но отвечать-то надо – эвон все притихли, ждут, чего скажет. Даже принц этот мелкий, как его там? – Жмых, короче, хныкать перестал и на него в три глаза вытаращился.
- Да нам вроде ничего и не надо, - пожал плечами Иваныч. – Капуста уродилась, грибов насолили. Работы тоже хватает. Так что мы уж сами как-нибудь…
- Твоя скромность сравнима только с твоим великодушием, о землянин Иваныч! – произнёс генерал и отдал честь. Вслед за ним и все остальные инопланетники вскинули вверх все четыре верхние конечности. А их Величества, посовещавшись, прямо по воздуху поплыли поближе к смущённому мужику.
- За спасение наследного принца и нашего сына землянин Иваныч получает пожизненный титул Главного Королевского Изготовителя Ломов! – просвистел тот, что повыше. Видать, Король, поскольку явных отличий у двух коронованных особ Иваныч сходу не заметил. Так что зря Нюрка ревновала-то…
- Виват! – рявкнула гвардия. Ну, или что-то вроде того. А второй из важных особ (точнее, вторая), наклонившись с высоты своего роста, чмокнула Иваныча в лоб.
- Виват!!! – разнеслось по всей округе. Видимо, именно эта почесть была у зелёных наиболее почётной. Иваныч зарделся и буркнул:
- Да ладно, я чего? Я ничего. На моём месте так поступил бы каждый!
Мелкий Хрентус, выпроставшись из наволочки (а, вот что Иваныч за суперменовский плащик-то принял!), протянул ему костистую лапку, которую мужик осторожно пожал.
- Ты, это, береги себя. Родителей слушайся! – напутствовал он спасённого. Тот кивнул, мол, ага-ага, несомненно, и хитро подмигнул. Нюрка, не выдержав, наклонилась над подкидышем и чмокнула его в обе зелёные щеки.
- А ты, твоё величество, получше за мелким-то гляди! – смахнув платочком набежавшую слезинку, сурово проговорила добрая женщина. Рыцари всякие, горшкохранители – это хорошо, только лучше мамки никто не доглядит за ребятёнком!
Королева заметно смутилась и залопотала что-то в оправдание.
- Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается! – пресекла объяснения Нюрка и протянула королеве канистру. – На-ко, в дорогу. Глянулась мальцу наша солярка, на пользу пошла!
Королевская чета приняла подарок, как величайшую ценность. Армия ещё раз салютнула, инопланетники загрузились по тарелкам – и через несколько минут окрестный пейзаж вновь стал привычным, и ничто не напоминала о совсем недавно разворачивающихся здесь эпических событиях. Мужики, убедившись, что всё, кина не будет, позёвывая, разбрелись по хатам. Ружьишки и винтовки вернулись по местам – до нужды, до случая. Дед Влас, покряхтывая, волок к хате свою пушечку.
- Эй, дедусь, погоди-ка! – неожиданно подала голос Нюрка. – Победу-то и отметить не грех! И ты, кум, заходи в хату, я живо стол накрою!
Иваныч и кум переглянулись: видимо, обоим показалось, что ослышались. Чтоб Нюрка да сама выпить предложила?! И только дед Влас, не теряя философского спокойствия, важно кивнул:
- За победу – оно можно!
Не прошло и пяти минут, как стол был накрыт, как по волшебству. Были тут, несмотря на неурочный час, и яичница со шкварками, и грибочки, и огурчики, и картошка с подсолнечным маслом: словом, всё, как в том сне! И самогоночка тут же, свойская, холодненькая, чистая, как слеза…
- Ну, за победу! – поднявшись за столом, произнёс Иваныч. Остальные тоже встали, поддерживая тост. А потом и по второй, и по третьей приняли, и Нюрка сама наливала, не оговаривала. А потом затянули песню, и так-то захорошело на душе, что показалось: нет такой чёрной силы, с которой сообща да не справиться!
- Калина красная, калина вызрела…
- выплетали в четыре голоса, а где-то в тёмных глубинах космоса, подключив телепатическую связь и уловив едва слышный сигнал, внутри мчащегося сквозь тернии к звёздам космолёта им подпевали, немного коверкая слова, тоже принявшие по рюмочке чистейшего дизельного топлива, Их Величества, Король и Королева неведомой Ундервундии:
- Я у зальоточки карахтер вызнала-а-а…
А у люльке-трансформере спал, уютно причмокивая фиолетовыми губёшками, завёрнутый в наволочку и досыта насосавшийся солярки Его зелёное высочество Жмыхтыртырпупс Несравненный.