(с польского)
Памяти всех тех, кто уже покинул нас, равно как и тех немногих, кто ещё остаётся с нами.
Мне предложили написать что-то о Варшавском Восстании. Я долго думала: о чём могу написать, что вспомнить, если знаю об этом только с чужих слов? Меня тогда и на свете-то ещё не было. Есть ли у меня право на это?
И вдруг, неожиданное озарение - я знаю, что могу и должна написать. Это не будет моим текстом. Моя покойная мама за собственный счет напечатала в Издательском Доме ADIUTOR книгу "В Южном Средместье. Воспоминания о Варшавском Восстании" Тираж 500 экземпляров, книга разошлась среди тех, кто интересовался этим вопросом, в книжных магазинах её не было.
Это воспоминания нескольких десятков повстанцев, так же как врачей и жителей Варшавы, стихи, съемки, фотокопии документов, обширная библиография и примечания. Короткие рассказы авторов зачастую шокирующие, драматичные. Но для начала я выбрала несколько иное – рассказ бабушки о бракосочетании моих родителей, что состоялось 10-го сентября 1944 г..
Мария и Ясенек - мои бабушка и дедушки со стороны матери
Бронислава и Франтишек O. - мои бабушка и дедушка со стороны отца
Крысенька, псевдоним «Щара», батальон «Милош», рота «Зюк» ("Ziuk") - моя мама
Януш, псевдоним «Жбик» (Лесной кот), батальон «Иво», рота III - мой отец
Тадеуш Суминский, псевдоним «Лещиц», батальон «Зоська» - мой двоюродный брат (кузен) со стороны матери.
Батальоны «Милош» и «Иво» относились к подокругу Южное Средместье, командующий подполковник Ян Шчурек-Церговский «Славбур» (с 20-го августа 1944 г.).
Я не изменяю в рассказах очевидцев ни слова; единственно, инициалом O. заменяю фамилию, потому что это и моя фамилия, а здесь я пишу под ником (1).
Мария Зглиницкая (Zglinicka), жительница дома 12 по ул. Вороньей
На Вороньей
Первое сентября, годовщина начала войны. Даже не верится, что мы пережили эти пять страшных лет оккупации. Британское радио передало из Лондона выступления Черчилля и Рачкевича (2). Говорили о нашей доблести, оценили Восстание, как величайшую битву этой войны, но о конкретной помощи повстанцам даже не вспомнили. Может, нет такой возможности – помочь нам?
На минуту забежала Крысенька. Сказала, что ее рота предприняла атаку в направлении Сейма. Повстанцы заняли несколько новых территорий на ул. Матейки. При возведении баррикады на ул. Матейки погибло несколько грузин, которые воевали в роте «Зюк». Крысенька встретила Басю Пакульскую, оказалось, что она в этой же самой роте, только в другом взводе. И только сейчас случайно столкнулись. Очень обрадовались встрече.
Прекратилась подача воды, газа, нет электричества. За водой надо ходить аж на Волчью 6, недалеко от Мокотовской - во дворике этого дома есть колонка. У нас еще сохранились свечи, так что пока будем сидеть в подвале при свете. Что будет, когда не станет свеч? Страшно подумать...
Пришел господин Франтишек О. Их дом на Вспульной разрушен, изо всей квартиры уцелела только кухня. Спрашивает, могут ли поселиться у нас? Естественно мы дали своё согласие. Пошел за женой, привел ее к нам, принесли немного вещей, что хранились в подвале и благодаря этому уцелели. Трудно узнать прежнюю пани Брониславу; перепугана, апатична, ни о чем не хочет говорить, сразу решает спуститься в подвал. Это производит гнетущее впечатление. В течение пяти недель чудесно держалась, невзирая на свои пятьдесят, работала в повстанческой больнице, а теперь, в результате утраты квартиры, впала в депрессию.
Пала Старувка (3)! Те из её защитников, что ещё оставались в живых, вышли каналами (канализационными коллекторами). Население осталось в развалинах... Там же остались и раненные повстанцы...
К нам зашел кузен (двоюродный брат) Тадзё (Тадеуш) Суминский. Как и все солдаты батальона «Зоська», был одет в «пантерку» (4). Его отделение пробилось из Старого города по верху, не шли каналами. Спросил, как мы живем, где Крыся. Удивился, что здесь, в Средместье, еще есть дома и что люди ходят по улицам. Был очень грустен и неразговорчив. Сам ничего не рассказывал, поэтому у меня не хватило духу повыспрашивать его о том, что пережил. Мы ведь и из "Информационных Бюллетеней" знаем, через какой ад прошли харцерские (5) батальоны и на Воле, и в Старом городе. Был буквально минутку, не захотел ничего ни есть, ни пить.
Нас одновременно и обстреливают, и бомбят, так что мы практически не выходим из подвала. В квартиру я поднимаюсь совсем ненадолго, только чтобы сварить что-то из еды нам и семье O. Во время бомбардировки ужас, как страшно находиться на первом этаже.
«Корова» (6) ударила в третий этаж нашего флигеля. В подвале стало душно от пыли. Я выбежала во дворик проверить, что с нашей квартирой - выпали рамы из окон, кухонные двери слетели из петель и лежат на лестнице, весь запас воды с таким трудом добытый благодаря Ясеньку и пану Франтишеку покрылся слоем грязи. Квартира на третьем этаже полностью разрушена... Но никто не погиб, а это – самое главное!
Снова прибежала перепуганная Крысенька: что с нами, она была близко и почувствовала, что "Корова" угодит в нас. Обрадовалась, что с нами ничего не случилось и поставила нас в известность, что... они с Янушем решили пожениться. Я не поверила собственным ушам! В такое время? Когда все вокруг рушится, превращаясь в щебень, когда в любой момент один из них может погибнуть? Какой в этом смысл? Янушу только исполнилось 19, Крысе 18, специальности – никакой. Если удастся пережить всё это, обоим нужно будет учиться. Брак только усложнит им жизнь... Я потрясена. Надо поговорить с мужем и с O. Может кто-то им отсоветует...
Пришел Януш, торжественный, приодетый - официально попросил у нас Крысиной руки. Сказал однозначно, что они оба уже не верят в победу, не верят даже в то, что смогут выжить. Просто хотят обвенчаться перед смертью. Что на это сказать? Я заплакала. Мы с мужем дали согласие на брак, родители Януша - тоже.
Дети хотят, чтобы брак состоялся в часовне на Волчьей ул., 7. Оказывается, военный капеллан из часовни не может их обвенчать без разрешения командира части. Дети стараются получить это разрешение.
Восьмого сентября район площади Трех Крестов обстреливается тяжелой артиллерией. В полдень из города выходит большая группа гражданских лиц. Вечером немцы начинают планомерно уничтожать окрестности у перекрестка Хожей и Вороньей - снаряды падают несколько минут, ближние дома превращаются в груды щебня. А наши дети готовятся к свадьбе...
Девятого сентября получают разрешение командира. Капеллан требует, чтобы родители дали своё согласие на брак в письменном виде. У них нет обручальных колец, - откуда их взять? Пан Франтишек О. отдаст своё Янушу, а я моё - Крысеньке. Ксендз просит две свечи - мы отдадим последние... Ещё просит папирос, потому как ходит в госпитали и хотел бы, чтобы у него были папиросы для раненных. К сожалению, папирос у нас нет, но взамен Крысенька предлагает конфеты - ксендз соглашается. Бракосочетание назначено на завтра (воскресенье) на 10.00. Крысенька оденет костюм (перешитый год назад из старого костюма Ясенька), а Януш - кожаную куртку. Свидетелями должны быть: Бася Пакульская – единственная наша знакомая с до повстанческих времен, которой удалось сообщить о браке – командир Крысенькиного взвода – поручик «Гловацкий» - и один из раненых, которого она выходила - "Стэнли". Януш выхлопотал какие-то консервы на торжественный обед, фото-пластины для фотоаппарата. Поручик «Гловацкий» пообещал дать Крысеньке 3 дня отпуска, то же самое сделал и командир Януша.
Десятого сентября с самого утра продолжается канонада, сопровождаемая бомбардировкой. Все сидят в подвалах. Приближается время бракосочетания, пора выходить из дома. Но как здесь выйти на улицу? Пытаюсь уговорить доченьку отложить бракосочетание, но не хочет об этом и слышать. Вшестером мы идем к часовне по совершенно безлюдной Волчьей, всей - в развалинах, между грудами щебня, со свежими следами крови...Часовня уже полна повстанцев, здесь же и свидетели, только вместо "Стэнли" пришел «Крават» (Галстук), т. к. "Стэнли" должен был участвовать в боевой операции (но с другом он прислал открытку с пожеланиями).
Крыся и Януш, сопровождаемые ксендзом, всходят к алтарю. Церемония венчания проходит среди грохота разрывов бомб, в полумраке, при невзрачном свете двух свечей, которые не в силах рассеять темноту. Я не могу сдержаться, плачу. Как эта свадьба отличается от моей свадьбы и ото всех свадеб, на которых я была прежде... Как сложится совместная жизнь молодых, что начинается в таких трагических условиях? Мы поздравляем молодых; у обоих светлые лица в отличие от нас, родителей, заплаканных и опечаленных. Подруги из санитарного патруля вручают Крысе маленький букет бегоний (которые они раздобыли на каком-то балконе) и это - единственные цветочки, которые она получила. Ни на минуту не прекращается бомбардировка.
Пустой улицей мы возвращаемся домой, а молодые идут... сделать фотографии у ближайшей баррикады и проведать раненых в госпитале на Мокотувской. Мы не спускаемся в подвал, я готовлю обед (из тех консервов, что принес Януш), мы накрываем стол чистой скатертью (которую за время Восстания ещё ни разу не использовали). Досадно, но мы не можем поздравить молодых хлебом и солью - хлеба мы не видели уже дней 40. Пан и пани O. достают из потайного места две золотых 20-долларовых монеты; чтобы по одной подарить молодоженам на счастье. У нас с Ясеньком, к сожалению, нет золота. Приходят молодые, улыбающиеся, словно их и не касается то, что творится вокруг. Обед проходит в хорошем настроении; даже пани Бронислава, которая до этого не выходила из подвала, победила свой страх и села вместе с нами к столу. Спустя некоторое время раздаются близкие разрывы.
Быстро пролетают дни отпуска наших детей. Двенадцатого сентября Кристина и Януш возвращаются к своим отрядам, а мы - к прежнему образу жизни. Ясенек, как и раньше, регулярно дежурит, а вот пан Смогоржевский - очень редко, потому как административные власти дают ему разные поручения.
Примечания переводчика
1 здесь – в блоге автора на польском сайте «Salon24» - http://beret-w-akcji2.salon24.pl/
2 Рачкевич (Raczkiewicz) Владислав (28.1.1885, Российская империя - 6.6.1947), с 30.09.1939 г. (после интернирования в Румынии Игнасия Мосьцицкого) – Президент Польши
3 Старувка – разговорное название варшавского Старого города – старейшего исторического района польской столицы
4 Пантерка – пятнистая куртка войск СС
5 Харцеры – члены польской скаутской (в Польской Народной Республике – пионерской) организации. Все харцеры, находившиеся в Варшаве во время Варшавского Восстания, приняли в нем самое активное участие. В восстании участвовали харцерские батальоны: «Зоська», «Парасоль», «Вигры»; кроме того была харцерская рота «Густав» и харцерские взводы в других частях; девушки-харцерки были санитарками, работали на пунктах питания; почтовое сообщение в восстании осуществлялось исключительно харцерами.
6 «корова» - распространенное среди повстанцев название немецкого шестиствольного реактивного миномёта «Nebelwerfer 41» (являвшегося симметричным ответом советской «Катюше»), стрелявшего 150-мм 39-килограммовыми снарядами на расстояние 6,8 км. Более поздняя версия, «Nebelwerfer 42», имела пять 210-мм стволов. Её снаряды были более тяжелые - 113 кг, а дальность стрельбы составляла уже 8 км. В наших частях миномет, за характерный звук, издаваемый при выстреле, называли «ишаком» или (в противовес «Катюше») «Ванюшей»
+++++++++++++++++++++++++++++
На фото - Кристина Зглиницская-Островская, Крыся, Крысенька, псевдоним «Шчара», санитарка батальона «Милош», рота «Зиук» ("Ziuk") - женщина, собравшая и записавшая все те воспоминания участников Восстания, что сегодня мы можем прочитать, благодаря опубликованной ею в 1966 г. за свой счет книге «Воспоминания о Варшавском Восстании. В Южном Средместье», отрывки из которой, с любезного согласия её дочери, я начинаю сегодня публиковать.
(снимок из личного архива семьи Островских, источник -