Весна продолжала своё победное шествие по нашим краям. Сегодня выдался погожий солнечный день, природа буйствовала и благоухала. Куда не кинешь взгляд по сторонам дороги, всё уже оделось в нежно-белые, розовые, жёлтые наряды, источая дурманящий аромат, летали яркие бабочки, соперничая своими нарядами с пёстрым весенним разнообразием красок. Трудолюбивые пчёлы без устали и без перерывов на обед, перелетая с цветка на цветок, собирали божественный душистый нектар. На деревьях и кустах птицы, громко советуясь друг с другом, занимались важным делом – воспитанием и кормлением своих желторотых малышей. Природа вдохновенно и с энтузиазмом начинала свой новый годовой цикл.
Однако, мне было не до весеннего сказочного великолепия природы. В моей душе поселилась непреходящая безысходная тоска, доходящая временами до скорби. Я сознавала, что должна снова вернуться во враждебное окружение нелюбящих родственников без поддержки близких по духу добрых людей, таких как Эмми, фрау Краузе, Гудрун. Но мне больше некуда было приткнуться.
Как только мы свернули в сторону горного лесного массива, карета вдруг стала накреняться на одну сторону, и в нижней части её что-то хрустнуло. Ганс вышел проверить. Оказалось, что сломалась ось. Нужно было её заменить, и Ганс оставив меня с Анетт в карете, пошёл в сторону леса поискать подходящий сук или крепкое деревцо, чтобы поставить новую, хоть и временную, ось. Пока он искал нужный материал, а потом его готовил, наступили сумерки. Пришлось заночевать в лесу. Ганс развёл небольшой костёр, посадив нас рядом с ним. Мы поели еду, которую нам собрала в дорогу Эмми, и собрались немного прикорнуть, а Ганс обещал подежурить около огня. Анетт боялась волков, но у Ганса имелась на этот счёт старенькая аркебуза. Я долго не могла сомкнуть глаз – одолевали тяжёлые мысли: вспомнилась вся прежняя жизнь с её трудностями и горестями.
В это время я услышала заунывный протяжный волчий вой, и на поляне появился волк, только не серого, а скорее белого цвета. Белизну шерсти усиливала вышедшая из-за туч полная луна. Ганс схватился за аркебузу, но его руки замерли на полпути. Я мгновенно поняла, что это не волк, а вервольф. Вспомнив о перстне Гудрун, я быстро повернула его в сторону волка и направила в него луч-стрелу. Волк начал медленно растворяться, и вместо него я увидела старика, небольшого росточка с белой, как лунь, длинной бородой и такими же длинными волосами, в короне из золотых шишек на седоволосой голове. Внутри короны я заметила торчащие кверху небольшие рожки. В одной руке у него был жёлтый цветок, который в нашем поселении называют цветком Троллей*. Мне стало не по себе. Старожилы поговаривали, что это некое заколдованное место, и если кого-то нужда заставит в этом лесу заночевать, то редко кто сможет возвратиться домой живым.
– Что? Испугалась горного духа? Но мне тебя обижать нет необходимости, так что поднимайся и пойдём со мной. Посмотришь мои владения, а спутники твои останутся на месте под охраной лесных духов.
Я поднялась и пошла за стариком. Мы подошли к склону холма, заросшему кустарником. Старик взмахнул около него своим цветком, изобразив им некий тайный знак, после чего холм отворился и мы вошли вовнутрь. Это было довольно сырое и мрачное помещение, в котором я почувствовала запах гнилых листьев. Вдоль земляного коридора, находились гнилушки, светящиеся синеватым цветом. В одном месте мы вспугнули стаю бросившихся врассыпную летучих мышей. Я боялась наступить на змей, попадавшихся мне на пути, но они сами отползали в сторону, уступая нам дорогу. По стенам висели ажурные паутинные сети. По краям сетей находились пауки, продолжающие их ткать. Одновременно они наносили причудливые неповторяющиеся узоры, неведомые мне ранее. Сами хозяева паутин имели сине-коричневый окрас и были довольно крупного размера. Я с опаской поглядывала на них и сделала, на всякий случай, шаг в сторону. Мне даже казалось, что когда я проходила мимо, они оглядывали меня изучающим взглядом. На головах у них я заметила островерхие колпачки, как у гномиков, но что поразило меня больше всего – это их небольшая бородка. Стены этого подземелья были украшены незатейливым узором из густых мхов и лишайников. Я пробовала мысленно прочитать молитву, но тролль, повернув ко мне своё грозное лицо, прохрипел:
– В нашей горе – наши законы и порядки, а к своим защитникам обращайся на земле, если достучишься. Мы наше слово не нарушаем.
От страха я оглянулась назад, и… О, чудо! Из паутины вместо пауков начали выскакивать маленькие гномики. В руках они несли такой тонкой работы витиевато-узорную ткань, которую я не видела даже у известных модниц, хотя последние приобретали дорогие ткани у заезжавших к нам венецианских купцов и приносили её в мастерскую фрау Гретель для пошива нарядов. Гномики усаживались на мышей, жаб, а некоторые седлали летучих мышей, и выезжали из холма наружу.
Мы прошли несколько залов, и подошли к двери, высеченной, как мне показалось, из гранита. Тролль снова очертил веткой тайный знак, и дверь открылась.
Перед нами возникла огромная зала со стенами и колоннами из горного камня. Но, как я поняла, это уже был не гранит, а яшма. В стенах имелись проёмы, и в них я увидела необработанные драгоценные камни, переливавшиеся так, словно находились на солнце, а не в глубоком горном подземелье. Чего тут только не было: гранат, рубин, топаз, смарагд**, сапфир синий, сапфир зелёный , александрит, халцедон, алмаз, хризолит, опал, бирюза, горный хрусталь, аметист и много-много других. От этого великолепия я растерялась. А тролль, наблюдая за мной, спросил:
– Если желаешь, можешь остаться в этой горе и стать одной из нас, только тогда дорогу на землю забудешь. Ваши рудокопы и купцы отдали бы полжизни, чтобы набрести на эти сокровища.
– Да, такого богатства мне даже во сне не виделось, но как я смогу жить в горе без солнца и деревьев среди драгоценных, но мёртвых камней?
– Никак нет! Они – живые, в них живут души грешников, которые увидят свет, только тогда, когда их добудут рудокопы. Но вы, люди, не знаете их подлинного назначения. Вы обрамляете их в золото и серебро и украшаете ими себя, как петухи, вырезаете из них всевозможные бытовые убранства, считая это изысканным вкусом, совершенно не чувствуя ни волшебную красоту камня, ни его силу. У камней другое, особое предназначение. Они должны отводить болезни, помогать добрым советом хозяину, защищать его от враждебного мира, предупреждать о приближающихся опасностях. Они могут также жестоко отомстить злодею, убившему полюбившегося им хозяина, наслать на него неудачи, безумие, болезни, смерть и вечный ад. Опытный маг может из них сделать орудие мести, и тогда будет гибнуть каждый новый хозяин, приобретающий этот камень. Эти законы камней хорошо знали кельты и, особенно, их жрецы - друиды. Их племени нет среди людей в настоящем. Лишь в некоторых из вас ещё сохранился тот духовный ореол их малой капли***, который даст о себе знать когда-нибудь в далёком достойном потомке, и может открыть ему дорогу к забытым знаниям предков. Такой духовный ореол малой капли сидит в тебе, а получила ты его в наследство от Марии. И похожий дар был у Гудрун. Хочешь набрать себе понравившихся камней?
– Камни прекрасны, слов нет, но что мне с ними на земле делать? Я не знаю, где остановлюсь, как жить дальше буду. Камни эти на земле у меня отберут, меня убьют, либо на костёр, как ведьму, отправят. Мне бы небольшой домик и садик, где в утренний час меня встречали бы своим чудесным пением славки и синички. А вечером отправляли бы ко сну сладостным пением соловьи и дрозды. Богатой я уже побывала, да только счастливой в том мире не стала. А камни эти, если бы да талантливым ювелирам, они такую бы красоту сотворили! Вот во дворце у Чёрной всадницы каждый камень своё место знал.
– Камень живой, пока он в горе без огранки лежит. А в огранке он, что птица в золотой клетке.
Я не знала, что ответить. Драгоценные камни для меня были не очень понятной областью. Тем временем тролль повёл меня в другой зал. Там крутились гномики-женщины около маленьких колёсиков, из сотканной паутинки они шили изящные платья, которые с удовольствием примеряли прилетевшие к ним феи, а потом довольные вылетали в них из холма наружу. Эта работа меня заинтересовала, так как я вспомнила своих домовых, которые столько лет мне помогали в работе, а потом по моей оплошности меня покинули.
– Хочешь получить в подарок такие ткани или уже готовые платья? Ты в них будешь выглядеть королевой! И все благородные рыцари будут у твоих ног.
– Платья, ткани, конечно, бесподобны, спору нет. Только баронессам и графиням в них во дворце Хильды щеголять, кичиться перед знатными особами, приближёнными к герцогу. А в деревне, куда я направляюсь, они - просто бесполезные вещи. Да и лицом я не выдалась. Засмеют меня мои родственники, и от соседей достанется, как когда-то в детстве. Меня, богатую, плохо восприняли, а вот как теперь обедневшую встретят? - горько вздохнув, произнесла я. - Теперь я вдова, так что жить мне должно в тишине, чтобы никто обо мне ничего не говорил: ни плохого, ни хорошего.
– Что же, разумно! Тогда посмотри ещё одну комнату.
Мы вошли в третью комнату. Там на стенах висели сухие травы, стояли бесконечные колбы и мензурки со всевозможными разноцветными жидкостями. В некоторых извивались какие-то доморощенные живности, которым я не знала названия. Что-то скользкое, извивающееся, длинное, прямо как из страшных сказок. На столах лежали перетёртые в порошок минералы. Я сразу вспомнила страшилки о колдунах-чернокнижниках, которые весь мир живых и мёртвых переворачивают по своему усмотрению, и которым, как говорят священники, место на инквизиторских кострах.
– Я вижу, тебе и тут не очень нравится. Так чем же тебя одарить? Приглянулась ты мне ещё в детстве, когда со своим Вольфом по лесу бегала, травы и коренья искала, только время твоё лишь сейчас начинается. Ты как будто усидчивая и прилежная, богатство тебя не испортило, бедность не ожесточила. А мы, духи лесные и горные, таких людей любим.
– А можно ли мне узнать то, чего не знаю, научиться тому, чего не умею? Гудрун мне своё кольцо подарила, но я всего того, что она, покойница, знала, ни сном, ни духом не ведаю, близко понять не могу. Вот сейчас к своим родственникам на поклон еду, а что меня там ждёт, не знаю. Замужем была, а теперь я вдова, а они несчастливых и неудачников не любят. Даже тогда, когда удача у меня в руках была, тоже не добром встретили. Понять мне всё это хочется, да и многие другие вещи, что в жизни случаются. Знания карман не обременяют, и потому зависти ни у кого не вызовут.
– Вот это мудро. Вижу, что не ошибся в тебе. Большую силу дать не могу, не потянешь. Вот тебе склянка с мазью и горный хрусталь. Сказывать пока не буду для чего они надобны, придёт время, сама узнаешь. Храни эти вещи от чужих глаз подальше, никому о них не рассказывай. Уже скоро светать будет, пора мне мой холм закрывать, а тебе – к твоим возвращаться.
И старый тролль повёл меня к выходу. Около выхода он мне улыбнулся и велел выходить одной, мол, дорогу мне укажут. Как только я вышла наружу, он взмахнул своим жёлтым цветком и холм закрылся. Я пошла вперёд по лесу, чтобы выйти на поляну, где остались Ганс и Анетт. Светлячки мне указывали дорогу, чтобы я не заблудилась. Вдруг, я услышала знакомое ржание. Радости моей не было предела, ведь ко мне навстречу выехала на своём Россе – Чёрная всадница. Она была в светло-зелёном наряде из шёлка и бархата, и зелёных туфельках. На голове у неё тоже была красивая зелёная шапочка. Шею обрамляли подвески из смарагда, алмаза и хризолита, и им в тон были серьги и браслеты на руках. В руке она держала зелёную ветку омелы. Я поняла, что, коли уж в её наряде нет ничего чёрного, значит, смерти в моём окружении в ближайшее время не ожидается.
Подъехав ко мне, Хильда воскликнула:
– Здравствуй Эльза! Наконец-то, я тебя увидела. Не думай, что я тебя забыла. Я за тобой наблюдала все эти годы. И по моей воле ты выбежала из своего дома, который должен был сгореть в огне. А непутёвый Свен и многострадальная Гудрун, закончили в огне свой жизненный путь. Тебе же ещё предстоят в жизни испытания.
Она сошла с коня и подошла ко мне. У меня за поясом находились два кошеля с гульденами и дукатами. Один покрупнее, в котором лежали монеты за проданный старый дом и землю, и те, что я заработала в мастерской у фрау Гретель. Второй был маленький, который мне подарила на прощанье Эмми. Хильда взяла большой кошель, и он на её ладони превратился в медный медальон на цепочке. Хильда одела мне этот медальон на шею и сказала:
– Эти деньги тебе пригодятся в дальнейшем для покупки нового дома, который будет не в этих местах. Как только ты найдёшь этот дом, то твой медальон опять станет кошелем с деньгами. А сейчас я их обратила в медальон, чтобы они сохранились. Мешочек, который тебе подарила Эмми, можешь тратить по своему усмотрению. А от меня тебе – ветка омелы, которую я срезала в ту ночь у кельтских жрецов, которых ты видела возле священного дуба. Она волшебная и теперь принадлежит тебе. Когда будешь переезжать в другой дом, ничего из старого не бери, кроме личных вещей, склянки с мазью, горного хрусталя и этой ветки. Ты попала под взгляд нашего короля, так что ты теперь под защитой лесных духов.
Сказав это, Чёрная всадница растворилась в предутреннем тумане. Забрезжил рассвет. Я открыла глаза, на шее у меня висел медальон, а за поясом только один кошель – подарок Эмми. В руке у меня была сухая ветка омелы. Ганс спал, как младенец, со старенькой затёртой аркебузой в руке, а от костра, который он развёл вечером, остались только серо-чёрные головешки.
– Ого! Как заснул! Что даже костёр потух! – недоумевал спросонок Ганс. – Мне снилось, что я хотел застрелить волка-оборотня. Как хорошо, что это был только сон!
Но тут уже я начала задавать вопросы:
– А ты больше ничего не помнишь?
– Я так крепко заснул, что кроме волка ничего больше не помню из своего сна. Но вы же с Анетт могли пострадать из-за меня, хорошо что этот волк был только сном. Старуха Гудрун, покойница, была мастерицей всякие сны разгадывать.
– Но я тоже во сне волка видела, – произнесла Анетт. – О, Господи! Не к добру всё это! Нужно поскорее уезжать из этого заколдованного места, не то, как бы нечистый наши души не забрал.
И хотя мы порядком перемёрзли, но у нас не появилось желания снова развести костёр и согреть в котелке воду. Мы закусили бутербродами с копчёным салом и запили пивом из припасённой фляжки. Потом уселись в карету и поехали дальше в направлении моего родного селения Обендорф.
* Цветок троллей - купавка.
** Смарагд - изумруд.
*** Духовный ореол малой капли – духовная составляющая человеческого гена.
Николина Вальд