День выдался дивный: яркое солнце, голубое небо. Лёгкий, но уже тёплый ветерок.
Весна перевалила за середину апреля. Почки на деревьях набухли, но ещё не лопнули. Весной ещё не пахло, не было того нежного аромата, который исходит от молодых листьев. В голых ветвях суетились птицы. Прилетели дрозды, сновали синички. Все суетились и были очень озабочены. Одни пернатые поправляли гнёзда, другие строили новые. Синицы всё время просили пить, со всех сторон доносились их просьбы: «Пить, пить, пить». Другие звонкими голосами искали своих, где-то затерявшихся подруг. Всё было, как и положено, в пригожий, весенний день.
Я шёл по широкой и длинной аллее, в конце которой виднелся холм, на вершине которого стоял олимпийский символ: чаша для олимпийского огня.
Да, впереди виднелся стадион. Стадион имени С.М. Кирова. Шёл я по аллее Приморского парка победы. Шёл, чтобы попрощаться с детством и юностью. Да собственно я с ними давно уже распрощался. С молодостью и то уже переговорили на эту тему. Да, пожалуй, и не прощаться шёл, а соприкоснуться с тем, что давно уже миновало. А если и прощаться, то прощаться шёл с самим стадионом.
Кировский стадион – это было наше всё. Стадион был и нашей гордостью, и нашей радостью, когда он появился. Мы очень гордились, что на стадионе может разместиться сто тысяч человек, да ещё тысяч десять могут стоять вверху по периметру трибун.
Сколько раз приезжали мы к стадиону в школьные годы, когда удавалось достать билетик на футбол. Чаще билетик кто-нибудь дарил, так как они стоили, хоть и не дорого, но денег лишних не было у нас в ту пору. Но, когда был билетик, мы ходили очень гордые: – «Иду на футбол, и, конечно, на «Зенит»». «Зенит» это была наша единственная и любимая команда. Помнится, за неё играл Парамонов, Левин-Коган. Левин-Коган был небольшого роста и блестел своей лысиной. Это теперь играет молодёжь, а раньше могли быть и лысые – по возрасту своему. Такие времена были. Профессионалов не было раньше – только любители. Любители были расписаны по разным заводам и делали вид, что работают там. Была у нас и команда «Динамо», но плоховато играла. Позже её заменили на «Адмиралтеец», игроки числились работающими на Адмиралтейском заводе, во всяком случае, там получали зарплату.
И какая разница, кто, где получал денежное довольствие? Главное, что все были любители. И никаких иностранцев в команде. Вот на эти матчи мы и ходили.
А куда ещё ходить-то было? Во всех кинотеатрах Ленинграда по месяцу, полтора шёл один и тот же фильм. «Весна», например, или «Серенада солнечной долины».
Смотрели фильмы, как правило, по два раза, а то и по три. Телевизоров не существовало. Так что эта «жвачка» для глаз отсутствовала. Был, правда, театр у микрофона, по радио, но это по вечерам, да и то не каждый день. Вот и оставался нам на всех один стадион, стадион имени Кирова. Почему Кирова, тогда никто не задумывался. Кирова, так Кирова, значит так надо. Может, Киров в юности футболистом был и только позже стал врачом, так как Академия медицинская тоже его имя носила. Возможно, он и слесарем был, так как крупнейший завод тоже носил его имя. Ну, певцом оперным это, само собой разумеется. Ещё массовиком затейником, видимо, побывал, так как Дом культуры тоже был имени Кирова. А ещё и мясником по совместительству. Мясокомбинат тоже носил его имя.
Ну, да не об этом речь. Речь-то о стадионе.
Не торопясь, подошёл я к памятнику этому самому футболисту – Кирову. Поднялся по ступеням к олимпийской чаше. И такая ностальгия нахлынула.
Прошёл дальше, увидел поле и вспомнил, где я сидел, лет пятьдесят тому назад. Вот здесь справа от ворот. Это было 2 мая 1957 года, играл «Зенит» со «Спартаком». «Зенит» выиграл со счётом 2:1. А вот здесь сидел, когда датчане играли с «Зенитом». Меня ещё удивили эти не наши футболисты. Они, оказывается, были такие же, как мы. И это было странно. Иностранцев живьём мы тогда, пожалуй, впервые увидели. Счёт этого матча я точно не помню. Помню, что «Зенит» выиграл.
Вот ворота слева. Почему-то именно они запомнились. В воротах стоит высокий, статный парень, в сером свитере, в кепке, в длинных, футбольных трусах. А за штангой стоит бутылка, к которой этот парень периодически прикладывается. Да это же наш любимец, вратарь, – Леонид Иванов. Его даже моя бабушка любила.
Многие в шутку спрашивали, что это он там из бутылки попивает. Однажды один подвыпивший, сердобольный болельщик, на поле выскочил с бутылкой водки: – Давай Лёня, примем понемногу, пока мяч у тех ворот гоняют!
Ограждений поля тогда ещё не было. Не было и безумных фанов, как теперь. Просто была любовь к команде, но сдержанная. Поэтому и выскочил мужик один и от чистого сердца предложение сделал. Раньше, пропуская на стадион никого не обыскивали. Нарушитель, конечно, был быстро забран и уведён с поля с помощью одного милиционера, а не взвода в касках.
Обошёл я стадион по кругу. Поле в хорошем состоянии, но почему-то никто на нём теперь не играет. Почему-то главным стал стадион Петровский, гораздо меньший по размерам.
Я же, привыкший всё подсчитывать, пересчитал все сектора стадиона, потом количество рядов, количество мест в ряду. Перемножил всё с горем пополам, без калькулятора, и удивился. Получилось, что посадочных мест всего семьдесят тысяч. А говорили сто. Вот она пропаганда наша бывшая.
Да, какая разница, сколько было мест? Главное это был наш стадион, который теперь будет снесён. И это грустно!
Конечно, будет построен новый, возможно, лучший, по Европейским стандартам. Но этого стадиона уже не будет никогда. А чему удивляться? В жизни так всё и бывает. И не только со стадионами.
Прощай, стадион! Прощай, наше детство и наша юность!