Давненько это уже было. Было это ещё в курсантские наши годы, когда мы поступили в лучшее училище нашей страны. Это было Высшее Военно-морское училище имени Фрунзе. Это было действительно элитное училище и до 1917 года и в годы нашей учёбы в нём. Год был 1959-й. В том году нашему кукурузному генсеку взбрендило в голову всех поступивших в ВУЗы, отсылать на один год на производство. Ну, а так как наше производство было на флоте, нас на флот и отправили. А правильнее сослали.
Пришли мы в училище невинными мальчиками. Обратно вернулись морскими волчарами.
До морских волков нам было далековато, пожалуй, но кусачими волчатами, за год, стали. На флоте мы вобрали в себя всё самое «лучшее». Весь флотский жаргон заучили чётко и грамотно. А жаргончик на флоте не слабее фени уголовной. Всякий молодой, - это салага, если хамит, то зелень подкильная. Проявление тупости: - ах ты кранец недоделанный. Кранец, это плетёная из грубой верёвки груша, которую спускают с корабля при швартовке, чтобы смягчить касание борта со стенкой или с другим кораблём. Ещё одна обзывалка - кнехт. Это тоже если тупой кто-то. Ну, а кнехт это по-простому пенёк металлический на бортах корабля, совершенно тупой сверху. На него швартовые концы набрасывают. Если серость проявляется флотская, то сапог или солдат. Кабак! Ну это, когда бедлам и беспорядок.
Да, что там, всё вспоминать? Приехали мы морилами, чем и осложнили нашим командирам работу с нами. Да, нет, дисциплина была у нас железная, но повозиться с нами пришлось. Только года через три спохватились и отменили, эту портящую курсанта, практику. И опять детишки невинные стали поступать в училище.
Эко, куда меня воспоминания занесли. Я же о пюре по-флотски собирался рассказать.
Да, как тут расскажешь без предисловий.
Итак, поступили мы в училище, сдав все экзамены, пройдя конкурс немалый. Поступили и осмотрелись. И таким смешным оказался один из нас. И звали-то его Митрофан. Откуда в наш век такое имя выискали? По фамилии он был: Пурсан. И тоже забавно звучит. Волосы топорщились в разные стороны и цвет у них был, какой-то сивый.
Юность жестока. И жестока не столько от того, что юноши жестоки, просто ума не хватает порой при совершении всяких проказ. Да нет, никого мы не били, тем более не убивали. Просто этот смешной парень стал предметом для всяческих шуток, иногда и грубоватых, а может и жестоких.
Митрофан был тоже хорош, откуда только появился на свет? А появился он из очень глухой белорусской деревни. Тут же и придумали, что Митрофан паровоз увидел впервые, когда в училище направился. Однако-то медкомиссию прошёл успешно, хоть и физиономия вся была в прыщах. Успешно сдал экзамены и прошёл конкурс. Значит, у Митрофана всё было в порядке. Но паровоз он все-таки, наверняка, увидел перед училищем впервые.
С фамилией его тоже казусы были. Однажды на практике, на крейсере, в Таллине. Пришёл Митрофан из увольнения, темно уже было. В кубриках ночное освещение уже было включено, это мрачная синяя лампа, дающая угнетающий, похожий на лунный, свет.
Спускаясь, по трапу в кубрик, Митрофан оступился и покатился вниз. А внизу дежурный по кораблю стоял. Помял Митрофан дежурного, да и фингал ухитрился подставить. Дежурный рассвирепел.
-Фамилия!
-Пурсан.
-Я вижу, что курсант, я фамилию спрашиваю.
-А у меня фамилия такая - Пурсан.
Долго ещё шла перепелка, пока дежурный не понял, что ему уже давно, по первому требованию, фамилию называют.
Опять же с Митрофаном приключилось, то что стало флотской байкой на долгие года.
Поставили Пурсана на рулевую вахту. На ней мы все стояли во время первой корабельной практики. Много ума там не надо: исполняй только команды от вахтенного офицера или от командира поступающие. Крути себе штурвал, насколько прикажут, и на место его возвращай, по команде, да заданный курс удерживай штурвалом, поворачивая его плавно влево-вправо градусов на 3-5.
Стоит Пурсан на руле. Командир решил проверить, какой курс корабль держит. Оборачивается командир к рулевой рубке и кричит: «На румбе!»
-Курсант Пурсан! – отвечает Митрофан.
-Чёрт побери! Курс какой?
-Первый, товарищ командир!
Командир даже с вахты снять не смог Митрофана. Только очень долго до коликов хохотал.
А ещё Митрофан был «иноходец». По-моему его так и выпустили из училища, не научив ходить строем. На парады его никогда не брали, так как ходил он, всегда выбрасывая вместе с левой ногой левую руку, с правой, правую. Идти за ним в строю было просто опасно, весь строй мог завалиться, наткнувшись на него.
Однажды, в курилке, шли дебаты из чего нашу робу шьют. Это рабочее платье наше: голанка и штаны.
Шили их по традиции из очень крепкого материала типа парусины. Наверное, так оно и было. Паруса тоже, видимо, из такого же шили, ведь они должны быть очень крепкими. Заспорив о прочности робы, кто-то решил тут же и доказать её прочность. Схватили Пурсана и подвесили к стоящей тут же вешалке. Страшного-то ничего нет. Подрыгался Митрофан на крючке, поднял руки и выпал из робы.
Робы так и делались, что бы попав в воду можно было быстро от неё освободиться. Штаны тоже это предусматривали. Сбоку пуговицы отстегнул и тоже - свободен. Правда, у брюк ещё одна пуговица была: задний клапан имел кушак и застёгивался спереди ещё на одну, тоже быстро отстёгивающуюся пуговицу. Но это усложнение, говорят, Пётр придумал. Ходит такая байка по флотам, ещё с Петра I.
Идёт однажды Петр вечерком к своему домику, а в кустах, что-то белое и круглое отсвечивает, у стенки. Понял Пётр, что это матрос то ли нужду малую справляет, то ли, что-то с дамой затевает.
- Непорядок!
Пришёл к себе в кабинет и сел за чертежи, потом, что-то кроить стал и скроил штаны морские с этим самым кушаком, что бы при любой ситуации матрос прилично выглядел.
Вот с тех пор мы все прилично и выглядели.
Что-то опять меня от пюре увело в сторону.
Что касается пюре, так это в учебном отряде было в Палдиски, что под Таллиным находится. Богом забытое местечко. Его жители любили говорить, что есть Ростов – папа, Одесса – мама и Палдиски – мать их.
В Палдиски мы проходили курс молодого бойца, после чего даже на параде поучаствовали, видимо, назло таллинцам, в их столице.
Ну, а в промежутке между занятиями мы занимались различными хозяйственными делами.
Часто эти дела были на камбузе, в виде чистки картошки на весь отряд в тысячу человек.
Начальником на камбузе был мичман огромных размеров, с садистским чувством юмора. Сейчас в фильмах такими киллеров показывают. Да и фамилия у него была, какая-то смешная, что-то вроде Попандопулы. Он давал нам долгие и подробные инструктажи, как надо чистить картошку. Но под утро мы это забывали и делали из неё кубики, кто-то пытался самого Попондуполу вырезать, в надежде, что это чудо, кому-то в миску попадёт.
Ночью, пока чистили картошку, развлекались оставшимся от обеда компотом.
И тут с Митрофаном неприятность приключилась. Как-то оказались рядом два бачка: один с компотом другой с жидким стеклом, каустиком называемым, для мытья жирных мисок. Вот и перепутал Пурсан эти бачки, видимо, поторопился немного. Взял бачок с каустиком и хлебнул из него. Хорошо, что быстро сообразил, один глоток получился. Зато потом в него с ведро воды влили с каким-то лекарством. Жив остался. Правда, ходить строевым шагом лучше не стал.
Однажды начистили мы картошку, сварили её. Оказалось, что из неё ещё и пюре надо сделать. Пришёл Попандопуло, принёс, какие-то дубинки, типа бит бейсбольных, положил их на стол, ничего не объяснив. А потом и говорит, что картошку надо потоптать.
Митрофан понял команду правильно: засучил штанины выше колен и засмущался. Потоптавшись, он обратился к Попандопуле: «А можно носки не снимать? А то у меня ноги грязные». Попандопуло даже рот разинул и долго стоял в позе памятника.
Последний раз я видел Митрофана лейтенантом, в Балтийске. Шёл он через парк. Было жарко, светило яркое солнце. Однако, Митрофан шёл в синем кителе, наглухо застёгнутом, ну, собственно, как и полагается. Китель был весь в пятнах и изрядно засален, так тоже бывает от усилий по службе. Козырёк фуражки был, где-то над ухом, сбоку. Не очень он был похож на блистательного офицера российского флота.
Дослужился Митрофан до капитана 1 ранга. Последние годы служил в штабе одного из флотов. Ох и драл же он проверяемых офицеров на кораблях. Видимо все обиды глубоко и надолго засели в его голове.
Вот так! Не дразните никогда рыжих и неказистых. Они могут выбиться в большие начальники и обязательно, при случае, припомнят все обиды.
Вспомните эпопею с ваучерами и приватизацию.