5. "А на улице так холодно для гибели ангелов"
О своем отчислении из школы, я узнала этим утром, когда за завтраком миссис Стоун сообщила мне вполне ожидаемую новость. Это должно было так или иначе произойти, ведь в школе я не появлялась уже около месяца. В последнее время об учебе я даже думать не могла, не то что заниматься ей, в моей жизни вполне хватало других проблем. Допустим, мой отчим оказался чокнутым маньяком, а затем якобы погиб в автомобильной аварии, хотя на самом деле он все еще разгуливает где-то на свободе, продолжая свою охоту за мной и моими близкими. Какое мне дело до чертовой школы?
- Ты себя сама довела до этого, Эмили. Уж прости, что не смогла уследить за тобой и контролировать тебя, как маленького ребенка, – укоризненно произносит миссис Стоун, отпивая немного своего утреннего кофе из кружки, - за тебя я не волнуюсь, меня тревожит Бет. Я совсем не узнаю ее в последнее время, ей все хуже, с каждым днем. Подумываю записать ее психиатру.
«Ей нужна мать, а не врачи!» - хотелось закричать мне. Но я промолчала, опустив взгляд. Миссис Стоун была так добра ко мне, даже приютила под своей крышей, после того, как маму забрали в больницу. Я не забываю тех хороших вещей, что для меня делают люди, но не могу не признавать очевидные факты: матерью миссис Стоун была ужасной. Все это время она находилась своей работе, и ей было безразлично, куда пропадает ее сын каждую ночь. Ей было все равно, что творится в жизнях ее детей, и спохватилась она слишком поздно.
Теперь ей жаль. Теперь, когда жизнь обоих ее детей повисла на волоске.
- Я пока не сообщала твоей матери, что тебя выгнали из школы. Думаю, тебе лучше самой ей все рассказать. Когда ты собираешься это сделать?
- Мне нужно идти, - бросаю я, так и оставляя вопрос без ответа.
Мне действительно нужно идти. Адамом назначил встречу в Гранд Парке.
Мы любили встречаться именно там. Иногда он играл на гитаре, развлекая людей вокруг, а за деньги, которые перепадали за выступления, мы могли купить немного еды и устроить небольшой пикник. Там я чувствовала будто ничего не произошло, а я по-прежнему обыкновенная девочка. Там я была просто Эмили. И это было самым лучшим чувством на свете.
Но сегодня он ждет меня не один. Еще издалека я узнаю тающий силуэт, совсем худой девушки с сигаретой в руке. Я останавливаюсь на полпути, замечая, как Адам и Лалли мило беседуют, совсем как в тот день, когда я впервые встретила их обоих. Какого черта он привел ее сюда?
Разумеется, Адам не знал всей правды, ему была лишь доверена информация о нашей ссоре, без уточнения каких-либо причин. А Лэл? Я ведь сказала, что не желаю больше ее видеть.
- Постой! – прежде, чем я успела развернуться и уйти прочь, Адам подбегает ко мне и хватает за руку.
- Что тебе нужно? Зачем она здесь? – я отчаянно пытаюсь освободить свое запястье, но Адам силой сжимает его.
- Она хотела поговорить с тобой, сказала, ты не захочешь ее видеть, и поэтому попросила меня организовать эту встречу.
- С каких пор ты выполняешь ее поручения?
- Мы дружим, Эмили. Я разговаривал с ней, и понятия не имею, что там у вас произошло, но что бы то ни было, ты должна дать ей шанс.
- Я и не хочу давать ей шанс! Если ты мне не отпустишь, я закричу, - я говорю совершенно серьезно, и он наконец отпускает мою руку.
- Если уйдешь, произойдет что-то ужасное, - произносил Адам мне вслед, и его слова почему-то заставляют меня остановиться.
- Что же произойдет?
- Просто поговори с ней, она в этом нуждается.
Он говорит так, будто это действительно вопрос жизни и смерти. Я смотрю на нее, совсем слабую и дрожащую, кажется, что ей едва хватает сил, чтобы держать эту чертову сигарету. В памяти всплывает вечер, когда ей стало плохо, я думала, что она умирает, даже винила в этом себя. А оказалось, что у нее была обыкновенная ломка, оказалось, что она была наемным человеком Николаса. Оказалось, что меня предали.
- Ладно, - говорю я Адаму и тут же обращаюсь к Лэл, - говори, что хотела.
- Не здесь. Прошу тебя, давай уйдем отсюда, - слабо просит она меня.
Спустя какое-то время мы оказались на краю города. Всю дорогу Лалли шла впереди меня и молчала, только курила, очень часто даже для себя.
Место, где мы находимся, сейчас очень тихое и безлюдное. Это похоже на небольшой сквер, деревья стоят в ряд по обеим сторонам улицы, за красивым ограждением из черных металлических прутьев. Кругом вьется высохший дикий виноград, с неба сыпется пыль, не похожая ни на снег, ни на дождь. Просто пыль и ничего больше.
Лалли поворачивает под одну из арок и садится на землю, доставая из своей сумки очередную сигарету. Я сажусь рядом с ней, вдыхаю ее едкий дым и терпеливо жду, пока она начнет говорить.
- Когда мне становится тяжело, я прихожу сюда. Тут спокойно. И так красиво, правда?
Я киваю в ответ.
- Никогда в жизни не чувствовала себя счастливой, - продолжает Лалли, - от этого можно сойти с ума, все нормально, замечательно... только вот пустота никуда не уходит, боль никуда не уходит. Любовь наполняет смыслом все, что с нами происходит, но причиняет самую сильную боль на свете, даже взаимная. Но Ник никогда не любил меня. Он никогда не смог бы полюбить никого, кроме тебя. Я знала это каждую секунду, для него я бы никогда не стала кем-то таким же важным, как ты. Я так запуталась! Я ненавидела тебя, но рада, что встретила тебя, и сейчас ты человек, которым я восхищаюсь.Я поняла, что ты заслуживаешь его, а я нет.
Я никогда прежде не видела ее такой. Будто что-то в ней поломалось, будто на ее измученном сердце открылась старая рана и теперь не переставала кровоточить. Я чувствую это, и мое сердце разрывается от боли в ответ.
- Я обещаю тебе, что ты будешь счастлива, слышишь, обещаю!
Но в ответ она лишь грустно улыбается мне и качает головой.
- Спасибо, что ты рядом, Эмили.
- Так и есть, я рядом, - говорю я, сжимая ее холодную руку, - ты не одна, слышишь?
- Всю жизнь я была одна. Одиночество сводит с ума, когда ты один - теряются ориентиры, путаешься в том, кто ты и ради чего живешь, ты больше не знаешь этого, вещи обесцениваются. Ник спас мне жизнь и свел меня с ума, я не завишу от героина, как думает он, я завишу только от него. А это гораздо хуже. Он разрушает меня изнутри быстрее, чем эта дрянь, которую я пускаю по своим венам. Он уже разрушил меня.
Ее слова звучат словно приговор, приговор самой себе.
Я помню, какой я увидела Лалли впервые. Сильной, уверенной в себе стервой, вылитой рок-дивой, способной подчинить себе весь мир. Как же не похож этот образ на ту, которую сейчас я вижу перед собой, чью холодную руку я сейчас пытаюсь согреть. Она совсем беспомощна, раздавлена, и так нуждается в ком угодно, кто бы мог спасти ее, не дать сорваться с этого обрыва. А я даже не могу найти слов, чтобы утешить ее.
Слезы все льются градом из ее глаз, у нее все так же дико трясутся руки, которые не расстаются сигаретами.
- Поехали отсюда, - неожиданно произносит она, - я хочу заехать в одно место.
- Куда?
- Караоке-бар. Часто хожу туда по вечерам, - она снова до боли грустно улыбается, но в этой улыбке я уже начинаю ее узнавать, и от этого мне становится чуть легче, - я спою для тебя, если хочешь?
- Конечно! Мне нравится как ты поешь, - радостно отвечаю я.
****
Я никогда не бывала в этом месте. Тут царит уютная атмосфера бара, достаточно много людей, пока еще трезвых и приятных на вид. Свободных столиков почти нет, но нам все же удается найти, куда сесть.
- Сейчас объявят начало вечера и всех желающих пригласят спеть на сцене, - говорит мне шепотом Лалли, - я хочу спеть первой.
Под аплодисменты посетителей на маленькую сцену выходит нелепо одетый ведущий с покосившейся бабочкой на шее.
- Добрый вечер, дамы и господа! – говорит он, размахивая руками и сияя широкой улыбкой на весь зал. – Я рад видеть вас в этот вечер в нашем скромном заведении!
Все аплодируют, свистят и топают ногами, призывая ведущего поскорее начинать мероприятие. Совсем взрослые люди ведут себя, как дети, которым не терпится начать любимую игру.
- Вижу вы сегодня настроены на отличный вечер, - говорит он наконец, - кто же споет для нас первым? Прошу на сцену!
Народ понемногу утихает, пока в них слишком мало алкоголя, чтобы вот так смело выходить и петь перед публикой, первым быть никто не хочет. Почти никто.
- Я! – выкрикивает Лэл и под громкие аплодисменты выходит на сцену к ведущему.
- Как вас зовут, мисс? - спрашивает он.
- Меня зовут Лалли, Лалли Купер! Я бы хотела спеть песню «The A Team» Эда Ширана.
- Что же, поприветствуем мисс Лалли Купер!
Ведущий покидает сцену, и громкие аплодисменты раздаются снова, а затем воцаряется мертвая тишина, выключается весь свет. Остается только голубой луч прожектора, в котором тает силуэт Лалли.
- Я бы хотела кое-что сказать, прежде, чем начну петь, хотела бы попросить прощения, которого я на самом деле не заслуживаю, - говорит она, внимательно глядя на меня глазами полными слез. - Мне очень жаль, Эмили. Я так виновата перед тобой, я так надеюсь, что ты однажды меня простишь, потому что это все, чего я могла бы требовать от тебя. Я не такая, какой могу казаться, там, внутри меня, все уже давно сгнило и разложилось, - по ее щекам снова покатились слезы, тонкая рука, сжимающая микрофон, предательски задрожала, - когда я впервые услышала эту песню, она запала мне в душу, мне показалось, будто ее написали обо мне, и я думала об этом каждый раз, когда слушала ее. Но никто и никогда не написал бы обо мне песню. Я не заслуживаю песни, я не заслуживаю, чтобы для меня пели песни. Я знаю, что ты заслуживаешь миллион песен, и я хочу спеть эту для тебя, потому что сейчас - я не могу сделать для тебя больше, чем просто спеть.
музыкант легко касается пальцами клавиш, играя тихое вступление, настолько прекрасное, что режет сердце будто ножом по живому. Лалли начинает петь, и дышать спокойно у меня больше не получается.
Белые губы, бледное лицо.
Выдыхает снежные хлопья,
Сожженные легкие, кислый вкус,
Стало темно, кончился день…
Ее голос звучит так, словно в нем собраны все остатки жизни, что в ней еще остались. Я слушаю, я тону в мелодии, нотах, голосе, и кажется, что сейчас я чувствую все, что только может чувствовать человек. Все сразу в одном непонятном ощущении боли, которая накрывает меня волной.
Но в последнее время ее лицо кажется
Медленно тонущим, изнуренным,
Крошащимся, как пирожные.
Они кричат.
Худшее, что может случиться в жизни, достается нам бесплатно,
Потому что мы все под чьим-то влиянием
И сходим с ума, чтобы достать пару граммов.
За окном тем временем я замечаю первый снег. Это уже не пыль, а самый настоящий белый снег.
А на улице так холодно
Для полетов ангелов,
Полетов ангелов...
Для полетов, полетов,
Для полетов ангелов...
Для гибели ангелов...
Так красиво, так больно.
«Birdy – The A Team»