Рука привычно толкнула дверь, я шагнул в неизвестность.
Тот самый ухоженный парк. Всё та же широкая мощёная аллея, освещённая свечными фонарями, проходила вдоль парадной лестницы, ведущей к входу во дворец. На обочине десятки экипажей – дорогие кареты, различающиеся элементами отделки, цветовой гаммой и применёнными при изготовлении материалами, включая золотые изящные накладки и драгоценные каменья.
Часы над главным входом ударили первый раз. Двери резко распахнулись, чуть не сбив лакеев, готовых открыть их в любую секунду. По лестнице неловко, припадая на одну ногу, засеменила Золушка, потерявшая во дворце одну из туфелек.
На этот раз я встал у обочины между двух карет, чтобы броситься к Золушке, когда она приблизится к месту падения.
Часы продолжали бить.
Мне удалось точно рассчитать момент, и я уже рванулся к милой девушке, желая спасти её от нелепой случайности, когда, гаденько хихикая, стоявший рядом кучер сделал мне подсечку.
«Что же они сценарий-то не подправили? – успела возмутиться в черепушке досада. – Не успею…»
Мы с ней упали одновременно, голова к голове. Рассматривая меня, Золушка не торопилась вставать. На её нос страшно было смотреть. Как и в прошлый раз, он загнулся вбок, по щеке пугающе тянулись кровавые ссадины. Вскочив, я подал ей руку, помогая подняться. Она, похоже, испытала сильный шок, благодарила меня за помощь и с ужасом ощупывала своё повседневное платье с фартучком. Часы молчали, а неподалёку от нас можно было рассмотреть оранжевую груду мякоти с разбросанными по мостовой жёлтыми корками.
Выбежавший на дорогу принц растерянно вертелся, пытаясь обнаружить у тех или иных ворот выезжающую карету.
– Милые люди, – обратился он, наконец, к нам, – позвольте узнать, вы не видели…
Он осёкся, заметив на ножке девушки хрустальную туфельку. Золушка опустила голову, надеясь, что принц в темноте не разглядит её лица.
Подбежал, кряхтя, король.
– Улетела птичка? – полюбопытствовал он.
Принц не ответил.
– Позвольте, – он шагнул к девушке. – Милая девушка, можно Вас попросить поднять личико к свету?
Плечи Золушки дрогнули, она закрыла лицо руками.
– Папа! – юноша улыбнулся. – Посмотри на её ножку. Это Золушка. Ведь это Вы, скажите нам? Это Вы?
Он осторожно отвёл руки девушки от лица и испуганно вскрикнул:
– Что с Вами? Вы ударились? Вы упали?
– Сынок! – раздался скрипучий голос короля. – Ты бы лучше Золушку искал, чем разговаривать с деревенской девчонкой. Посмотри на её лохмотья!
По щеке Золушки поползла слеза.
– Нет, папа, это она.
Принц взял Золушку за руку и попросил сесть на ступеньку.
– Примерьте, – он протянул ей вторую туфельку, подобранную им во дворце. – Пожалуйста.
Скатилась вторая слезинка. Золушка обула туфельку.
– Ты возьмёшь в жёны эту кривоносую нищенку?
Вокруг столпились гости, а язвительный вопрос задала мачеха Золушки.
«Раневская!» – обомлел я. Сама Раневская!
Принц не дал мне времени на обдумывание этой короткой, но столь притягательной мысли. Он упал на мостовую, ударившись лицом о булыжник.
Золушка вскрикнула.
– Папа! – юноша поднял голову. – Посмотри, у нас с Золушкой одинаково свёрнуты носы?
Король пригляделся по очереди к обоим носам.
– Не-ет, – заскрипел он, – у Золушки поболе будет.
Принц снова ударил лицом о мостовую.
– А так?
Король повертел головой, сравнивая.
– Да, так, пожалуй, лучше.
Вскочив на ноги, принц громко возвестил:
– Бал окончен! Но! Приглашаю всех наверх. Начинается свадьба!
Из толпы вынырнул придворный фотограф. Он расставил всех на фоне дворца и щёлкнул затвором. Затем сделал снимок только молодых со свёрнутыми на бок носами. Фотографию 9 на 12 метров вывесили в огромном зале ещё до того, как гости вернулись во дворец.
Раневская после съёмок успела подскочить к падчерице, чтобы схватить Золушку за нос и возвестить на весь парк:
– Кривоносая прынцесса! В тряпье на свадьбу! The Best! Завтра весь глянец будет твой!
Дёрнуть невесту за нос поторопились и дочки мачехи.
– Не плачь, Золушка, – утешал её принц, пряча мобильник в карман, – платье уже печатают на принтере и, пока мы поднимаемся, будет готово.
Вслед за гостями они зашагали вверх по лестнице.
– Подождите, – шепнула Золушка, оборачиваясь ко мне. – Извините, я не знаю, как Вас звать, но я очень благодарна Вам за оказанную помощь.
– Вовчик, – откликнулся я, отвесив поклон и махнув шляпой.
– Я хочу, чтобы Вы были нашим свидетелем.
Она вопросительно посмотрела на принца.
– Конечно, Вовчик! – обратился принц ко мне. – Прошу Вас, поднимайтесь с нами. Для нас большая честь – Ваше присутствие на свадьбе в качестве свидетеля.
Отказать, наверное, было нельзя, да и не хотелось. Когда ещё побываешь в такой компании!
Король в это время отдавал рядом приказ бравому капралу.
– Ты знаешь, где живёт Золушка, – скрипел он.
Служивый отозвался:
– Так точно!
– Так вот, хватай сапоги-скороходы, и срочно доставь сюда отца девушки.
Король поднимался рядом со мной, хитро поглядывая, и без умолку болтал. Я так и не понял, со мной он разговаривал, или реализовывал свой старческий маразм.
– Теперь хочешь – не хочешь, пластического хирурга заводить надо. Носы поправим молодым, да и вообще… женщина теперь в доме. Без хирурга никак. Услуги продавать можно, той же мачехе, да дочкам её. Всё в казну доход. Надо идти в ногу со временем. Сотового оператора ещё одного оформить, а то конкуренции маловато. Понравилось драть с нас, как в соседнем королевстве. Горячая вода подорожала… Этих пока трогать не буду. Объективные, понимаешь, обстоятельства. Рынок энергоносителей лихорадит.
Мы уже вошли внутрь дворца и, прислушиваясь к словам «собеседника», я всё же поглядывал вокруг: вдруг какое дизайнерское решение пригодится дома?
– …Яблок в этом году – пропасть, не знаю, куда девать. Соседи не берут, у самих та же история. И вина уже наделали, и уксуса. Повидла с вареньем, компотов. Повидлом горки смазываем, дети на санках катаются. Снега в последние годы почти не бывает, говорят, ента… екология нарушена. Коровы пукают, где-то на небе озоновый слой портют. Э-эх! Приходится коровам к спине детские надувные матрасы привязывать, газы собирать. Теперь у всех газовые плиты на кухне. А зима?! Если б во всех королевствах правили путёвые мужики, так и зима, глядишь, вернулась бы. А то уже пальмы кое-где сажать начали… Вино будешь моё?
За бормотаньем я пропустил эту фразу-то. Он водил меня по дворцу, да и спустился вниз, к погребам. Всё-таки он со мной разговаривал.
– Яблочное не предлагаю, ты ж его пил? – скрипнул он. – А жаль, девать некуда.
– Кто ж его не… – я не успел закончить фразу. Король сунул мне стакан, другой быстро осушил сам.
Пополоскав во рту небольшое количество напитка, я нашёл его букет превосходным.
– Это один из сорока огромных погребов, – сказал король, – ты пей, пей. Его хоть сколько можно выпить. Цветочное вино, девяносто шесть градусов.
Я поперхнулся.
– Да, девяносто шесть. А не скажешь, правда? Пьётся, как сок. Из цветков горынычехвостки огневистой.
Голова сразу поплыла, пришлось поставить стакан под краник бочки. Король схватил меня за рукав, ведя за собой вглубь погреба.
– Этого вина ты точно нигде не попробуешь, – пытался заверить он меня.
– Свадьба же! – напомнил я.
– Ах… – он сделал удивлённые глаза и тут же засмеялся.
Крепко сжав мою ладонь, отчего стало больно, потащил меня назад. На всякий случай я прихватил оставленный стакан с собой.
Огромный зал шумел. Гости, ведя светские беседы на диванах вдали от праздничного стола, терпеливо ожидали короля и выхода молодых. Стол ломился от яств, оркестр тихонько репетировал.
– Успели! – король обрадовался и стал обходить гостей, бросив меня у входа.
Встав у колонны, я продолжал наслаждаться цветочным вином. «Невозможно пить спирт, как сок, – думал я. – Король выпил целый стакан, но этого совершенно не заметно. Градусов одиннадцать, не больше».
Оглушительно объявили появление принца и невесты, что заставило зал встать. Гром аплодисментов долго не стихал. Я успел заметить отца Золушки, он скромно стоял, прислонившись к соседней колонне.
Конечно, церемония, тосты, танцы – это было для меня насколько новым, настолько и захватывающим. Король с оркестром достигли небывалых высот, развлекая гостей. Но внимание присутствующих всецело захватила невеста в изумительном, естественно, золотом платье. Она добилась, чтобы рядом с ней кроме короля и принца сидел отец. Впрочем, недалеко оказались и мачеха с дочерьми, у них было на это право. Как свидетелю, мне также довелось оказаться в этой компании, сидевшей под исторической фотографией.
Половина выпитого стакана потихоньку начала делать своё дело. Приходилось удивляться неуёмной энергии короля.
Мачеха своими дерзкими выпадами задевала не только Золушку, её отца и короля, под острый язычок попадал и я. Это было непонятно, нас не связывало знакомство. Чем-то я ей не понравился.
Она сразу начала эпатировать публику.
– Ваш свидетель закрывает глаза, когда кушает! К чему бы это?
Пришлось отвлечься от печёных яблок, фаршированных чёрной икрой, чтобы дать достойный ответ этой выскочке.
– А Вы, милейшая, когда-нибудь наблюдали за животными, принимающими пищу? Например, за кошкой, лакающей молочко? У неё глазки-то закрыты. Сама природа подсказывает нам, что этот интимный процесс не должен сопровождаться болтовнёй. Надо чувствовать вкус еды!
– Надо попробовать! – хохотнул король.
Закрыв глаза, он отпил глоток цветочного вина. Затем нащупал на столе печёное яблоко, фаршированное яблочным повидлом, куснул его. Зал с любопытством следил за происходящим. Король выдохнул из себя восхищённое – «О-о-о!», гости загалдели.
– Я тоже хочу с закрытыми…
– И я попробую!
– И я!
Только три мымры сидели, гордо выпрямив спины и широко распахнув глаза.
– Кот, зубами в рот! – ехидно навесила на меня ярлык мачеха Золушки, а её дочки показали мне свои облепленные икрой языки.
Затем молодые вальсировали. После танца к ним присоединились другие пары, оркестр заиграл рок-н-ролл, сменившийся вскоре ламбадой. Народ отрывался по-полной.
Я встал у выхода на огромную террасу, пробуя местные папиросы с сушёными мухоморами и сухофруктами. В этот момент показалось, что я знаю место на Земле, где построено идеальное общество.
Ко мне неожиданно присоединилась мачеха, она курила трубку с такой же гадостью.
– Мужчина, сколько Вам лет? – нескромно меня разглядывая, спросила актриса, которую сценаристы одели в зелёное атласное платье.
– Тридцать четыре.
Удаляясь, Фаина Георгиевна бросила, оставив меня в облаке дыма болотного цвета:
– А по лицу можно и больше дать.
– Не, по лицу лучше не надо, – пробормотал я.
Персональный королевский дирижёр объявил белый танец. Ко мне бежала раскрасневшаяся Золушка, и в голове от испуга завертелись варианты причин, почему я должен ей отказать. Но она просто прошила меня повеселевшими хмельными глазами:
– Я на террасу. Отдышаться.
– Я составлю Вам компанию.
Она согласно кивнула.
Оставляя за собой густой зелёный шлейф, словно дымовая шашка, падал за массивные мраморные перила мой окурок, мы вдвоём провожали его взглядами. На самом деле я незаметно скосил глаза в сторону Золушки, чтобы полюбоваться её профилем. Оказалось, она, как игривая школьница, сделала то же самое. Мы рассмеялись.
– А что принц? – притворно воскликнул я. – Он будет ревновать!
– Принц объелся груш! – смеялась она. – В данном случае, яблок. Его пригласила на танец дочка мачехи.
Я взял её руки в свои. В этих прекрасных глазах напротив столько лучистого тепла...
– Янина…
– Что? Что Вы сказали?
Она не знала, что она Янина. Надо сменить тему.
– Вы необычная девушка, – Золушка смущённо улыбалась, но руки не убирала. – У нас таких уже нет.
Мимо дверей в танце проплыл принц с Анной, не родной сестрой Золушки.
– У вас – это где?
– Да, в одной стране, – уклонился я от ответа.
– Страна, – она произнесла это немного печально. – Какое редкое слово. Наверное, это очень далеко. У нас вокруг одни королевства. Расскажите же, какие у вас там девушки? У Вас есть девушка?
На последний вопрос решительно не хотелось отвечать.
– У нас нет девушек с такими маленькими ножками.
Золушка возразила:
– Это я такая нестандартная! А у моих сестриц ноги как ноги.
– Наши девушки не хотят работать по дому…
Ещё немного, и она снисходительно погладила бы меня по головке.
– Так и наши не работают. Вон, сестрицы мои. Это я одна такая.
Золушка вздохнула. Посмотрим, что она дальше скажет.
– Наши девушки меряются своими спонсорами, весь день пропадают на шопингах или макияжах.
Глаза напротив округлились. Я продолжал:
– А некоторые мужчины, из-за того, что девушки испортились, создают семью с другим мужчиной.
Неожиданно она рассмеялась.
– Да Вы меня дурачите! А чем там у вас девушки-то меряются?
– Спонсорами. Это мужчины, в карман к которым они засовывают руку. А высовывают только тогда, когда деньги кончаются.
– И идут на работу?
– Увы… Ищут другой карман с деньгами.
Золушка приуныла.
– Все девушки такие?
– Таких очень много. А ещё они не хотят заводить детей. Обуза, говорят.
Её глаза раскрылись от ужаса.
– Вовчик, Вы нехорошо шутите.
– К сожалению, это не шутка. Некоторые собирают вокруг себя нескольких мальчиков, заставляют их целый день стучать по клавишам и рассматривать циферки. Эти девушки делают деньги из воздуха.
– Ну, такие-то и у нас есть. Ставят подмостки на большой площади, нажимают на клавиши клавесинов, разыгрывают спектакли. А люди, целая толпа, слушают. Звуки-то по воздуху до них долетают. А обратно по воздуху летят монеты. Ловко Вы придумали! Деньги из воздуха…
По залу снова пронёсся принц, на этот раз с другой сестрой, Марьяной.
– Немного похоже, – согласился я, – только у нас клавиши стоят в разных королевствах, а соединяют их провода. И никто не слышит их музыки. А денежки капают.
– Какой Вы смешной! Разве могут деньги капать?
Она положила голову мне на грудь, затем резко вскинула её вверх. Так близко наши глаза ещё не встречались. Но она их закрыла. Значит, когда целуются, тоже закрывают глаза. Желанные губы медленно поплыли навстречу… увеличиваясь в размерах, приобретая фосфоресцирующий фиолетовый цвет. Кажется, моя голова сейчас окажется у неё во рту. Чёрт!
Это дурацкое цветочное вино, эта чёртова папироса. Если бы я не перемахнул через перила... Проломив ветки попавшихся на пути кустов, я покатился от дворца по наклонному газону, пока не смог встать, наконец, на ноги.
– Вовчик!
Крик Золушки заставил меня обернуться. На фоне светлеющего предрассветного неба собирались люди, среди которых выделялась та, самая необыкновенная…
С террасы неслось:
– Встаньте, дети, встаньте в круг…
Пришлось на бегу бороться с приступами тошноты и болью в ноге. Ковыляя, напугав пару экипажей, отшатнувшись от лошади, предложившей услуги ветеринара, я нащупал в кармане поляризатор.
Прости, Золушка.
Шатаясь, взобрался по лестнице и уже в своей комнате рухнул на пол, не в силах добраться до кровати. Очень быстро, в течение нескольких секунд, прояснилось сознание.
…Володя сидел в полутёмной лаборатории у одного из компьютеров.
– Протрезвел? – спросил он, улыбаясь.
– Да, в момент. И нога не болит. И ладони целые.
– Хорошо, хорошо, – он потирал руки. – А что женщину-то не поцеловал?
– Тебя бы стала засасывать такая воронка, тоже подумал бы. Тоже мне, фантазёры-галлюцинаторы.
– Да-а… А мог бы хвастаться потом, какую прекрасную женщину целовал.
– Девушку?
– Между прочим, Янине Жеймо было 37 лет во время съёмок. Ты не знаешь, какой дым от сушёных мухоморов идёт?
Мой укоризненный взгляд только развеселил его.
– Мы не курили мухоморы, но решили, что зелёный будет эффектно смотреться.
Его смех заставил улыбнуться и меня.
Программа «вторжений» подходила к концу. Двадцатого сентября, через два года и три месяца после моего появления на острове, прилетел вертолёт, из которого, пригнувшись, выскочил ничуть не изменившийся Сергей Иванович. К этому моменту Володя уже познакомил меня с тремя женщинами и шестью мужчинами. Подавая руку сценаристам, я спросил шутливо:
– Так это вы опозорили меня в сцене с Золушкой?
Они улыбались и лишь смущённо пожимали плечами. Празднично накрытый стол быстро нас сблизил.
Это был последний день на острове.