Х.Ш. Яндарбиев,
к.п.н., доцент кафедры
Отечественной и мировой литературы ЧГУ
За последние десять лет на страницах солидных изданий, в том числе и отдельной книгой, вышли материалы, проливающие свет на загадку рождения великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова. Было известно, что в жилах поэта текла кровь шотландская, татарская, русская… И вот теперь обнаруживается, что и чеченская.
Наши чеченские исследователи, еще ничего не исследовав, дружно бросаются опровергать литературоведа Марьям Вахидову, слепо ориентируясь на подобные же исследования других литературоведов. И без доказательств видно: многие свидетельства, связывающие Лермонтова с чеченцами, были уничтожены еще при царизме, а последние – после депортации чеченцев в 1944 году в Казахстан и Среднюю Азию. В этих условиях единственно правильный путь к истине ; изучение творчества поэта, его связей с чеченцами, воспитанными в России, «российскими пленниками» – поэтом Айбулатом Розеном, художником Петром Захаровым, Ботой Шамурзаевым.
И вообще «о Лермонтове говорили мало и ничего не сказали»[1].
Для многих в России Кавказ представлялся полудикой, но прекрасной страной, откуда живым никто не возвращался. Он был окутан тайной, но тайной притягательной, так же как и личность Лермонтова. Не совсем понятная тайна окружала Лермонтова со дня его рождения. Всем было ясно одно: как поэт он был рожден Кавказом. Но только ли как поэт?
Как пишет в книге «Ужасная судьба отца и сына» известный чеченский литературовед Марьям Вахидова, бабушка Лермонтова Е.А. Арсеньева, гостившая в имении Хастатовых в Парабоче, принадлежавшей ее сестре, в 1811 году спешно увезла с Кавказа свою дочь Марию, узнав, что она ждет ребенка. Не доехав до Тархан богатая помещица Арсеньева, происходившая из знатного рода Столыпиных, спешно выдала свою дочь Марию замуж за сына своей подруги, несмотря на их нищету.
Т. Толстая утверждает, что в имении Васильевском Мария впервые увидела семью Лермонтовых (пять девочек, сына Юрия Петровича и мать), приехавших к ним погостить, и через неделю она «должна» была? дать ответ Лермонтову [2].
Свадьба состоялась: Лермонтовы хотели получить богатое приданое, но вскоре Юрий Петрович охладел к молодой жене. Его «ожидал сюрприз» с 6-ти месячным малышом[3].
Литературовед Б.С. Виноградов писал: «Станица (Шелковская – Х. Я.)в те времена именовалась различно: Шелкозаводск, Шелковое, а часто «Земной рай». Ее основание относится к ХVIII веку. Армянский купец из Кизляра Сафар Васильев выстроил на берегу Терека завод для переработки шелка-сырца. Вокруг завода поселились кизлярские армяне и грузины. Во второй половине ХVIII века завод, перешел в руки армянина Хастатова. Его сын Яков Васильевич Хастатов стал здешним помещиком. Он участвовал во многих сражениях, а внук его, Аким Васильевич, женился в Москве на Екатерине Алексеевне Столыпиной, дочери богатого симбирского помещика (сестре бабушки М.Ю.Лермонтова – Х.Я.,). В 1809 году Я.В. Хастатов, умер, а вдова продолжала подолгу жить в Шелковской. Дом ее представлял собой укрепление, огороженное тыном и рвом, вооруженное малыми пушками, круглосуточно охраняемое. Ведь на другом берегу Терека дымили «немирные» (чеченские – Х.Я.) аулы, нападения были частыми и неожиданными, а дороги опасными. Ехать можно было только с оказией, то есть под охраной солдат и артиллерии[4]. И все же сестра помещицы Елизавета Алексеевна Арсеньева (Столыпина) привозила сюда на лето сначала свою дочь, Марию Михайловну, а потом и внука Михаила Лермонтова, который подружился с Акимом Акимовичем, сыном Екатерины Алексеевны. Недалеко отсюда у Умахан-Юрта был брод через Терек, поэтому нередки были и ночные нападения на линию «немирных» горцев. Таким образом, выходит, что Лермонтов родился не в 1914 году, а в 1811-ом. Если бы он родился в 1814, то в 1829 ему было бы 15 лет. В это время он писал свои довольно зрелые стихи.
М.Ю. Лермонтов рос болезненным ребенком. И, видимо, когда узнал о тайне своего рождения, замкнулся, почувствовал себя одиноким – отсюда и тема одиночества в его поэзии: «На севере диком стоит одиноко…», «Белеет парус одинокий», «Выхожу один я на дорогу».
Разлученная с любимым человеком, Мария Михайловна умерла в 1817 году, когда Михаилу было всего 6 лет. Бабушка поэта Елизавета Михайловна не раз возила внука на Кавказ. В имениях Хастатовых он жадно слушал рассказы о военных действиях, о непростых взаимоотношениях казаков и чеченцев, о нападениях горцев на царские укрепления и, конечно, об отце.
Марьям Вахидова считает, что отцом М.Ю. Лермонтова был предводитель чеченского народа Бейбулат Таймиев. Рождение внебрачных детей в России было обычным делом, и из этого никто трагедию не делал. Но здесь другое дело. Бейбулат Таймиев несколько раз переходил на службу к русским. В мае 1811 года находившийся на русской службе, он возвращается в горы и начинает активные военные действия: нападает на крепости, оказии, не раз переносит их и на левый берег Терека. Теперь это противник России, и объявить внука его сыном Арсеньева не могла.
Имение Хастатовых, где проводили лето Арсеньевы, находилось на излучине Терека, который на этом месте поворачивал на северо-восток. Оба берега были лесистые. Напротив Шелководска были расположены чеченские села. Это было место, где чеченские абреческие отряды часто переходили Терек для нападения на затеречные земли. И вполне возможно, что этим путем пользовался и Бейбулат Таймиев. Недаром Ермолов для показательной расправы выбрал здешний чеченский аул Дади-Юрт, назвав его гнездом разбойников. Жители окрестных станиц, несмотря на военные действия, ездили в гости к чеченским кунакам, воровали друг у друга женщин и лошадей, мирились, вместе справляли свадьбы, своих раненых казаки возили к горским лекарям на лечение. И в эти отношения, видимо, были втянуты и Хастатовы, которые владели шелковым заводом, и Бейбулат Таймиев не мог миновать Парабоч по пути в Кизляр или Моздок, тем более, что правый берег Терека, выше аула Новый-Юрт (Баммат- Юрт) был безлесным, опасным для переправы, а кордонная линия, состоящая из крепостей, обнесенных валом и частоколом станиц и наблюдательных вышек между ними, была сильно укреплена: в каждой крепости и станице стояли гарнизоны царских войск и даже укрепленные пункты с наблюдательной вышкой имели пушку для подачи сигнала тревоги, если где-нибудь поблизости покажутся чеченцы, и отряд конных казаков для сообщения с соседними станицами. Именно здесь, в районе Шелководска, перешел Терек чеченский абрек Зелимхан Харачойский в 1910 году во время своего нападения на казачью столицу Кизляр. Нет сомнения, что М. Ю. Лермонтов часто слышал рассказы казаков и русских офицеров о Бейбулате Таймиеве, потому что слава о нем гремела на всем Кавказе. Он тяжело переживал, когда ему не разрешили учиться на нравственно-политическом отделении Московского университета, и не дали возможность перевестись в Петербургский университет, так как у него не было документа о дворянском происхождении[5].
Интересны воспоминания о нем современников поэта. Декабрист Лорер, хорошо знавший Лермонтова, считал, что ему было 37 лет [6].
«Лермонтов принадлежал к людям, которые не только не нравятся с первого раза, но даже на первое свидание поселяют против себя довольно сильное предубеждение…
Мало-помалу неприятное впечатление, им на меня произведенное, стало изглаживаться… В одной из экспедиций, куда пошли мы с ним вместе, случай сблизил нас окончательно: обоих нас татары чуть не изрубили, и только неожиданная выручка спасла нас. В походе Лермонтов был совсем другой человек против того, чем казался в крепости или на водах, при скуке и безделье»[7].
Панаев сообщает: «Мне наконец удалось-таки его (Лермонтова – Х.Я.) увидеть в настоящем свете. А ведь чудак. Он, я думаю, раскаивается, что допустил меня хоть на минуту быть самим собой, – я уверен в этом»[8].
Лермонтов часто ссорился даже с друзьями, его шутки были не всегда уместными, но многие прощали ему за его поэтический талант, за то, что он был не таким, как все. Душа его была изранена судьбой. Одиночество наложило на него глубокую печать. «Лермонтов не мог найти спасения в лиризме, как находил его Пушкин»[9].
М.Ю. Лермонтова тянуло к людям «родственной породы», к пленным чеченцам, воспитанным в России ; к художнику П.З. Захарову, Боте Шамурзаеву, поэту Константину Михайловичу Айбулату-Розену, стихами которого он зачитывался с юношеских лет. Нет сомнения, что встречи с ними напоминали ему свою мать, время, проведенное в имении Хастатовых. Он знал, как отзывался о Бейбулате Таймиеве А.С. Пушкин, а когда 14 июля 1831 года аксаевские князья заманили Бейбулата в западню и отправили его, то об этом писали все российские газеты. Убийство чеченского предводителя произошло в Аксае, недалеко от переправы через Терек.
Казаки и другие народы левобережья Терека стремились поддерживать дружеские отношения с горцами. «Со времени расселения русских на северо-восточном Кавказе у них установились с их соседями-горцами и родственные связи. «Гребенская женщина, – писал И. Попко, – во множестве случаев была местного горского происхождения»[10]. Брачные отношения между терско–гребенскими казаками оказали известное влияние на физический тип казаков…
В течение более чем 300–летней жизни среди различных кавказских племен происходила постоянная метизация путем браков и путем вековой совместной жизни. Сплошь и рядом среди казаков часто попадается тип красавца горца»[11].
Кумыки охотно выдавали своих дочерей за русских офицеров, если те соглашались на мусульманский обряд бракосочетания.
«Русские князья,– пишет Ф.А. Щербина,– женились на терских княжнах, а казачья вольница на Тереке в первые времена своего существования буквально добывала жен на Кавказе»[12].
Связи русскоязычного населения Северного Кавказа с горцами не прерывались и в период Кавказской войны. Об этом свидетельствуют кебинные браки наместника Кавказа А.П. Ермолова. Как пишет А.П. Берже, А.П. Ермолов в разное время имел трех жен из семей горских евреев Дагестана, заключив с их родителями «кебин», т. е. точный договор о временном браке, подарках и тому подобном: обряд недействительный по христианским законам (Ермо-лов был крещеным татарином – Х.Я.), но вполне нормальный – по мусульманским, жены (Сюйде, Тотай и Султанум – Х.Я), забрав дочерей, позже вернулись в родные горы, вышли замуж: трех же сыновей с двойными именами;Виктора (Бахтияра), Севера (Аллахаяра) и Клавдия (Омара) – Ермолов взял с собой, сделал хорошими офицерами»[13].
Интересные сведения об этом сообщает чеченский историк Саламу Дауев. А.П. Берже писал, что жены Ермолова были из мусульманских семей, но, Дауев проводит интересный факт о том, «что брачные отношения А.П. Ермолова заключались с еврейскими семьями… и что его (Ермолова – Х.Я.) дочь от второй кебинной жены Тотай – Сатиат … была помолвлена за двоюродного брата (по отцу) Джамал-Бамат-Кази Хаджи-оглу» [14].
И что самое интересное: в последствии, аулы, где проживали родственники Ермолов, и семьи, с кем он вступал в родство, имам Шамиль объявил неприкосновенными» [15]. Значит, брачные и внебрачные связи между христианами, мусульманами и евреями было делом обычным, и они часто преследовали политические цели. И не было ничего удивительного в том, что в доме кунака-армянина в качестве гостя появился такой известный на Кавказе че-ловек, каким был Бейбулат Таймиев.
О том, что браки между чеченцами и жителями левобережья Терека было делом обычным, говорит, и тот факт, что даже у Акима Акимовича Хастатова, жила молодая горянка по имени Бэла, которую он украл в горах. Скрупулезно до мелочей проанализировав жизнь Лермонтовых, литературовед Марьям Вахидова подводит нас к выводу: «По свидетельству Висковатова и до самой смерти Марии Михайловны Юрий Петрович был полным хозяином Тархан, «вошел в дом», по выражению старожил». Но почему Мария Михайловна (у Т. Толстой) продолжала пить уксус и прожигать себе гортань, если молодые добивались от Арсеньевой всего, чего хотели? Почему в семье не было ни счастья, ни покоя? Юрий получил все, что хотел, Мария любит своего мужа, есть сын, теща идет на все немыслимые уступки, а счастья нет?
«Скоро даже (как скоро? – М.В), кажется, произошел разрыв или, по крайней мере, сильные недоразумения», – пишет Висковатов. Недоразумения могут возникнуть между супругами не по поводу ведения хозяйства или устройства быта, которым занимается их многочисленная прислуга, а из-за личных взаимоотношений: Мария Михайловна либо должна была оказаться беременной, либо у нее уже должен был быть сын. Другого быть не может, и это подтверждается тем, что оскорбленный муж с самого начала и до конца своей жизни занимал позицию такого тихого, обиженного, но шантажиста… Юрий Петрович «охладел» к жене, – подчеркивают и другие исследователи, не задаваясь вопросом: а было ли у него время ее полюбить»?[16].
А любви не было. У Юрия Петровича была одна страсть шантажом вымогать у тещи деньги. А медленно умирающая Мария Михайловна уже не мечтала увидеть любимого человека, отца Мишеля. Теперь она думает о сыне и, боясь, что Юрий Петрович промотает состояние ее сына, просит мать позаботиться о нем.
После смерти жены Юрий Петрович приехал к теще, чтобы поговорить о передаче ему имения, речь о том, чтобы забрать сына не идет. Получив от Арсеньевой очередной дар, Юрий Петрович уезжает, оставив теще «дневник и альбом жены». «Любящий муж даже не полюбопытствовал, а что там, в этом дневнике? Он ведет себя в этой ситуации так, как будто знает, что все тайные мысли его жены были не о нем, а значит, и незачем интересоваться тем, что ему не принадлежит»[17].
Если внимательно приглядеться к словесным и живописным портретам М.Ю. Лермонтова и Бейбулата, то увидим в них много близкого.
В.П. Бурнашев, хорошо знавший Лермонтова, дает выразительный портрет поэта, «Красивые, живые, черные, как смоль, глаза, принадлежавшие, однако, лицу бледному, несколько скуластому, как у татар, …взгляд его мне показался каким-то тяжелым, сосредоточенным»[18]. Еще более психологичным выглядит словесный портрет поэта, данный И.С. Тургеневым: «В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивый презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз…
У Л. Толстого мы найдем объяснение тому, почему Лермонтова воспринимали таким злобным существом: «В русском простом народе… есть убеждение, что черный (брюнет) не может быть хорош собой и даже черный есть почти синоним дурной: «как цыган»[19].
М.Ю. Лермонтов не был похож не только на красивого со светлыми волосами и спокойными глазами Юрия Петровича, но и на мать, которая часто смотрела сыну в глаза, стараясь найти в нем сходство с отцом. Чтобы успокоить ее, окружающие говорили ей, что мальчик похож на нее.
В 1829 году во время своей второй поездки на Кавказ А.С. Пушкин в ставке наместника Кавказа и командующего Кавказской армией генерала Паскевича встретил правителя Чечни Бейбулата Таймиева.
«Славный Бейбулат, гроза Кавказа, приезжал в Арзрум с двумя старшинами черкесских селений, возмутившихся во время последних войн (имеется в виду русско-персидская и русско-турецкая – Х.Я). Они обедами у графа Паскевича. Бейбулат; мужчина лет 35-ти, малорослый и широкоплечий. Он по-русски не говорит или притворяется, что не говорит. Приезд его в Арзрум меня очень обрадовал: он был уже мне порукой в безопасном переезде через горы и Кабарду»[20].
А.С. Пушкин не останавливается на деталях портрета Бейбулата. Он, как и Лермонтов, малорослый и широкоплечий, он скрытен и не хочет показывать, что знает русский язык. За внешними чертами Бейбулата Пушкин видит его внутренний мир: «Он по-русски не говорит или притворяется, что не говорит». Как и Лермонтов, Бейбулат Таймиев не позволял окружению генерала Паскевича заглянуть к нему в душу.
По сведениям Ф. Серова Бейбулат Таймиев родился в 1779 году и во время второй поездки Пушкина на Кавказ ему было около 50-ти лет. Поэта обманула красная парадная черкеска Байбулата, которая придавала ему моложавый вид [21].
У Радожицкого Бейбулат – человек «среднего роста, плотный, широкоплечий с резкими энергичными движениями… Его хитрые налитые кровью глаза прятались под тучей густых черных бровей» [22].
«Шапка на Бейбулате была простая и кафтан обыкновенный… при нем были два товарища побогаче его одетые» [23]. Или: «Это человек среднего роста, довольно толстый, пожилой с багряным лицом и темно-красною круглою до ушей бородкою: глаза небольшие, быстрые, блуждающие, налитые кровью. В физиономии нет ничего отличительного, кроме лукавства и скрытности; казалось он жаждал крови… недоверчивый, осторожный» [24].
Как видим, Бейбулат – жгучий брюнет с крашеной бородкой, с быстрыми блуждающими глазами, Радожицкий подчеркивает в нем лермонтовскую скрытность, недоверчивость к новому окружению.
Связывают Бейбулата Таймиева и Лермонтова, отчаянная храбрость: осень 1802 года 23-летний Бейбулат с группой из 7 человек переправился через Терек, «учинил злодеяние». В перестрелке, по словам Серова, было убито 11 казаков. Далее Ф. Серов, как бы уточняя это же событие, сообщает подробности, состоявшие в том, что около селения Парабочевского (имение Хастатовых – Х.Я) был захвачен в плен полковник Делько [25].
Сведения Ф. Серова уточняются по книге И. Дебу: «27 сентября 1802 года кабардинский пристав Дельпоццо (в это время его власть распространялась и на Левый фланг Кавказской линии) шел в Парабочевском лесу с тремя казаками… Неожиданно выскочившие из заса-ды чеченцы казаков зарубили, а Дельпоццо… отвезли в Герменчуковскую деревню» [26].
Имение Парабочево находилось в районе своеобразного чеченского «бермудского» треугольника: Шелковская – укрепление Амир-Аджи-Юрт – крепость Таш-Кечу. Здесь находился аул Дади-Юрт, уничтоженный Ермоловым в 1819 году, Аксай (Герзель-Аульское укрепление, осажденное Бейбулатом Таймиевым в 1825 году и где чеченец Уччар-Хаджи заколол кинжалом генералов Грекова и Лисаневича), Амир-Аджи-Юртовское укрепление, взя-тое им штурмом в 1821 году.
Здесь же в 8-ми верстах от крепости Таш-Кечу 14 июля 1831 года Бейбулат Таймиев был убит кумыским князем Салат-Гиреем Эльдаровым. Бейбулата считали виновным в гибе-ли родного отца Салат-Гирея – Мехти Эльдара.
Очень сомнительно, что Салат-Гирей убил Бейбулата Таймиева в честном поединке. Таймиев действительно был грозой Кавказа, и ни один кумыский владетель не осмеливался выехать из своего родового имения без сопровождения чеченцев[27]. Скорее всего, это была западня, устроенная ему командованием Кавказской колониальной армии, боясь, что Бейбулат Таймиев может возглавить новый этап освободительного движения горцев уже под знаменем мюридизма.
Скорее всего Бейбулат Таймиев был приглашен кумыкскими князьями на какое–то торжество и отравлен.
Парабочевский треугольник был местом не только активных действий горцев и царских колонизаторов, но и своеобразным мостом мирных сношений двух противоборствующих сторон и весьма вероятно, что Бейбулат Таймиев и тайно, и явно часто посещал Парабочевское имение и поддерживал с Хастатовыми куначеские отношения.
Событиями, разыгравшимися в Чечне в 20-е годах, а затем и убийством Бейбулата Таймиева Лермонотов «на заре его дней был отторгнут» от гор Кавказа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Мережковский Д.С. М.Ю. Лермонтов, поэт сверхчеловечества. Вахидова М. Ужасная судьба отца и сына. – Нальчик: ООО «Тетраграф», 2013. – С. 84
2. Вахидова М. Ужасная судьба отца и сына… ; С. 143
3. Там же. – С. 144.
4. Виноградов Б.С. Русские писатели в Чечено- Ингушетии. – Грозный, 1958.– С. 77.
5. Вахидова М. Указ. соч. – С.178-181.
6. Эйдельман Н.Я. Быть может за хребтом Кавказа.– М.: Наука, 1990. – С. 271.
7. Лермонтов в воспоминаниях современников.– М., 1964. – С. 382
8. Панаев И.И. Литературные воспоминания. – Л., 1928.; С. 221
9. Герцен А.И. Собр. соч. в 30-ти томах. – М., 1954-1965. Т. VII.– С. 225.
10. Попко И. Терские казаки со стародавних времен. – Спб., 1880.; С. 114.
11. Терские ведомости, 1892.– N 124.
12. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т.2. – Екатеринодар, 1907. – С. 337.
13. Берже А.П. Алексей Петрович Ермолов и его кебинные жены на Кавказе. 1816-1827 годы. Р.С, 1884.– № 11.
14. Берже А.П. Указ. соч. – С. 5.
15. Дауев С. Чечня: коварные таинства истории. – М.: Русь, 1999. – С. 79
16. Вахидова М. Указ. Соч. – С. 151.
17. Вахидова М. Указ. соч. – С. 157.
18. Вахидова М. Указ. соч. – С. 152.
19. Там же.
20. Пушкин А.С. Путешествие в Арзрум. Сочинения в трех томах. Т.З.– М: Худ. Литература, 1987. – С. 409.
21.Колосов Л.Н. Славный Бейбулат. – Грозный: Книга, 1991. – С. 7.
22. Там же.
23. Радожицкий И.Т. Походные записки артиллеристов в Азии с 1829 по 1831 год. Военный журнал. 1857. Кн. первая. Январь-Февраль – Спб., 1857.– С.175.
24. Там же. – С.73 – 75, 408.
25. Серов Ф. Наездник Бейбулат Тайманов. Сб. О тех, кого называли абреками. Изд.Чеч.Отд.Наробраза, 1927. – С. 128.
26. Дебу И. О Кавказской линии и присоединенном к ней Черноморском войске. – Спб., 1829. – С. 183.
27. Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях с древнейших времен до Ермолова. Вып. 1. Изд. 2-е.– Спб., 1887. – С.97; Записки Ермолова. – М., 1868. – С. 23.