Холодная осень
Часть 1
Сцена 1. Он.
Эта история началась в XVII веке в Голландии.
Почему именно в Голландии? Потому что песчаные дюны, постоянно меняющие пейзаж под холодным ветром, серое море под серым небом и заросшие бурой, хотя местами все еще зеленой травой холмы создают именно это ощущение. Нет солнца, нет тепла, еще нет мороза. То ли сумерки, то ли утро. Здесь часто бывают туманы. Нет, конечно, необязательно так, на взгляд, что это одна из Соединенных Провинций, это вполне могла быть и Англия. Старая добрая Англия. Побережье того же моря, только с другой стороны. Меланхолично-обыденная Северная Европа. Люди друг другу чужие: только в своей деревне – свои. Рыбаки. Вероятно, здесь жили рыбаки… Конечно же рыбаки! Вон, вдали виднеются их деревянные лодки. Сушатся сети. Над крышами вьется дымок.
Сезон окончен. До января еще есть время.
На перевернутой старой лодке сидит молодой человек. Светловолосый, зеленоглазый. На нем старая залатанная льняная рубаха, шерстяные чулки грубой вязки, горчичного цвета широкие штаны, коричневые башмаки, на голове шапочка, он курит длинную трубку и чинит сеть. Рядом валяется фляга, на поясе – нож и кошель. Юноша улыбается. Как его зовут? Надо вспомнить: это было давно.
Он весел, беззаботен, красив. Наивен и счастлив. Любит и любим. Черты его лица правильны и благородны. Улыбка чиста, взгляд открыт, щеки слегка тронуты румянцем (может, от холода и ветра, а может при мысли о любимой). Кажется, такая невероятная красота не может достаться деревенщине. Простолюдину. Так не бывает! Но досталась.
Я всё еще не помню, как его зовут…
Он не был богат, скорее наоборот. Но из-за своей внешности, а еще отзывчивости, доброты, и лучистого взгляда, он не был обойден вниманием женщин. И пусть бывают партии получше, как считают некоторые отцы, но взгляды девушек всё же влеклись к нему непрестанно... Впрочем, напрасно: своё сердце он уже отдал.
Нужно ли ей было его сердце? Конечно нужно!
Ее звали Камилла и она была дочерью сельского старосты. Для такой глуши человека весьма богатого, а потому считалась в деревне лучшей невестой. К тому же она была хороша собой, умна (сомнительное достоинство для женщин), за словом в карман не лезла (тоже, скорее, недостаток, учитывая возраст и пол), но длинные светлые волосы, прекрасной формы грудь, зеленые глаза ведьмы и хорошее приданое перечеркивали все возможные недостатки.
Сегодня он задумал подарить ей кольцо. Красивое, латунное с позолотой (на серебряное денег не хватило). В этот год он работал так, как никогда, стараясь скопить на пару обручальный колечек, где две руки – мужская и женская – соединились в едином жесте, обещая верность и неразрывность до конца своих дней. Всё остальное он ей уже сказал. И она ответила: «Да». До конца дней, до конца дней и после этого он хотел быть с нею, любить и уважать, беречь и лелеять, быть счастливым и растить детей.
Просто и бесхитростно он был счастлив.
Сцена 2. Она.
Вот девушка с зелеными глазами, ее длинные волосы золотым потоком блестят на солнце. Солнце здесь такая редкость, особенно в это время года: скоро начнется зима. Снега нет. Дождя или, наоборот, мороза, пока тоже. Даже трава местами еще зеленая. А вот деревья уже совсем без листьев: тонкие голые ветви. Синее небо, серое море. Безветренно и как не странно, внезапно почти тепло. На ней было платье цвета сока спелых лесных ягод, белая рубашка вышита по горловине и манжетам черным мелким стежком – цветочный орнамент напоминал о прошедшем лете. Девушка сняла белый чепец и расплела косу: волосы рассыпались мягкими волнами по плечам. Очень красиво, очень свободно и очень неприлично. Ну и пусть! Она молода и не замужем. Она помолвлена и влюблена. И это не важно, считает она, что отец еще не знает и наверняка не одобрит. Её Герт подарил ей сегодня маленькое с позолотой кольцо. Обручальное кольцо. Значит, они теперь жених и невеста. Она улыбалась. Она была счастлива.
Просто и бесхитростно счастлива.
Они обнимались сегодня, танцевали и целовались в вихре внезапного света, прорвавшегося сквозь будни обыденной вереницы условностей, дел и дней. Как будто не было никого больше в этом мире. Как будто в этом мире все было только для них двоих.
…. А потом Герт вновь ушел в море, оставив после себя только сладкую надежду ожидания и тоску предвкушения близости.
Но шли дни и тоска предвкушения сменилась сначала просто тоской, а потом безотчетной тревогой. А потом ужасом, сводящим с ума.
Сцена 3. Ожидание.
С неба начал срываться первый снег. Редкий. Колкий. Холмы замерзли,
трава пожухла. Бурый кустарник корявыми руками скрёб вконец выцвевшее небо. В вышине, изредка нарушая пронзительным криком привычный уху шум прибоя, проносились голодные чайки. Море было спокойным сегодня. Серо-коричневым, холодным, грязным, но спокойным. И где-то в глубине этого обманчивого спокойствия рождался первобытный всепоглощающий страх. Ужас неизбежности, предчувствие боли. О, не могло оно, не могло всегда быть спокойным… Леденящим, мертвенным – да. Но вчера оно было бурей! Такой, что не выглянешь из дому, если тебе повезло и ты уже там. Такой, что вырвет тебя из седла, из сапог, из себя, если ты, не дай господь, оказался в это время под открытым небом. Да что, тебя? Она вырвет с корнем деревья! Сорвет черепицу вместе с крышей, с лёгкостью, словно бумажные, перевернет корабли. Тьма, грохот, гром и молнии.
А сегодня только лёгкая рябь на поверхности, только разводы на песке. Только соль в воздухе.
Только обрывки снастей на камнях…
«Боже, боже, только бы ты был жив! Ты мне нужен. Ты мне нужен, как никто другой… Мне не нужен уж никто другой! Никто, кроме тебя.
Я хожу сюда каждый день. Каждое утро, каждый день и вечер я, как часовой, несу вахту свою. Я жду тебя, солнце моё, я не могу без тебя, радость моя, я люблю тебя, свет мой…»
Каждое утро, день и вечер, в одно и то же время, убегая от домашних дел, докучливых вопросов, посторонних глаз девушка приходила сюда. На берег. Ждала, гуляла, всматривалась в даль моря. Всматривалась вдаль, в горизонт, бродила, искала.
Ветер развевал ее длинные одежды, срывал чепец, играл в волосах. Холодил лицо, задувал за шиворот, обветривал губы, осушал слезы.
Когда мерзли руки, она дула на пальцы, когда уставали глаза, она закрывала их. Она думала о Герте. Всегда. Ни на минуту не переставая. Он снился ей. Он ждал ее. Он жил ей. Она жила им.
Но вот пришло время вернуться, а его не было.
Не было. А вчера еще этот шторм.
«Не хочу. Не верю. Не может быть. Не могу. Молю. Покажись. Покажись. Вернись. Я тебя люблю. Я жду тебя. Я не могу больше. Я хочу кричать.
Я хочу к тебе, милый мой. Я хочу быть рядом с тобой. Мне не нужен этот мир без тебя.»
Она исходила береговую линию вдоль и поперек. Не было ни одного неисследованного мыса на мили к северу и на мили к югу. Не было ни одного неизученного камня. Омута, валуна, лабиринта.
И вот вчера шторм поменял валуны местами. За один вечер пейзаж изменился. Невероятное спокойствие лгало. Природа издевалась над ней.
Холодало.
Руки замерзли, ноги замерзли. Ветер продувал отделанный шнуром суконный дублет, пробирая до костей. Юбка путалась в ногах, мешая идти.
Надо.
Она остановилась и еще раз подула на пальцы. Нет, не согрелась.
Впереди, там где холм плавно спускался к воде, образуя небольшой мыс, виднелось что-то серое. Что-то, чего еще вчера не было.
Камилла подобрала плохо сгибавшимися пальцами подол льняной юбки и взобралась на замшелый валун.
Ее лицо побледнело: «Это его лодка».
Она соскочила с камня и побежала. Так быстро, как могла, так быстро, как не знала, что умеет.
Ее золотистые волосы растрепались, чепец слетел и остался где-то позади, в кожаные подошвы туфель впивались угловатые поверхности камней. Вспорхнула в небо испуганная стайка чаек.
- Герт! Геерт! Ге-е-ерт!! – закричала она.
Теперь уже невозможно было не увидеть. И ошибиться было невозможно. Возле выброшенной на берег разбитой деревянной лодки лежало лицом вниз безжизненное, неподвижное тело.
«Всё. Это конец» - Она рухнула на колени. Задыхалась. Не могла думать. Могла только чувствовать. И кричать.
Он был мёртв. Он был холоден. Это было только его тело.
Сцена 4. Море.
Кричала – не услышали. Рыдала – не увидели. Как хорошо, что они ее не видели, иначе бы не узнали.
Было ветрено и холодно, ни один из соседей, никто из людей не вышел в тот день посмотреть, что случилось. Может, они думали, воет ветер? Или, может, им было всё равно. Есть ли что-нибудь хуже равнодушия? … Может, и есть: например, желание помочь убить кого-то. Подложить дров в костер еретику, как Святая Простота в костёр Яна Гуса…. Донести на соседа… Закидать камнями блудницу… Назвать целительницу ведьмой… Мало ли на свете того, что хуже равнодушия?
А так, они всего лишь думали, что это шумит за окнами ветер.
Герт не встал, не поднялся, не ожил, как в сказке, от ее слёз и поцелуев. От ее настоящей любви. «Так не должно быть! – Думала она. – Так не может быть! – Так не хотелось думать.» Его лицо было спокойным и серым. Его волосы – спутанными и пахли тиной. Его башмаки где-то потерялись. Его глаза были закрыты. Они навсегда перестали улыбаться, медово-зеленым цветом отражать весь белый свет.
С трудом Камилла перетащила Его на лежащую днищем к верху выброшенную тем же штормом лодку. Положила лицом к небу, а руки – вдоль тела. Сомкнуть их на груди было почти невозможно. А так казалось, что Герт, наверное, спит. Это просто день такой серый сегодня. Это просто солнце не светит на усталое лицо.
Она прижалась к нему, обняла, легла рядом. Холодно. Руки стали такими же ледяными, как и у него. Их светлые волосы, одинакового оттенка опять перемешались и было невозможно отличить, где чьи, как и тогда, когда они, счастливые, повалились на зеленую траву, в тот день, когда Герт подарил ей обручальное колечко.
Ведь это было так недавно. Вчера? Сегодня утром? Неделю? Месяц? Вечность назад?
«Медовые глаза. Медовый месяц. Зачем ты оставил меня здесь? Без себя.
Без тебя я без себя. Понимаешь? Без души, потому что моей душой был ты.
Бездушной, что мне делать здесь? В этом мире так не бывает. Но ты забрал с собой обе: и свою и мою.
Это неправда! Так не бывает!... Я знаю! Но я чувствую, что меня тоже больше нет…»
Она встала, наклонилась, еще раз поцеловала его мертые синие губы, повернулась, откинула волосы с лица и зашагала по направлению к морю.
- До свидания, милый Герт! Мы обязательно встретимся. Теперь уже скоро. Я иду за своей душой.
«Они рядом. Они вместе. Они в море, я знаю, милый Герт. Я знаю…»
…
НО МОРЕ НЕ ПРИНЯЛО ЕЁ...
Ноябрь 2013