Солнечное утро. Николай, по многолетней привычке до хруста в суставах потягивается, садится на скамейку и плотно зашнуровывает кроссовки. Спортивная одежда на нем подобрана по погоде и хорошо сидит, что усиливает впечатление от доброго утра. В дверях он на мгновение задерживается и командует:
- Ника, гулять!
Эрдельтерьерша, ожидающая этой команды, выскакивает из своего угла, как черт из табакерки. Нетерпеливо перебирает лапами и энергично помахивает своим куцым, задорно торчащим хвостиком. Захлопнув дверь квартиры, они стремительно спускаются по лестничным маршам, навстречу играющему всеми красками осеннему утру.
По укоренившейся с годами привычке они направляются в старый парк, расположенный в двух шагах от дома. Собака и человек бегут по одному маршруту всегда вместе, при этом каждый занят своим делом. Николай наслаждается самим процессом бега, свежим воздухом и красотой старого парка, который каждый день выглядит по-новому. Ника, по паспорту Николь, занята своими собачьими вопросами, обнюхивает каждый кустик и её впечатления ничуть не беднее, чем у хозяина.
- Привет, Володя, - привычно здоровается Николай с дворником.
- Доброго утра, Николай Петрович – обычно отвечает Владимир, - рослый, не старый еще мужчина с располагающим лицом. Шапочно они знакомы уже давно, а последние пару лет общаются между собой по утрам.
Кажется, что должность дворника в небольшом городке сама по себе даёт исчерпывающую характеристику о человеке.
Николай, со своей спутницей Никой, пробегали мимо него тысячу раз. И он всегда задавал себе вопрос:
«Что делает этот человек здесь?» Что-то не складывался в его сознании типичный образ дворника с тем, что он видел. Чисто выбритое лицо с умными серыми глазами, аккуратная, идеально чистая одежда. Правда, глубокие морщины и мешки под глазами свидетельствовали, что в жизни Владимир уже кое-что повидал. Будь это после войны, Петрович точно бы подумал - шпион. Затаился в обличье дворника и ждет своего часа!
Постепенно, когда теплое весеннее солнышко уже располагало к общению, он стали не только обмениваться приветствиями, но и подолгу разговаривать.
Владимир всегда был расположен поговорить со всеми так, ни о чём.
Николай, напротив, ценил время и просто так трепаться, для него все равно, что деньги на ветер.
В целом же, даже по речи дворника, было понятно, что человек он не обычный, достаточно образованный и знающий.
Петрович как-то взял и прямо спросил, какое у него образование.
Владимир замялся от неожиданности, но все же ответил, что образование высшее, технический институт закончил, только по специальности работать пока не может.
Что за тайна тут крылась, Николай так и не узнал. Вова ушел в глухую оборону и на все вопросы отвечал туманными, ничего не значащими фразами.
Но вот в разговоре Петрович ненароком задел тему шахмат. И нужно было видеть, как загорелись неподдельным интересом глаза собеседника, который оказался достаточно информированным в теории и истории шахмат.
- Ни черта себе, ты откуда такие подробности знаешь? – изумился Николай.
Володя погрустнел, вздохнул и тихо произнес:
- Да я в той жизни был кандидатом в мастера спорта по шахматам…
И всё, больше ни слова, как его ни разводил в дальнейшем Петрович. Он уже заинтересовался тайной, которая очевидно крылась за словами о «той жизни».
Но в душу человека не залезешь, особенно, если он этого не хочет. Так и бегали они с Никой по парку день за днем.
- Привет, Володя.
- Привет, Николай, как здоровьишко?
- Спасибо, не жалуюсь. Пока.
Задержались как-то осенью с разговором о житейских проблемах. Тут, под настроение и поведал Петрович о своей далеко не безоблачной жизни. В глазах Владимира загорелся огонек неподдельного интереса, он сопереживал и будто бы порывался сказать что-то своё. И чувствовалось, что на языке его вертятся, жгут его изнутри слова какой-то личной истории. Но нет, видно время ещё не пришло.
А время шло своим чередом. Осень сменилась слякотной зимой, а ей на смену пришла солнечная весна. В парке подсохли дорожки, ожила и зазеленела травка, кусты сирени обзавелись первыми листочками, вот-вот распустятся первые цветы. Воздух по-весеннему чист, прозрачен и свеж.
На таком фоне сегодня полным контрастом выглядела одинокая фигура дворника, понуро сидящего на парковой скамейке. Рядом в беспорядке валялся его инвентарь.
Внутренний голос подсказал Николаю, что сегодня обычное: «Привет» не подходит. Он замедлил шаг, присел рядом и спросил:
- Что не в настроении, Володя? Погодка сегодня так и шепчет, займи, но выпей…
- Я уже говорил, что не пью – несколько раздраженно и грустно пробормотал Владимир.
Ника вопросительно взглянула на хозяина и, угадав долгий разговор, запрыгнула на скамейку, улеглась, свернувшись пушистым клубком.
- Ты знаешь, я тоже на грудь не принимаю – поддержал разговор Николай.
- Почему? – без интереса, как-то по инерции спросил Владимир.
- Убеждения не позволяют пить, Вова.
- Сектант что ли? - всё ещё механически произнес дворник и надтреснутым голосом продолжил:
- А я в своё время поддавал от всей щирой души…
По всему чувствовалось, что-то гложет Володю изнутри, просто огнем выжигает мозг и если не выскажется, то он взорвется.
- А с чего завязал-то с этим хорошим делом? – осторожно прощупал почву Петрович.
- Да… было дело под Полтавой, - как-то уже совсем отрешённо пробормотал Владимир. И надолго замолк, видно вспоминая что-то личное.
Петрович из деликатности момента вопросов больше не задавал. Но и уходить не собирался, понимая, что стал невольным свидетелем какой-то большой жизненной драмы.
После затянувшейся паузы Володя словами, клокочущими в горле, дрожащим голосом произнёс:
- Дочка моя скоро замуж выходит…
- Все когда-то бывает в первый раз. Тут радоваться нужно. Подарки готовить. Билет на поезд или самолёт заказывать! Только и делов!
При этих словах Володин кадык вдруг задрожал, лицо страдальчески исказилось, на глаза навернулись неподдельные мужские слёзы.
- Дело на мне… вдруг хрипло выдавил он из себя.
- А.а.а… - в полном замешательстве протянул Николай. В его голове это новость никак не совмещалась с тем, что он знал до этого. Что ответить на это - он не знал.
- В начале двухтысячных жил я в Полтаве – вдруг чуть слышно продолжил Владимир – бизнесом мы занимались. Дела шли хорошо. Я за что ни брался, всегда в прибыли оставался. В основном, купи-продай. Деньги водились, всегда вокруг люди были, друзей без счёта. Часто был повод что-то отметить в баре, ресторане. Музыка, выпить - закусить. Я музыкалку закончил, мог под настроение недурно на гитаре побренчать.
Весело было. Некогда было о семье и жизни задуматься. А у самого уже дочь школьница и жена Лена - красавица. Мы с ней ещё со школы знакомы были.
Володя замолчал. Похоже, вспоминал о былом благополучии.
- Отлично всё было, сейчас вспоминаю, как сказку…
- Но потом эта водка, презентации, друзья, - каждый день. Не просыхал. Лена уже уйти грозилась. На работе меня ценили и не увольняли долго. Я за дело если брался, все загулы – прогулы с лихвой отрабатывал… В общем, - тоскливо произнес Владимир, - сто раз предупреждали, один раз уволили.
Всё по фигу. Тогда у меня вроде как повод появился, с горя выпить. И ведь угощали. И я друзей уважал. Просыпаешься то в чужой квартире, то на телогрейке в котельной. Умоешься, побреешься, приведешь себя в порядок, опохмелишься и думаешь только о продолжении банкета.
- Так ты же разумный человек, не знал что ли, как остановиться? Завязать, закодироваться, ну там пролечиться у нарколога - поддержал разговор Петрович.
- Тот вечер организовал Васька, мой лучший друг, - словно не слыша, продолжил Володя. Достал четверть какого-то самогона, якобы настоянного на кедровых орешках, двойной очистки.
Весело всё начиналось, но сейчас как-то всё фрагментами помню. Колбаски порубили, огурчиков. Мужики на огонек подтянулись, потом парень какой-то и девица. Выпили, закусили, поговорили, добавили пива. Потом все, как в калейдоскопе, видно не на тех орешках настаивали самогон.
Мужик что-то сказал про ту девицу, - парень в драку. Мужики тоже, а я полез разнимать.
Я и сейчас все подробности не могу вспомнить.
Только утром меня Васька, дружок мой, растолкал и говорит:
- Вовка! Ты, похоже, мужика убил!!!
У меня от этих слов хмель сразу прошел. Смотрю, а рубашка у меня впереди в запекшейся крови и ладонь порезана. Тряпицей замотана.
- Ничего не помню, совсем ничего! Васька, говорю, а кто сказал, что я убил? Я не помню такого.
- Тут сейчас мужик приходил, из вчерашних, про тебя спрашивал. Я промолчал, что ты тут спишь. Он сказал, что за Гарика они тебя замочат. И милиции не надо. Гарик, тот, вчера после того, как тут все немножко потолкались, вроде ничего, нормальный был. А к утру, мужик сказал, он ласты склеил. В бок его пырнули. Я тоже не всё помню. Рвать тебе, Вовка, когти нужно, пока не поздно.
- В жизни, Петрович, я почти не дрался, а тут сразу - человека убил. Хоть не помню ничего, но понимаю – обстоятельства против меня. Всё бросил и в бега, через границу.
Владимир тяжко вздохнул, помолчал, наверно собираясь с мыслями. На лбу его собрались капли пота, в дрожащих руках была зажата потухшая сигарета.
От такого поворота Петрович опять потерялся, почувствовал холодок внизу живота.
Не зная, что сказать произнес:
- Может и не ты виноват. А дело вообще, завели?
- Да завели, завели. Я почти через полтора года матери позвонил. Она сказала, что тогда следователь приходил, вопросы задавал. Телефон оставил на случай, если объявлюсь.
Отца без меня похоронили. Фронтовик он. Два ранения. Мать сказала, как услышал, так сразу и слег, наверно не выдержал позора.
- А жена с дочкой? – не нашёлся, что ещё сказать Николай.
- Она с дочкой сразу уехала из города, чтобы пальцем не показывали в нашей «деревне».
- Я, сколько лет уже, как завязал, живу бобылем, как попало и работаю, как видишь, специалистом высочайшего разряда. Каждый день, думаю и думаю, а вернуться боюсь. Арестуют ещё на границе.
Володя понуро сидел на мокрой скамье и выглядел совсем уж жалким и раздавленным жизнью.
Николай так с ходу и не придумав в этой ситуации ничего путного, спросил:
- Ну, деньги, наверно, имеешь?
Владимир вяло кивнул головой.
- Ну вот, не кисни тут, а пошли им такой свадебный подарок, чтобы всем запомнился! Через свою мать, что ли. Не дрейфь. А Украине твоей, сейчас точно не до тебя! Свои проблемы, Володя, нужно решать, а то ты сидишь, как мышь под веником. Ты и так просидел наверно больше, чем дали бы по суду. Если бы вообще судили. Давай в другое время, завтра, встретимся и вместе покумекаем, что к чему. Я в юриспруденции ещё кое-что соображаю.
В это время нужно было видеть Володины глаза, полыхнувшие надеждой…
Встретились они в субботу. Николай все нужные сведения взял «на карандаш», а потом всё воскресенье потратил на звонки и запросы по компьютеру.
Истинно сказано, что на ловца и зверь бежит. Нарочно не придумаешь.
Оказалось, что один из однокашников Петровича, Колисниченко достиг больших чинов в Киеве. Сейчас он пенсионер, но люди такие, как он, бывшими не бывают.
Созвонились, порадовались встрече, поделились заботами. А просьбе Николая он даже не удивился:
- Не вопрос. Как не порадеть родному человечку. Днями проблему решим. Ты звони, я тебе всегда рад!
Уже через неделю Петрович читал покрывшемуся испариной от волнения Володе выдержки из архивной справки: «Дело прекращено за отсутствием события преступления».
Оказалось, что после всех экспертиз, кровь на рубашке была его же, Владимира. Из порезанной руки. А тот злополучный Гарик получил свою рану уже позже, от неустановленного лица.
В тот же день Володя уволился с работы и собрал все свои вещи, - столь были велики его счастье и радость, Обнялись они с Николаем, как давнишние друзья. Может и выпили бы на «посошок», но Петрович не стал провоцировать. Обменялись адресами и номерами мобильных телефонов.
Через несколько дней Вова снова порадовал Петровича, сообщив, что приняли его, как родного. Даже свадьбу немного перенесли, чтобы лучше подготовиться к ней.
И настойчиво приглашал Петровича в гости. Если не на свадьбу, то так.
Но Николай, зная, что на Украине настали смутные времена, поблагодарил и вежливо отказался.
Потом наступила какая-то непонятная пауза. Николай объяснил её сам себе свадебными хлопотами и устройством в новой жизни.
Пока Владимир не позвонил по мобильному телефону. Разговор на этот раз был коротким, деловым и озабоченным.
- Со свадьбой всё прошло прекрасно. А вот с работой, - дело плохо. Пока искал, встретил своего друга Васю. Сильно он за это время изменился. С виду совсем старик, но по-прежнему «даёт банку». Слушать его невозможно и не Василий он теперь, а Василь.
- Что-то сильные у меня сомнения на его счёт - сказал Володя, - не прошло и двух дней после этой встречи, как на квартиру ко мне пришли люди из военкомата с милицией. Пришли с повесткой, что я призываюсь на военную службу для переподготовки. Пришлось расписаться.
Почти через месяц молчания телефон неожиданно зазвонил - Владимир. Взвинченным голосом он сказал Николаю, что, судя по всему, ОНИ его хотят отправить прямо со сборов на войну. Усмирять Донбасс. Кто как, а лично он, в этой заварушке участвовать не собирается. Если будет возможность, он еще позвонит.
На этом сообщения и звонки от Владимира прекратились.