Глава 37
Здесь, на вершине Краузе, наконец, остановил группу для кратковременного отдыха – он всё ещё опасался егерей. Сбившись в кучки и тесно прижавшись друг к другу, разведчики сидели на корточках, а резкий холодный ветер дубил ледяной коркой их мешковатые одежды. Краузе ждал наступления темноты, прежде чем пуститься в дорогу, ибо с позиций «эдельвейсов» весь путь вниз с перевала хорошо просматривался. Дьявольский холод вымораживал боевой дух, и, взглянув на притихших, нахохлившихся разведчиков, командир Краузе решил выйти пораньше.
- Господин подполковник, - он слегка толкнул локтем прижавшегося к нему Липунова. – Надо идти! Если солдаты будут идти по двое на значительном удалении друг от друга, егеря будут их игнорировать. Отправляйте первую пару.
Храбро вышла первая пара и вскоре исчезла за перевалом. Остальные напряженно прислушивались, не начнется ли обстрел. Но кроме завываний ветра, ничего не было слышно. Тогда тронулись следующие двое. Через несколько минут Липунов отправил Краузе с командиром отделения. Краузе взглянул на красноармейца… Видимо, того терзали плохие предчувствия, но оцепеневший от холода, одуревший, сержант покорно поднялся. Он старался ничем не выдать свою тревогу, но Краузе трудно было обмануть.
Тропа, пробитая предыдущими парами под плотно утрамбованным снегом, круто спускалась в узкую долину, замкнутую двумя горными отрогами, далеко отходящими от основного хребта. Шли быстро, но с предосторожностями.
Они уже почти добрались до редких деревьев у края долины, когда над головой просвистели первые пули. Сначала это был беспорядочный обстрел и, судя по визгу пуль, он велся с ближайшего отрога, расположенного примерно в полукилометре от них. Краузе определил, что стреляют двое – пулемётчик и снайпер. Вероятно, егерям было невдомек, что от них не ожидают стрельбы по малым целям, вроде Краузе с сержантом. Следующий залп был более плотным и лег уже намного ближе к ним, взбив густую снежную пыль буквально у их ног. Они согнулись и побежали, стараясь уйти из зоны обстрела, так как поблизости не было ни одного подходящего укрытия, куда бы можно было нырнуть. Такое упорное нежелание подчиниться и бесславно погибнуть разозлило егерей, и они начали палить по двум бегущим фигуркам непрестанно. На короткое время их скрыла снежная пелена, поднятая тяжелыми пулями пулемета, и они бросились в снег. Егеря наверно решили, что они убиты или незаметно отползли к деревьям. Во всяком случае, не видя целей, «эдельвейсы» больше не стреляли.
Краузе лежал на животе, вдавливаясь изо всех сил в снег, и уже начал вмерзать в него. Лёгкая позёмка быстро заметала его тело, скрывая от глаз стрелков. Невыносимый холод пробирал до костей, заставляя сердце биться всё медленнее, вымораживая кровь. Вскоре Краузе стало казаться, что кровь превращается в ледяные кристаллы, - она больно царапала вены и колола сердце. Он уже не мог подняться, даже если бы сильно захотел этого… Краузе стал проваливаться в глубокий сон, хотя прекрасно знал, что это – смерть. Но бороться со сном было уже свыше его сил… Голубовато-молочное ледяное свечение быстро засасывало его в свою бездонную пропасть, лишая возможности к сопротивлению…
И вдруг он увидел старца в белых одеждах, которые безжалостно развевал ветер. Старец смело стоял на простреливаемом пространстве, но егеря почему-то не стреляли в него…
- Всё ли ты сделал из того, что предначертано тебе? – спросил старец мягким голосом, который завораживал, вселял надежду…
- Мне не дано этого знать! – Краузе с трудом разорвал смёрзшиеся уста, причинив себе резкую боль.
- У тебя в рюкзаке руда, которая либо откроет человечеству глаза, либо закроет их навсегда! – сказал старец. – В твоих силах предотвратить многие беды, и в этом твоё предназначение. Ты не имеешь права просто так взять и замёрзнуть здесь и не донести до людей Знание. Ибо те, кто сейчас пытается поставить азы Знания на службу фюреру, готовы стереть Мир! Ты понимаешь это?
- Нет! – резко ответил Краузе. – Моих познаний в физической науке недостаточно для того, чтобы понять, чего вы хотите от меня! И руда, которую кто-то положил в мой рюкзак… – я знаю только, что это - руда урана, но это ни о чём мне не говорит. Чем она может угрожать миру? И что я, разведчик абвера и скромный преподаватель физики могу сделать для того, чтобы предотвратить какие-то мифические бедствия для человечества?
- Прежде чем ты получишь ответы на свои вопросы, ты обязан подняться и выжить! – сказал старец, и Краузе почувствовал вдруг неистребимое желание жить!
- Кто ты? – спросил Краузе, но старец исчез, растворился в чёрной, быстро накрывшей долину ночи…
Краузе глубоко вздохнул - он ещё мог сопротивляться! Он не хотел уходить в ледяное свечение! Он с трудом пошевелился в своём снежном сугробе, и тысячи обжигающе холодных иголок пронзили его тело. Невероятным усилием воли он заставил дрогнуть своё сердце. Раз, второй… Он почувствовал, как треснул внутри его тела ледяной панцирь, и теплый ярко-красный свет пробился сквозь ледяную скорлупу, сковавшую сердце. Гулкие удары сердца ударили по ушам, разбивая мрачную, сосущую тишину, и холод стал отступать, откатываться. Острые иглы льда медленно выходили из его тела, оставляя после себя нестерпимо зудящие ранки, через которые, словно кровь, сочилось тепло…
И лишь тогда, когда холод отступил, вытесняемый горячими волнами, он понял, что жив…
Краузе приподнял голову и окликнул сержанта, но тот молчал. Краузе, превозмогая боль в насквозь промёрзшем теле, подполз к товарищу и тронул его рукой, ощутив под пальцами холодное, уже задеревеневшее тело. Он попробовал стронуть его с места и увидел под смерзшейся одеждой почерневшее от времени и мороза кровавое пятно…
Краузе, сгибаясь в три погибели под жёсткими порывами ветра, ушел под деревья и дождался остальных. Они вынесли тело сержанта под деревья и, присыпав его снегом, продолжили путь.
Остановились в развалинах, в которых Краузе сдался красным. Красноармейцы быстро развели костёр – это была территория, контролируемая РККА, и здесь можно было не опасаться егерей.
Тепло костра оказало живительное влияние на продрогших солдат, и они зашевелились, заговорили…
В три котелка вывалили всю оставшуюся в тощих «сидорах» тушёнку, и дразнящий запах разваренного мяса пополз в ноздри людей, каких-то три часа назад побывавших в ледяных лапах смерти…
Краузе без аппетита ковырял услужливо подсунутым кем-то ножом мясо из котелка и думал о старике, явившемся ему на пороге смерти. Он не мог понять, было ли это реальностью, или старик привиделся ему. Краузе размышлял над его словами, понимая, что сон не мог бы преподнести ему спасение, если бы старик существовал только в его сознании… Значит, это было реально? Но как это вообще могло быть? Его мозг физика отказывался верить в происходящее с ним…
- А ты молодец, немец! – Липунов вдруг хлопнул Краузе по плечу. – Ей-богу, молодец! Мы уж думали, кранты тебе! А ты взял и выполз… Не каждому дано такое мужество…
- Я просто решил выжить! – сказал Краузе. – Мне показалось, что моя смерть должна ещё подождать!
- Вот это ты правильно решил! – развеселился вдруг подполковник. – Я ж говорю, что ты не прост, немец! Ох, не прост! Но вот отчего-то верю я тебе, хотя по должности своей не должен верить даже себе… Что ж ты за птица, а?
- Я не птица, господин подполковник! – парировал Краузе. – Я – волк! Одинокий, печальный от своего бессилия волк…
- И какая же сила нужна тебе? – Липунов внимательно глядел на Краузе.
- Та, которая сможет помочь мне изменить судьбу Мира! – твёрдо заявил Краузе.
- И что тебе нужно для этого? – Липунов напрягся.
- Мне нужно в Москву! Пообщаться с ведущими физиками СССР!
- Ух ты! – Липунов почему-то не удивился… - И по каким же вопросам, если не секрет?
- Не секрет! – ответил Краузе, улыбнувшись краями губ. – Я увидел здесь, на Эльбрусе много такого, на что хотел бы получить ответы от советских учёных. И я не хочу, чтобы то, что я видел, попало на службу Гитлеру. А «эдельвейсы» здесь именно за тем, чтобы вырвать секреты у Эльбруса и поставить их на службу нацистам! Поверьте, я знаю, что говорю!
- А я ведь сказал уже, что верю тебе! – Липунов был серьёзен, как никогда ранее. – Но знаю и то, что ты не конца откровенен со мной! Что знаешь ты гораздо больше, чем говоришь! Но, вероятно, есть у тебя на то серьёзная причина… Настолько серьёзная, что ты просто не можешь поделиться своими знаниями со скромным подполковником РККА… Так?
- Примерно так! – ответил Краузе. – Да, вы не поверили мне, когда я сказал, что не был в пещерах, и я заметил это. Но если бы я стал рассказывать вам о том, что видел там, вы бы сочли меня сумасшедшим, или того хуже… Поэтому нет смысла делиться впечатлениями от увиденного и познанного, если не можешь получить поддержки, правильно? Мне нужны консультации с учёными!
- Что ж, Краузе… Я, пожалуй, отправлю тебя в Москву. С соответствующими разъяснениями к твоей персоне. Что-то подсказывает мне, что твои контакты с учёными СССР принесут пользу моей стране… И дай-то Бог, чтобы я не ошибся в тебе, немец!
- Не ошибёшься! – сказал Краузе. – Прошу только: не затягивай с отправкой!
- Не переживай, сделаю всё быстро! – Липунов поднялся, потягиваясь. – А теперь спать! Я ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким разбитым, как сегодня.
Краузе помрачнел… Ему вдруг вспомнилось, как совсем недавно сон чуть было не свалил его… В бездонный колодец небытия… Откуда не бывает выхода…
- Эй, немец! – около него стоял один из разведчиков. – Оставь себе нож! На память! От пацанов, которых ты нынче спас!
Краузе молча встал и крепко пожал протянутую ему руку.
Продолжение следует -