Иллюстрация Лады Вдовиной.
Мы снова пригубили наш бокал, и Шарлотта продолжила свой рассказ:
-Сначала, я, на всякий случай, запутала след. Я поехала на запад и остановилась на ночлег в первом придорожном трактире.
Если меня будут искать, то пусть думают, что я еду на запад. Потом я повернула на север и взяла курс на Париж. Но теперь я уже избегала придорожных гостиниц, ночевала только в городах, где человека отыскать труднее.
Почему я избрала Париж, а не какой-либо другой город? Во-первых, в большом городе легче затеряться. Во-вторых, при необходимости там легче продать драгоценности. Там королевский двор, много богатых модниц, стало быть, цены на украшения должны быть высокими. В-третьих, и в-главных, я должна была обеспечить своё будущее.
Несколько лет я бы могла скромно жить, продавая свои украшения. Но, что делать потом, когда деньги кончатся? Чем я владею? Наиболее ценный капитал – красивая внешность. Отсюда вывод – надо пользоваться красотой пока она не увяла. Было ещё знание этикета, которому я обучилась в замке графа, шикарные платья, великолепный охотничий костюм и набор драгоценностей. Отсюда вывод - чтобы выжить, надо найти богатого жениха. Такого человека проще встретить в Париже, чем в провинции. Я уже не искала человека, которого полюблю. Мне было достаточно найти человека, который полюбит меня. Как говорила Гюрза: « Дураков с деньгами много, а мне нужен только один».
Я сняла маленькую квартиру в центре города. Она состояла из одной комнаты и располагалась мансарде обычного доходного дома, каких немало в Париже.
Дом имел три глухих стены. Боковые стены были сжаты соседними домами, а задняя стена прижалась к задней стене дома, выходящего на соседнюю улицу. И только одна стена, обращённая к улице, имела окна и двери.
Улица была узкая, вымощенная камнем, зажатая между высокими домами. Даже крыши домов нельзя было рассмотреть. Только узкая лента неба вверху. Все звуки в улице казались громче, чем они есть, многократно усиливаясь эхом каменного мешка. Разговор трёх человек создавал гул, а грохотавшая по булыжнику повозка наводила на мысли о светопреставлении.
Входная дверь моего нового дома выводила в тесную шахту лестничных пролётов. Тёмные скрипучие лестницы поднимались с одной деревянной площадки на другую. А по бокам от лестницы на каждом этаже располагалось по две комнаты, одна налево, другая направо. В двух комнатах нижнего этажа этаже хозяйка жила сама, а прочие комнаты сдавала.
Я выбрала комнату в мансарде. Она была меньше, чем комнаты на этажах, ведь скат крыши съедал часть площади. Летом там было жарче, чем в этажах, а зимой холоднее. Таскать дрова и воду было труднее, чем на нижних этажах.
Зато мансарда стоила дешевле, мимо двери не топали соседи, ведь выше меня уже некуда было подниматься, а главное – вид из окон выходил на другие крыши, а не в тесную тёмную щель улицы. В моё окно вливалось много солнца. Мне нравилось любоваться на парижские крыши, на готические соборы, возвышавшиеся над городом, на безбрежное голубое небо с белыми облаками. Порою я наблюдала забавные сценки из жизни голубей и кошек. Край крыши не позволял увидеть из мансардного окна грязную мостовую с кучками навоза и крысами.
После жизни в кибитке и на улицах, мансарда казалась мне маленьким дворцом, пусть не таким, как у графа, но на первое время сойдёт. Если я жила не богаче других, то уж точно выше всех.
Моя дверь располагалась в самом конце последней лестничной площадки. Как войдёшь, налево в глухой стене камин и старенький, но прочный буфет. Направо маленький столик и две табуретки возле мансардного окна. В дальнем правом углу кровать и третья табуретка, на которой стоял таз для умывальника. Там же я разместила сундук, который купила, чтобы вещи содержать в порядке.
С миром меня соединяло мансардное окно со ставнями и оконными рамами, затянутыми промасленной парусиной. Промасленная парусина хорошо пропускает свет и почти не гниёт от дождей. По утрам распахивала ставни своего «Небесного замка» и любовалась на розовеющие облака.
Иногда я даже не могла удержаться от искушения разуться, вылезти через окно и под покровом ночи прогуляться по черепице крыш. Впрочем, осенние дожди скоро сделали такие прогулки очень опасными, и я от них отказалась.
Горничную, из экономии, я нанимать не стала. Содержать в порядке свою одежду и бельё я могла и сама. Ведь другой работы у меня всё равно не было. За стиркой и уборкой время до вечера проходило незаметно. А когда наступал вечер, я надевала одно из своих роскошных платьев и выходила на охоту.
Ласточку пришлось продать. Ведь для содержания лошади нужны были деньги. В связи с наступлением холодов, я пошила себе тёплый жакет из зелёного сукна с чёрной бархатной вставкой спереди, от ключиц, до лона. Она была украшена золотым галуном, расшита васильками и маками. В этом жакете присутствовали все цвета моего скромного гардероба, и он одинаково подходил к любому из моих платьев. Шесть глубоких разрезов на подоле позволяли носить этот жакет хоть с фижмами, хоть без них. А ещё я купила теплый зимний плащ. Горько поплакав над сапфировыми серёжками, я оплатила покупки.
Кроме охотничьего костюма и роскошных платьев, я купила себе пару юбок и рубашек из грубого полотна, шаль, передники, чепцы, грубые башмаки. Не в шёлке же пол мыть и помои выносить!
Когда я надевала эту одежду, смывала грим, прятала волосы под чепцом, все меня принимали за служанку. Это давало возможность на равных поболтать со слугами. Узнать об их господах такое, чего знатной даме ни за что не узнать. Обычно господа слуг не стесняются. Слуги видят их истинное лицо. Так порою узнаёшь, что скромный с виду молодой человек – отъявленный бабник. А добродушная и вежливая дама – настоящий тиран и кровосос.
Среди слуг я чувствовала себя чужой, слишком уж льстивыми и заискивающими они были. Среди господ, я так же чувствовала себя не в своей тарелке. Они были неискренними, заносчивыми, хвастливыми. Но я пыталась копировать поведение и тех, и других и многому от них научилась.
Однажды квартирная хозяйка зашла ко мне, чтобы получить плату за постой. Она застукала меня за мытьём пола, в бедной простой одежде. И что же? Она не узнала меня, приняв за служанку. После этого казуса, я окончательно поверила в свои актёрские способности.
Вечерами я надевала господскую одежду и гуляла по набережной Сены. Одевалась я сама. Мои суставы были достаточно гибкими, чтоб застегнуть все крючки и затянуть все шнуры на спине. Мои великолепные фижмы из китового уса остались в замке графа. Взамен я купила дешёвые проволочные, носить которые было не так приятно. Но, что делать?
Всё это напоминало сказку про ослиную шкуру, или про Золушку. Днём я была замарашкой, вечером – принцессой. Оставалось только дождаться принца. Но вместо принца, почему-то попадались пьяные гвардейцы и скучающие бездельники.
Время от времени, я относила что-нибудь из украшений ювелиру. На вырученные деньги я жила и платила за комнату. Мне было до слёз жалко расставаться со своими украшениями. И я экономила, как могла – мало ела и старалась как можно дольше носить дешёвую холщёвую юбку, чтобы не занашивать шёлк и бархат.
Для драгоценностей требовался тайник. Я устроила его в ножках табуретки. Для этого я, в образе горничной, купила в скобяной лавке буравчик, перевернула табурет кверху ножками. В торцах ножек, я высверлила углубления и спрятала туда кольца, колье, жемчужные нитки. Потом я заткнула углубления пробками из смятой бумаги. Снизу заклеила их кусочками фетра, которые отстригла от старой шляпки. Такие кусочки обычно приклеивают для того, чтоб ножки не царапали пол. Впервые я познакомилась с буравчиком ещё в монастыре, ну, ты помнишь. В цирке мне не раз доводилось помогать в починке повозок, подавать инструменты, наблюдать за работой мужчин, а потом и самой чинить реквизит. И худо-бедно с инструментами я обращаться могла.
Из собственного жизненного опыта я знала, насколько полезно бывает иметь под рукой хорошее снотворное. В образе горничной я пришла к аптекарю и попросила дать самое сильное средство от бессонницы, дескать, хозяйка жалуется, уже всё перепробовала, но ничего ей не помогает. Он выдал мне средство, которое, по его словам, изобрели сарацины. Оно называется бандж и действует безотказно, только нельзя его часто употреблять.
Я купила одну дозу для пробы. Испытала это средство на себе – спала целые сутки, как дубиной убитая. Это было как раз то, что нужно. На другой день, я закупила двадцать доз этого зелья. У лекарства был горьковатый вкус. В пище он почувствовался бы. Другое дело вино – в нём бывает приятная благородная горечь. И я решила смешать его с вином заранее, поскольку другого способа незаметно подать это снотворное недругу я не видела. И кто знает, успею ли я подсыпать его незаметно в решительную минуту? С тех пор бутылка с двумя дозами сонного зелья стояла на полке в моём буфете.
Однажды зимним промозглым вечером, я оделась для прогулки. Я надела охотничий костюм с утеплённым жакетом, а сверху зимний плащ. Я прошлась до набережной Сены и стала смотреть на волны, вернее, на ту зябкую рябь, которую гнал по воде ветер. Прохожих было мало. Но это меня не смущало. Мне надоело позировать, стрелять глазами, поправлять капюшон нарочно, чтобы в разрезе плаща на мгновение показалась и тут же скрылась моя фигура. Надоели так же все прочие уловки. А ронять платок в такую ветреную погоду и вовсе было безумием. Ни один даже очень ловкий кавалер не смог бы этот платок догнать.
Я пришла сюда в такую неподходящую погоду не для охоты на женихов. Я просто устала быть одна. Я была чужой с господами и со слугами, с католиками и с гугенотами, с деловыми и с праздными, с пьяными и с трезвыми. Я вспоминала всех тех, кого любила: тебя, Андре, родителей, Жаклин - всех тех с кем рядом чувствовала себя хорошо. И вдруг, совсем близко я услышала слова:
-Сударыня, почему Вы пришли лично? Вам, что некого было прислать?
Я обернулась на голос. При этом я оказалась лицом к ветру. Ветер распахнул мой плащ и сорвал с головы капюшон. Плащ захлопал на ветру, юбка облепила ноги, так что незнакомец смог увидеть мою фигуру во всех подробностях.
-Простите меня, сударыня, я обознался. Я ожидал одного человека и принял вас за свою знакомую. Надеюсь, я не сильно напугал вас?
Незнакомец был невысокого роста, широкие скулы, близко посаженные глаза, плоское лицо, нос – маленькая круглая шишечка на ровном месте. Острая рыжая бородка не гармонировала ни с носом, ни с овалом лица. Только фигура была ладная. Если бы не лёгкая сутулость, была бы даже идеальной. Одет он был, как все мелкие дворянчики, без претензий на оригинальность. Одна рука придерживала шляпу – только это не позволяло ветру унести её, другая рука придерживала эфес шпаги.
-Не так уж вы и страшны, чтобы вас бояться! – ответила я, запахиваясь в плащ.
-Надо полагать, это был комплимент, – рассмеялся незнакомец. - А вы, сударыня, напротив, очень красивы. Да, знаю, я не удался ни ростом, ни физиономией. Но вы не прогоните меня, если я просто постою здесь на берегу рядом с вами. Ведь даже уродливые горгульи удостоены чести украшать собор Богоматери.
-Конечно, стойте. Вы как раз стоите с наветренной стороны, будете меня от ветра загораживать. Тут хоть и берег, но портовых взносов не берут. Швартуйтесь.
-Вы, наверное, дочь моряка. Любите ветер, волны, небрежно сорите морскими словечками. Наверное, вот так же когда-то вы ждали отца, стоя на берегу?
-Нет, я не дочь моряка. Но в детстве я пару раз каталась на лодке по мельничному пруду. Из морского лексикона я только два этих слова и знаю.
-Вы ждёте кого-то?
-Нет, я ждала только вас. Как мило, что вы, наконец, пришли.
-Теперь уже мне становится страшновато, - усмехнулся незнакомец. – Вы не ведьма, случайно?
-А почему вы интересуетесь? Работаете в инквизиции?
-Нет, просто необычно, вы ждали меня, хотя я сам не знал минуту назад, что подойду к вам. У вас чёрный плащ, он развивается, как крылья летучей мыши, у вас колдовские глаза – притягивают, знаете ли.
-Глаза! Все мужчины говорят о глазах, но смотрят почему-то на грудь. Странно. Вы не находите?
-Что же тут странного? Разве обязательно смотреть именно на то, о чём говоришь? Странно другое. Обычно дамы в такую погоду не гуляют. А вы стоите тут одна на ветру, в непогоду.
-Просто люблю смотреть на волны.
-Вам не холодно?
-Нет, у меня тёплое бельё и шерстяные чулки.
-Вы парижанка?
-В данный момент, да.
-Значит, вы из провинции. Интересно знать, из какой провинции приезжают такие прекрасные женщины.
-Хотите съездить туда за невестами? Напрасный труд! Таких, как я, нигде нет. Но могу я попросить вас об одном одолжении?
-Для вас – всё, что угодно!
-Прошу вас, постарайтесь обходиться без дежурных комплиментов. Они пошлы, неискренни и ничего не означают. Вы производите впечатление умного человека. Не стоит портить это впечатление. Словом, не ведите себя как гвардеец, получивший жалование за месяц, и мы с вами приятно поболтаем.
-О чём же мы будем говорить? О погоде уже говорили, комплименты под запретом.
-Расскажите о себе. Кто вы? Откуда? И самое главное, женаты ли вы?
-Я из Лондона. Вы, наверное, уже заметили акцент? Здесь я нахожусь по делам, потом намерен проехать в Форж на воды. И я не женат. А что вы делаете в Париже?
-То же, что и все, - рассмеялась я, - исполняю предначертания своей судьбы.
-И в чём же они состоят?
-О, если бы я знала это, я бы всё сделала наперекор. Увы, но человек так устроен. Он любит поступать наперекор судьбе и следует своему предначертанию только потому, что не знает, в чём оно состоит.
-А вы философ!
-Философ? Это самоуверенный болтун, который за мудрёными словами пытается спрятать свою никчемность и невежество? О, нет! Я не философ! Я была против комплиментов, но это не значит, что я люблю, когда меня обижают.
-Простите, я, наверное, ляпнул что-то не то. Не обижайтесь, причиной тому плохое знание языка. Но всё-таки, чем именно вы занимаетесь в Париже?
-Честно?
-Как пожелаете, можно и честно.
-Ищу жениха.
-Вот так ответ! Никогда не слышал от дам ничего подобного.
-Что же тут странного? Молодая женщина приехала в Париж искать жениха, ну не в деревне же его искать!
-Обычно дамы скрывают это.
-А бедные мужчины ни о чём не догадываются? Вы полагаете, моя искренность может распугать всю добычу? Теперь, узнав о моих истинных намереньях, вы броситесь наутёк?
-Теперь я понял, почему на вас охотничий костюм!
-Это не охотничий костюм. Это просто костюм.
-И многие уже попались в ваши сети?
-Вы первый.
-Вы шутите! Этого не может быть. Чтобы у такой прекрасной дамы не было женихов?
-Опять эти пошлые комплименты? Ладно, признаюсь, я бесприданница. У меня ничего нет кроме этого костюма. Узнав об этом, женихи обычно вспоминают о важных делах и исчезают!
А вы? Что есть у вас? На какие средства вы существуете и разъезжаете по заграницам.
-У меня есть небольшое поместье в Англии.
-Там есть дом?
-Конечно.
-А грушевый сад?
-Сад есть, но он не грушевый.
-А водяная мельница?
-Даже целых три, но все они - ветряные.
-Но, хотя бы пасека у вас есть?
-Увы, пасеки у меня нет.
-Жаль, но вы мне не подходите! Я питаю слабость к грушевым садам, пасекам и водяным мельницам.
-Но вы ведь любите смотреть на волны?
-Люблю.
-Море совсем близко от моего поместья. До него какой-то час езды. Представьте, вы садитесь на коня, въезжаете на меловой холм, и море у ваших ног.
-Соблазнительно! Море может заменить пасеку. Могу я понимать ваше заявление о море, как предложение руки и сердца?
-Ого, а вы быстры! Наверное, обожаете быструю езду! Уверен, что вы хорошая наездница. Но, должен вас разочаровать, я не делал вам предложения, я просто рассказывал о себе.
-Наездница я хорошая, а рыболов из меня никудышный. Я всегда тороплюсь. Никогда не умела аккуратно подсекать.
Тут дождь припустил не на шутку. Ещё несколько минут, и я превращусь в мокрую курицу.
-Простите, но мне пора,- сказала я, - к тому же, скоро подадут сигнал к тушению огней. Я пойду домой, пока этот ветер не унёс меня в противоположную сторону.
-Вы не против, если я провожу вас?
-Хитрец, хотите выяснить, где я живу?
-И что такого? Вы ведь сами признались, что ищете жениха.
-Ну, что же, если даже вы мне не подойдёте, то, по крайней мере, создадите ажиотаж. Конкуренция мужчин в таком деле полезна.
-Если вы, сударыня, обопрётесь на мою руку, ветру не так легко будет унести вас.
Болтая таким образом, мы добрались до моего дома.
-Мы пришли, - сказала я. – Вот мой дом.
-Завидую вам. Вы уже дома, а мне ещё целый час тащиться под дождем. Нельзя ли у вас обогреться?
-Обогреться, это за углом. Там есть трактир. Я как порядочная женщина не могу приводить домой первого встречного.
-Завидую второму встречному! – сказал он. – Но я даже не представился. Ричард Винтер.
-Мадемуазель Мармье, - ответила я, быстро присела в книксене и юркнула за дверь.
Так завязалось это странное знакомство. Я каждый вечер бывала на набережной. И каждый вечер он подходил ко мне, перемолвиться несколькими словами. Но это были краткие встречи, именно на несколько слов. Обычно он спрашивал:
-Сколько женихов вы успели наловить, засолить и засушить?
Я отвечала обычно:
-Дела неважные. Всё больше мелочь. Если бы такие женихи продавались в лавках, то их продавали бы пучками, как петрушку. За целый вечер ничего подходящего. Всё сплошь худые концы и запасные варианты.
Однажды вечером он подошёл ко мне и сказал, что вынужден срочно уезжать.
-Как жаль, - сказала я. - Кто же теперь будет заслонять меня от ветра? И потом, мы с вами уже давно знакомы, я собиралась пригласить вас завтра в свою убогую хижину, на званый ужин, сгрызть корочку хлеба и распить бутылочку воды.
-Увы, но я уезжаю. Завтра вечером у меня будет очень важная встреча, а послезавтра рано утром меня уже не будет в Париже.
-А завтра днём вы ещё будете в городе?
-Да днём я буду здесь.
-Тогда я приглашаю вас на обед! Вы должны подкрепиться перед дальней дорогой.
-Почту за честь!
-Только уж непременно приходите. Если вы не придёте, я вынуждена буду съесть вашу порцию и не влезу в платье!
-Даю честное слово, что приду.
-Приходите в два. Но, не раньше, ибо я могу быть не готова. И не позже, ибо я могу обидеться и выгнать вас. Терпеть не могу ждать.
http://proza.ru/2014/10/26/1043