Пофессор: Как назвать мужчину, который хочет, но не может?
Студентка: Импотент.
Профессор: Как назвать мужчину, который может, но не хочет?
Студентка: Подлец он, подлец!
Писатели всех времен и народов, начиная от «Золотого осла» Апулея Луция, продолжая в «120 дней Содома, или Школа разврата» маркиза де Сад, всемирно известных романов генерала Шодерло де Лакло «Опасные связи», Генри Миллера «Тропик Рака» и до современных, все проявляли интерес к теме эротического реализма.
Всегда скандальная тема эротики воспринимается читателями чаще всего как протест писателей против отрицания ханжеским меньшинством общества жизненных реалий.
Писателей обвиняли в пропаганде порнографии, их подвергали моральной обструкции и юридическому преследованию.
Как ни странно, положение писателей эротических рассказов ничуть не изменилось со времен инквизиции до времен переразвитой демократии. Единственно, что раньше обвиняли в непристойном описании половой жизни, а сейчас – в порнографии, раньше жгли на костре из собственных книг, а сейчас палят статьями Уголовного Кодекса.
Что интересно, обвинения есть, а четких законодательных определений эротики и порнографии как раньше, так и теперь, нет. Где грань, отделяющая порно от эротики?
Вот несколько обобщенных современных определений секса, эротики и порнографии.
Секс – это различные способы удовлетворения полового влечения.
Литературный жанр «Эротика» — это искусство передачи словами сексуальных эмоций и их возбуждение.
Под порнографией понимается натуралистическое, циничное изображение полового акта и детализированная демонстрация обнаженных гениталий человека в процессе сексуального контакта, имеющее целью возбуждение сексуальных инстинктов у неопределенного круга лиц вне какой либо художественной или просветительской цели.
Из этих определений можно сделать несколько интересных выводов:
- секс имеет три функции: размножение, удовлетворение полового влечения посредством игры партнеров, самоудовлетворение;
- секс ради размножения, это проза полового акта, а эротика – поэзия игрового секса;
- эротическое искусство расширяет границы человеческой свободы, возводит в культ красоту человеческих отношений посредством показа красоты тела, чувств и желаний;
- эротическое произведение – это преобладание не описания самого полового акта, а описание любовных чувств, действий и намеков, ведущих к возбуждению. Эротическое описание скорее соблазняет и намекает на сексуальные действия, стимулирует их, нежели показывает.
- порнография отрицает моральные нормы общества, нравственность, унижает человека, превращая его в объект сексуальных манипуляций;
- приемы и средства порнографии используются только для демонстрации чистой физиологии - натурализма гениталий и половых отношений;
- эротика лишь намекает на то, что порнография открыто демонстрирует.
Таким образом из определений видно, что тонкой гранью между эротикой и порно служит ХУДОЖЕСТВЕННОСТЬ произведения.
Художественная ценность произведения - это не субъективный критерий, не "вкусовщина", а сумма правил, превращающих унылый текст в произведение искусства. Вот элементы этого критерия:
- новая или важная для читательской аудитории тема;
- увлекательный, неординарный сюжет;
- свежая идея или новаторская подача идеи, её оригинальность;
- прозрачный язык, соответствие литературного стиля выбранной тематике;
- психологическая точность и достоверность образов и поступков героев.
Из этого понятно, что назвать искусством описание гениталий и полового акта ради описания нельзя. Художественность обязательно предполагает привлечение чувственной сферы героев, динамику и увлекательность сюжетной линии, соответствие психологизма диалогов и действий героев их образам.
В то же время, если абстрагироваться от меняющихся моральных догм общества и спросить: показ полового акта в течении часа – это искусство или порнография?
Или так: эротичен ли трехминутный секс с соблюдением всех норм морали?
Большая часть обделенных радостью оргазма женщин признают только часовой бесстыдный секс высоким искусством.
Так что не все так однозначно в этих туманных определениях.
Почему все общественные системы так обеспокоены порнографией и ставят ее по уровню криминогенности в один ряд с алкоголизмом, проституцией и наркоманией?
Это в первую очередь забота о продлении рода человеческого, чтобы мужчины не ушли в порнографическое самоудовлетворение. Типа – обеспечить каждой женщине по мужу, грубо говоря.
Во вторую очередь – это борьба с сексуальной эксплуатацией женщин и мужчин ради наживы. Исключая вопросы борьбы с бытовой проституцией.
В третью очередь – это борьба с педофилами.
Но и тут есть трудные, практически риторические, вопросы.
Если порнография вызывает усиление сексуальной активности общества, то будет ли лучше, если без нее секс-активность упадет? Как это скажется на демографии и семейной сфере? К чему приведет высокая чистота нравов в сочетании с регламентированным сексом?
В связи с этими выводами встает еще один вопрос: кто определяет моральные постулаты общества? Кто те эксперты по сексу, которые точно говорят, где "произведение искусства", а где "примитивная мазня на полотне"? Кто проводит грань между эротикой и порнографией, например, в литературе?
И самое главное – не временное ли это заключение в свете постоянно меняющихся моральных норм общества?
Мы ведь это проходили в других сферах, когда объявляли генетику «продажной девкой капитализма», а потом, через несколько лет, усиленно тянули ее в свою научную постель и зарабатывали на ней ученые звания и степени.
Необходимо также рассмотреть и разные роли мужчины и женщины в сюжетах эротических произведений.
Мужчина в любовном акте – источник энергии, заряжающий аккумулятор женщины.
Это очень важно в следовании достоверности различий в половой физиологии.
Но писатель эротических произведений должен следовать не только логике достоверности, но и делиться с читателем своим взглядом на красоту человеческого тела, на чувственность в отношениях, на сексапильность поведения, сексуальность слов, движений, намеков, взглядов и других проявлений желания.
Нельзя ограничиваться только описанием удовлетворения сексуального вожделения, тем более показом полового акта, как победу мужчины над женщиной, удовлетворение его эго, обманом истинных чистых любовных чувств и намерений партнерши. Это уже не эротическое описание, а показ подлости в намеренном унижении личности путем игры на сексуальных чувствах.
Мой опыт написания более ста эротических рассказов и оценка их популярности на разных литературных сайтах позволяет сделать некоторые выводы.
Только шестьдесят рассказов были признаны читателями эротическими. Двадцать пришлось удалить из-за того, что элементов эротики в них не находили даже при наличии сексуальных сцен. Еще двадцать были удалены модераторами, которые нашли в рассказах элементы порнографии, несмотря на отсутствие в них половых актов.
После длительного анализа и сравнения этих двух групп удаленных произведений мною были сделаны интересные выводы их неприятия:
- эротическими читатель признает произведения только те, в которых он узнает что-то новое в сфере соблазнения, возбуждения, слов, действий, которые ранее ему были неизвестны в сексуальных играх;
- возбуждение вызывают не подробные описания органов и фрикций, до мелочей известных всем, а необычные места и условия для секса, оригинальные повороты в узнавании друг друга, различные помехи и их преодоление;
- резкое неприятие вызывают длинные «умные» диалоги, тогда как приветствуются «глупые» короткие реплики и восклицания. Возгласы типа обычных женских: «Ой, у меня, кажется, котлеты горят!», нервируют не только в рассказах, но и в реале;
- описание чувств и мыслей должно занимать более половины сюжета. Его движение должно определяться развитием чувственной сферы отношений, а не раздеванием партнеров;
- желание примерить на себя чувства героев намного эротичнее, чем повторить их действия при половом акте;
- резонанс любовных отношений возникает в душе читателя, когда писатель сорвет плоть с героев и обнажит их душу. Плоть в любви, физиология и натурализм не столь важны в истинно эротическом описании, важнее возвышение в передаче поэзии чувств, ведь именно поэзия – это аккумулированные, сжатые, закрученные в тугой клубок нервы, чувства и мысли.
- однозначно всеми признаётся порнографией наличие в определениях ненормативной лексики, хотя это и спорно. Многие пары во время сексуальных игр даже требуют мата и грубости, так как не всех возбуждает только ласка и нежные поглаживания.
- успех возбуждения словом далеко не прост. Важен умело подобранный стиль, язык диалогов, точно соответствующий характерам и статусам героев и умелое продвижение напряжения и силы чувств, достигающих максимума к последней фразе.
Учиться писать эротику надо не описанием собственного сексуального опыта, а привлекая собирательные образы множества случаев любви других людей, привлекая не узнанные из книг, фильмов и телевидения сюжеты, а придумывая собственные, необычные и совершенно оригинальные.
Не надо брать стереотипные, обкатанные тысячу раз ситуации секса в поезде, на пароходе, на столе начальника, в чулане соседа или среди капусты в огороде. Постельные сцены, даже написанные в пастельных тонах, не тронут сексуальные струны никого. Это скучно, даже если вы опишите половые органы невероятных размеров. Мужчины не позавидуют нисколько, а женщины не захотят такое примерять на себя, зная последствия.
По признанию некоторых знакомых в письмах с комментариями прочитанных моих рассказов наибольшее возбуждение они испытывали от непонятных намеков на непонятные возможные действия. Это как в фильмах Хичкока – страх вызывает не сам монстр, а его ожидание. Также и в эротике – желание вызывает ожидание действий, их оригинальность, необычность, а не хлюпающее беспрерывное сосание взахлеб с периодическим сплевыванием на единственную чистую простыню героя, который при этом думает больше о стирке, чем о порке.
Большое значение имеет создание в рассказе эротической атмосферы, которая способствует росту возбуждения, уносит в сексуальные миражи, а не приземляет голой попой на мокрый и холодный линолиум. В сексе важнее эстетика, чем этика. Этика – это для одетых, голые исповедуют голую мораль и лезут руками и языком не туда, куда этично, а куда практично для секса и достижения оргазма.
Кстати, для эротических произведений, совершенно недопустимо описание диких чужих оргазмов именно потому, что они чужие. Что толку описывать чужие завывания, когда у каждого они совершенно разные. Особенно смешно читать, когда писательницы описывают оргазм мужчин. Во-первых, это описать не способен сам мужчина. Во-вторых, женщины руководствуются собственным понимаем оргазма в соответствии со своей физиологией. Описать же оргазм женщины вообще невозможно. Это все равно, что попросить наркомана описать действие на него героина. Правда, можно попросить треснуть поленом по голове и потом, после просветления мозгов, попытаться сгрести в кучку остатки красочных воспоминаний. А потом представить с обратным знаком. Понимаю, что это трудно, потому и не советую.
Важен правильный выбор героев эротического рассказа. Никогда не берите в сюжет сексапильных красоток и мускулистых «аполлонов». Дураку ясно, что они тут же займутся изучением насколько великолепно и внутреннее содержание.
Как говорится, легко полюбить красотку, богатую и сексуально озабоченную. А вот как будут развиваться события с серенькой библитекаршей, упавшей с верхней полки вам на шею? Тут уже надо потрудиться, чтобы возникли амурные ассоциации с Царевной-Лягушкой и Иваном с дураком в штанах. Но зато потом – потные от вожделения благодарные читатели.
Есть эротические рассказы женщин, есть мужские. Это – как лед и пламень. Почему? Разное понимание того, что эротично и как это выразить словами.
Как оценить собственное эротическое дитя, выкоханное холодными ночами и политое горячими слезами?
Просто для начала надо опус прочитать вслух три раза. Если не вырвет, муж там или сын, можно рискнуть почитать отрывок друзьям. Если они не разбегутся – надо рискнуть почитать соседям. Если те не выкинут вас с балкона, можно публиковать на литсайте. Если не заплюют – киньте на конкурс. Если получите приз – верьте, что рассказ действительно эротический. Смело несите в издательство. Все равно не напечатают, но хоть останется чувство гордости за общение с настоящей редакцией. Пусть даже в лице тупого охранника. Он-то вас пропустил!
Пишите и обрящете.