***
Этим 18-ым рассказом мастер Д.Артемьев продолжает публикацию своей уморительной книжки для детей и родителей "Засахаренная килька"
***
- Петрушка - это пренебрежительное обращение к человеку, которого звать Пётр, - сказала голова, обращаясь к кисе. - С Павликом так не скажешь. Павлушка – это уменьшительно – ласкательное, а не пренебрежительное обращение.
- Ничего подобного. Петрушка - это трава, - парировала киса, - является приправой. А что касается Павлика, ты, голова, мне голову не забивай.
Голова подумала минутку и, по обыкновению, выдала новый поэтический шедевр:
Петр и Павел бежали кросс,
И наступили кисе на хвост.
- От того, что глупости произносят в рифму, они умнее не становятся, - назидательно произнесла киса.
- Зато прекрасно запоминаются, - ответила голова.
- Вот я и запомню про кросс. Представляешь, я, между прочим, заявлю об этом дядюшке и тётушке. Как ты думаешь, что будет?
- Да, пожалуй, не стоит этого делать, - подумав, сказала голова, - душу вымотают вопросами! Что да как? Кто победил? Где Петр работал? Любил ли фаршированную рыбу? Были ли у него лыжи, и какого размера, а если не было, то, что же он делал в выходные дни? Нет, не надо им говорить о кроссе. Лучше ты им расскажи что-нибудь полезное.
- Нет. Это ты мне расскажи что-нибудь полезное. Ну, к примеру, что-нибудь новенькое из истории Древнего Мира.
- Чудесно! Поскольку ты хочешь повысить уровень своего образования, а, надо сказать, твоё образование имеет серьёзные пробелы ...
- Так…, - киса угрожающе прервала речь головы.
- Ну, хорошо, не буду. Итак, я продолжаю. Сегодня я расскажу тебе историю о том, как величайший оратор древности Цицерон выступил с поздравлением на дне рождения царя Навуходоносора.
- Обалдеть просто, - заметила киса, - как ты можешь запоминать такие длинные слова!?
- Это что! - гордо заявила голова, - я могу без перерыва произнести слово из двадцати двух букв, только я его забыл. Ну, ладно, давай дальше. Вот, значит, Цицерон сидит за праздничным столом, осматривает всё великолепие и пускает слюнки. А кругом и пулярки, фаршированные икрой, и икра, намазанная на бутерброды, и икра в тарталетках, и икра минтая, и щучья икра, и икра сазана, и паштет из икры, и ….
- Кошмар какой-то! – прервала повествование киса, совершенно не одобряющая солёную икру, - праздничек, нечего сказать!
- Это ещё не всё, - решила поправить дело голова, - было там море отварной рыбы, всяких мясных блюд, например, волчья морда фаршированная черепахой.
- Это другое дело, - благосклонно сказала киса, - Это уже можно считать приличным банкетом. Продолжай.
- Продолжаю, - ответила голова, - ну так вот, сидит он, и вдруг объявляют, что Цицерон хочет сказать слово царю. Он встаёт и начинает говорить:
***
- Уважаемый Навуходоносор, уважаемые гости. Я долго готовил эту поздравительную речь, она получилось очень большой и из неё нельзя выкинуть ни единого предложения. Но, чтобы не отвлекать вас надолго от этой великолепной закуски, - тут Цицерон рукой показал на стол, - я буду стараться сокращать слова. Итак, дорогой ухоносор! Я поздр тебя с твоим днём рож. Будь здоривес. Желаю счас.
***
Царь очень удивился. Он подумал немного, что-то сказал своим слугам и затем ответил Цицерону:
***
- Речь твоя, Цица, потрясла меня до глубдуши. Я благ тебе от всесер. Кушай пожал.
***
И тут слуги начали подносить блюдо за блюдом. От курицы Цицерону дали только губы. Затем с уханьем притащили жареного барана, разделали его и Цицерону опять достались губы. Стоит ли говорить, что ему перепало от чудесной жирной селёдки - конечно губы! Он стал было возмущаться, а ему говорят, дескать, сокращаем помаленьку, чтобы Вы, уважаемый Цицерон, не теряли время, а рвали отседова ноги, пока цела голова.
- И всё? - спросила киса.
- Всё! Можешь пересказать эту историю тётушке.
- Ты с ума сошла! Да она не успокоится, пока не приготовит всё меню этого праздника. А тебе, как этому твоему Цицерону, ни фига не достанется - и киса высунула язык. – Но должна сказать, что ты в историческое повествование вставил слишком много гастрономических описаний, что выдает в тебе обжору.
Голова ответила стихами:
Да я обжора и я рада
Креветок слопать отварных,
Отведать с сыром авокадо,
И навернуть котлет свиных.
- Я, впрочем, тоже, - сказала киса. Не найдётся ли у тебя что-нибудь перекусить?
- Что-нибудь! - возмутилась голова, - Да для Вас, всё, что угодно, сударыня. Айн момент!
И голова исчезла с портрета. Киса мягко прыгнула на кровать под портрет и свернулась клубком. Ожидание её не было долгим. Когда, через минутку, она взглянула на портрет, то увидела край стола с тарелками. На тарелках находилось что-то аппетитное, в комнате стоял обалденный запах.
- Я надеюсь, мне достанутся не только одни губы, - спросила киса, принюхиваясь.
- Спрашиваешь! - ответила голова где-то внутри портрета, - если, конечно, не будешь сокращать слова и коверкать свою речь.
Но сокращать слова, да и вовсе говорить у кисы не было времени. Началась подача блюд. А вот, что было подано кисе, и какое впечатление она получила от кулинарных способностей головы, это уже другая история.
*
«Засахаренная килька», глава 18