*( миниатюра в ритмической прозе)
Это так необычно, так странно, -
концерт для глухих...
Я выхожу на сцену, Фея из сказки,
в кринолине цвета заката.
Пою "Колыбельную" Дворжака.
В ней столько уютной грусти,
что я свила бы гнездо из неё
и осталась там жить.
Любой, кто мелодию эту слышит,
впадает в прострацию нежности.
Мой голос уверенно движется
по давно изученной карте
знакомых нот,
пластично скользит по волнАм кантилены.
Но эти волнующие ощущения
не осязаемы для ушей,
обученных мастерству различения
всех
оттенков
тишины.
Я всматриваюсь в их глаза
и понимаю:
они не просто меня созерцают на сцене,
они внимательно вслушиваются
в тело моё,
вибрирующее в частоте
колебаний звука;
в подвижную мимику,
в движение губ,
и даже в моё концертное платье
цвета кармина,
ритмично мерцающее
в торжественном блеске софитов.
Они - мои слушатели сегодняшние,
они осязают всё это
глазами.
В их взгляде сквозит неуёмная жажда впитать до последних аккордов всё,
до чего дотянуться способно
их зрение:
меня, пианиста, рояль
и
"Колыбельную" Дворжака.
Это похоже на то,
если фантомная боль превратилась бы
в наслаждение,
в жадное наслаждение
без возможности им насытиться,
длящееся бесконечно.
Во время короткого проигрыша
я делаю жест пианисту.
Его тонкие пальцы взлетают
над клавишами рояля,
зависнув в пространстве
в немом ожидании.
Пауза.
Долгая пауза.
(или мне показалось так?..)
Развязываю шёлковый пояс,
алый, как ветреный вечер. Он
соскальзывает послушно
с затянутой корсетом талии,
словно заранее
он соткан был для ритуала,
которому дОлжно произойти.
Я завязываю глаза.
Но что это?
Если б забыла о том, что
зрительный зал переполнен людьми,
я от испуга бы
закричала.
Паника.
Мой мир стал тонуть,
камнем пошёл ко дну
глубокой беззвёздной ночи.
Он умер,
угас за 10 секунд в моей голове,
а может, ещё быстрей.
Кое-как сдержав сердце в клетке, забившееся испуганной птицей,
я даю ауфтакт пианисту
и продолжаю петь для тех,
кого не вижу и кто не слышит меня.
Теперь ВЫ и Я,
мы существуем на равных условиях,
мы одинаково не осязаем,
я - вас, ваши лица,
а вы - мой поющий голос.
Казалось бы,
связь между нами потеряна,
разорвана, будто бы
телефонные провода.
Но вместо этого робко
рождается некое новое чувство
незримой, но прочной связи,
которое красной нитью,
жилкой живой вибрирует между нами
и делает нас единым целым.
Ведь чтобы понять другого,
ощутить полноту всей его человечности,
всю палитру его удивительных чувств, нам не нужны ни глаза, ни уши.
На самом деле, это
лишь простая условность.
Всего-то и требуется:
закрыть старую книжку с картинками,
и вне её магических чар
предстанет мир новый,
такой обнажённый и уязвимый,
но самый
настоящий
из всех
миров.
И музыка будет звучать.
Необъяснимо,
по-новому,
по-другому,
переворачивая все наши обычные
представления
о мироустройстве...
вне привычных шаблонов,
вне любых установленных нами границ.