Известно, что рефлексия (от позднелат. reflexio — обращение назад) — это обращение внимания субъекта на самого себя и на своё сознание, в частности, на продукты собственной активности, а также какое-либо их переосмысление, в частности, — в традиционном смысле, — на содержания и функции собственного сознания...
Каждый человек, обладающий свойством рефлексии, особенно молодой, однажды задает себе вопросы – кто я? зачем я?
Эти вопросы не раз мне приходилось задавать самому себе. И не всегда я получал на них позитивные ответы или ответы вообще.
Согласно Конфуцию - традиционное китайское познание отличалось от современного двумя важнейшими чертами: оно было преимущественно самопознанием и имело своей главной целью самосовершенствование. (Лунь Юй - Переводы, статьи, комментарии А. Мартынова и И. Зограф, С-П, "Издательский дом "Нева"" и Москва Издательство "ОЛМА-ПРЕСС" 2000 г, стр28).
В молодости моя незрелость - источник неудержимого оптимизма - оптимизма незнания - когда не ведаешь, что творишь, позволила мне замахнуться на рубежи и цели, осилить которые в значительной степени мне не удалось.
В юности у меня не было точного представления кем быть, чем заниматься.
На третьем курсе института мне предложили подать заявление в партию, что я и сделал. После неоднократного переписывания рекомендаций и смены рекомендующих, которые якобы не подходили по разным причинам, наконец, меня приняли в кандидаты. По прошествии года, нужно было возобновить комсомольскую рекомендацию. На комсомольском собрании группы несколько уважаемых мной моих товарищей неожиданно высказались против. Некоторые говорили неясно – рано еще, не созрел с подтекстом – куда лезешь, выскочка.
Один из наиболее умных и зрелых студентов, Юра, припомнил мою позицию по персональному делу нашего одногруппника. Дело было на целине. Я тогда был комсоргом студенческой автоколонны. Перед самым возвращением кто-то обнаружил в чемодане у нашего товарища, новенький набор инструментов. Это, притом, что инструменты всегда были в дефиците. Все решили украл на нищем предприятии и хочет увезти домой. Народ возмутился. За мной прибежали прямо в баню – собирай комсомольское собрание. Собрались. Много кричали – приехали помогать осваивать целину, а он ворует. Решили исключить из комсомола. Привезли протокол в институт, стали обсуждать, группа высказалась против. Юра тогда говорил – что значит исключить из комсомола, – это дать волчий билет парню и испортить всю жизнь, парень-то хороший, просто очень хозяйственный и запасливый. И он был прав. Предложили строгий выговор. Комитет комсомола поддержал группу, а не собрание автоколонны.
Когда обсуждали мою рекомендацию, Юра сказал – вот ты вступишь в партию и будешь начальником. Я у такого начальника работать не хочу. Ты, не задумываясь, рубишь с плеча.
Одна студентка говорила – мне, кажется, у него есть какая-то цель, он к чему-то стремиться, чего-то добивается. На что другая девушка, парировала – да нет у него никакой цели. И она была права. Не было никакой цели, кроме мотивации проявления активности, подспудного желания быть на виду, говорить и участвовать. Было, конечно желание приобщиться к науке и стать научным работником, при этом предмет науки мне был неизвестен.
Другой студент, Женя, также, высказываясь против меня, говорил – все мы еще не достойны быть коммунистами, но Петр изо всех нас наиболее соответствующий кандидат. Абсолютное большинство проголосовало против меня.
Решение собрания и выступления товарищей были дл меня неожиданностью. Всегда я чувствовал к себе хорошее отношение (как мне казалось) от окружающих. Однако очень благодарен Юре, который побудил впервые обратить внимание на свое поведение в отношениях с окружающими и научиться смотреть на себя со стороны. В дальнейшей жизни это мне помогло быть более объективным к своим ошибкам и достижениям, если не сразу в момент их совершения, то хотя бы постфактум.
В институте я вступил в студенческое научное общество, формально участвовал в каких-то работах вместе с моим руководителем, но глубоко не понимал эту науку. Позднее, уже после выпуска пытался освоить теорию процессов торможения автомобиля, уже сознательно делал какие-то расчеты, появился интерес. Однако умер руководитель и эта работа прекратилась.
Только на старших курсах института начали появляться интересы и какие-то расплывчатые цели. А вообще-то я мечтал:
а) заниматься наукой, стать ученым: доктором, профессором;
б) быть общественным деятелем, потому, что мне не нравилось, когда общественные дела решались без моего участия;
в) получить звание мастера спорта по туризму;
г) стать натуралистом, географом, путешественником - вроде Пржевальского, Арсеньева или Спангенберга.
Впечатляет высказывание А.Меня о смысле жизни. По его мнению "смысл - в разумном осуществлении жизни"(1-ый том). Понимаю это так, что каждый стремиться жить по разуму и не по какому-то отвлеченному разуму, а по собственному, т.е. так, как каждый разумеет. Отсюда свобода выбора, вариантность и противоречия свобод. Если бы этого не было, если бы жизнь была как "ход заведенных часов", то в такой жизни не было бы ни выбора, ни цели, ни смысла.
В этом контексте разрешается и мой вопрос смысла. Если посмотреть в прошлое, на все перипетии и борения, то главным лейтмотивом устремлений были все-таки не направления и содержание, а деятельность - самостоятельное свободное творение во всех делах, которыми я занимался на производстве, в науке, в занятиях туризмом, фотографией, кино, а также разнообразной общественной деятельностью, т.е., всем тем, что отличало меня от других, доказывало мою индивидуальность, где я проявлялся не как винтик, а как свободная творческая личность. И как только в этих делах я чувствовал довлеющее влияние чужого разума, с которым был не согласен, возникали большие и малые внутренние, и межличностные конфликты. Все это происходило до поры неосознанно, импульсивно под влиянием инстинктов, связанных с самосохранением цельности личности, в неосознанном движение к своей общественной нише.
Пришвин писал: "Большинство людей смутно сознает какую-то идею жизни, но чувствуя слабость свою постигнуть ее за что-то хватаются, совсем за другое, и так живут как бы испуганно. Если же видишь неясно, то будет погоня за призраком. Материальные ценности легче видеть, чем духовные, но на них надо учиться видеть точно". (Пришвин "Дневники - 1914г. стр. 184).
Счастье, согласно Л.Толстому, когда человек живет естественной жизнью - по душе живет, т.е. так, что действия его находятся в согласии с убеждениями, а не с инстинктами, которые иногда входят в противоречия с душой. Глубина и истинность убеждений зависит от развития души.
Энергия, рожденная оптимизмом незнания, романтизмом и отсутствием трезвой самооценки, как ни странно, стали причиной продвижения до возможного предела даже в тех областях, где мои способности ограничены, воспитанием, образованием, генетической предрасположенностью. Я пробовал, учился, приспосабливался, маневрировал, чего-то добивался.
Я верил в себя. У меня было внутренне чувство, что могу достичь самых высоких целей, что все – впереди. Была какая-то животная интуитивная установка на рост и движение. Однако, не замахнувшись на многое, не достиг бы и малого.
Однажды мой друг ответил на мои стихи, где были такие строки:
Уходит время наше золотое,
Не вижу совершенства в этом мире...
....И ноют шрамы - след былых страстей – следующими рифмами:
"Какие "шрамы"?!
И какие "страсти"?!
Побойся Бога! Ты о чем?
Мы, что же жили на пределе?
Взлетали?
Падали?
И начинали вновь?!
Так чувствовали –
Сердце холодело
И в жилах закипала кровь?!
Прожили мы с ленцою и с оглядкой.
И нечего на зеркало пенять...
Зачем играть с самим собою в прятки
И совершенства в мире (не в себе) искать".
Со многим не могу согласиться. Не было "ленцы и огляд¬ки" и «чувствовал, что «закипала кровь»
Вспоминаю завод, на котором можно было бы и остаться, не переступив порог института; или автокомбинат, в котором мог зачахнуть, не перейдя на работу в академию наук.
В Моем маленьком мирке были свои собственные вершины и пропасти, которых и в глазах и в жизни моего друга никогда не существовало. Но я-то смотрел на них своими глазами и переживал их своими чувствами. А что касается других, более высоких, вершин, то я на них внимания не обращал. Я жил своими мечтами, к которым рвался и по мере способностей пробивался. Мои маленькие вершины казались мне Эверестами.
К восьмому классу мне осточертела дневная школа, наш классный бомонд и преподаватели. Выслушав однажды, восторженный рассказ моего друга Мишки, который к тому времени уже больше года работал на заводе, о прелестях самостоятельной взрослой жизни, я решился устраиваться на завод и переходить на вечернее обучение.
В вечерней школе я сразу понял, что она меня ничему не научит и надо заниматься самостоятельно, что я и делал: готовился к урокам в читальном зале библиотеки, и посещал лекции по математике в Политехническом музее. Чуть ли не наизусть выучил тригонометрию, курс которой я пропустил из-за отставания программы дневной школы от вечерней. Впоследствии мне это очень помогло при сдаче экзаменов в институт по математике.
Завод показал, что рабочий человек с точки зрения начальства – ничего не значит, и чтобы добиться хоть какой-то независимости и уважения нужно получать высшее образование. Этот период был очень важным и трудным для моего становления. Я учился, посещал лекции в Политехническом музее, штудировал задачник Антонова по математике, работал, осваивая профессию токаря, продолжал занятия в секции водного поло на Динамо – все успевал.
В институте, прослушав первые лекции по теории автомобиля, разработал и показал преподавателю схему устройства самопрокачивающихся тормозов и получил предложение вступить в студенческое научное общество. Стараясь приобщиться к науке, участвовал в научных работах по хозяйственным договорам и даже немного на этом зарабатывал. Диплом мой был также по хозрасчетной теме. За него мне заплатили 200 рублей (это месячная зарплата моего отца, опытного инженера с большим стажем). Работая на преддипломной практике на автозаводе АЗЛК, устроился в отдел главного конструктора слесарем-водителем-испытателем и получил некоторую практику вождения в условиях интенсивного московского транспортного движения. В студенческие годы во время летних каникул трижды выезжал работать шофером на стройках казахстанской целины.
По окончанию института поступил на работу в автокомбинат в Зеленограде. Автокомбинат встретил меня неприветливо. Во-первых, определили меня на должность механика по приему и выпуску автомобилей, а не инженера, как я рассчитывал. Во-вторых, когда я начал бороться за повышение технической исправности автомобилей, встретил яростное сопротивление со стороны начальника и старшего механика автоколонны, так как, не допускал выезд на линию неисправных автомобилей, что снижало показатели выпуска, от которых зависели их премиальные выплаты. И, вот, однажды заведующий гаражом отстранил меня от работы за несуществующую провинность. Поняв это, я вступил в открытую борьбу, вышел на главного инженера, а когда стал разбираться и доказал, что провинности не было, пошел в наступление. Выяснил, что мои начальники пишут на меня за глаза доносы о моих провинностях, о которых мне ничего не говорили. Попытки объясниться ни к чему не привели, тогда я написал об этом заявление директору в копии секретарю партбюро, о неправомерной деятельности моих руководителей и потребовал их наказать. В личной беседе с директором спросил - знает ли он о негодных методах руководства в моем подразделении, на что он ответил - знаем и будем принимать меры. После двухчасовой беседы директора с секретарем партбюро моего начальника сняли, а меня перевели на должность инженера по безопасности движения, а через некоторое время старшим инженером по научной организации труда (НОТ), а потом, когда сняли опытного 40-летнего руководителя, назначили меня 25-летнего начальником производства.
Изменить ситуацию в производстве мне не удавалось. Казалось, что не я управляю производством, а отдельные конфликты и сбои, на которые я должен реагировать, управляют мной. Намучившись и потрепав нервы, я разработал новую систему организации и управления для ведения процессов технического обслуживания и ремонта автомобилей; одновременно предложил директору вернуть старого начальника на прежнюю должность, а мне сосредоточиться на разработке и внедрении новой системы управления производством. Мой доклад и проект совершенствования по этому вопросу, изложенный на 9 больших листах перед собранием ИТР предприятия, вызвал неприятие всех участников этого совещания, кроме директора, который поддержал меня со словами - не вечно же будем жить в каменном веке, действуйте Петр Борисович!Я вас поддержу.
В рамках мероприятий моего проекта был создан центр оперативного управления производством, куда стекалась вся информация о состоянии дел на всех участках и рабочих местах, на основании которой принимались решения о выписке запчастей, очередности работ и времени постановки автомобилей на посты. Для этого была смонтирована радиосвязь, соединяющая все рабочие посты и склады с центром оперативного управления. Была также сформирована мобильная группа подготовки производства, которая забирала неисправные агрегаты на местах разборки, а новые запчасти и материалы подвозила со складов к постам производства работ. Неисправные детали и агрегаты отправляла на мойку и в промежуточный склад. Это позволило освободить рабочих от непроизводительных потерь времени в походах на склады и простаивании в очередях за запчастями. Однако было много недовольных среди руководства автоколонн и шоферов. Теперь они не могли самостоятельно приходить к рабочим и требовать ускорения работ или менять их очередность. Все можно было делать только по объективной заявке после диагностики в отделе технического контроля, что исключало подкуп, выписку новых запчастей в личный запас или на продажу. Очередность работ теперь устанавливал не исполнитель или заказчик работ, а центр оперативного управления, согласно требованиям отдела эксплуатации и заявки отдела технического контроля.
Вновь назначенный прежний начальник производства, понимая мою роль в своей реабилитации, во всем мне помогал, что в значительной степени способствовало успеху мероприятия.
Через месяц после внедрения ко мне подошла начальник планового отдела и сказала, что производительность труда выросла на 22%. Когда я спрашивал начальников и рабочих лучше ли стало при новой системе почти все говорили, что хуже. Тогда я составил анкету, в которой были перечислены все мероприятия моего проекта, и надо было указать какие мероприятия повлекли повышение производительности труда. 90% респондентов отметили новации, введенные в рамках проекта реорганизации.
За эту работу директор добился выделения мне трехкомнатной квартиры. Это было очень кстати, поскольку в семье было уже двое детей, и мы жили на съемной квартире.
Позже, когда понял, что дальнейшее развитие моих идей и творческих планов на автокомбинате невозможно, я перешел по приглашению на работу в Институт математики, экономики и управления (ИМЭУ) Академии Наук СССР, в лабораторию автотранспортных проблем на должность ведущего инженера с окладом -150 рублей, вместо 400, которые получал в должности начальника производства. Кроме того, ездить на работу приходилось 2 часа в один конец.
В ИМЭУ возникли новые проблемы. Я никак не вписывался в среду молодых специалистов, большинство которых имели университетское математическое образование. Мое преимущество заключалось в практическом опыте и знании предмета, который должен быть подвергнут научному анализу и совершенствованию. Пришлось изучать теорию вероятности, математическую статистику, теорию массового обслуживания, теорию систем, экономико-математическое моделирование, программирование, осваивать работу на компьютере.
В эти годы, используя опыт автокомбината, в том числе опыт борьбы с коррупционерами и ретроградами, я разработал и успешно внедрил, несмотря на отчаянное сопротивление части руководства предприятия, проект организации управления крупнейшим в мире Центром по техническому обслуживанию и ремонту автомобилей в г. Москве. В какой-то момент пришлось бороться и добиться увольнения директора станции технического обслуживания. В конце концов, проект был успешно внедрен с огромным экономическим и социальным эффектом. Например, срок простоя в обслуживании автомобилей сократился в несколько раз, количество жалоб клиентуры за месяц было снижено с 96 до 16.
Позже результаты этой работы легли в основу моей диссертации и дали толчок к пониманию и развитию мной общей теории строения и управления организационными системами, а также применению этой теории при разработке десятков консультационныхких проектов. В ИМЭУ моей победы не заметили и при очередной переаттестации предложили вместо должности старшего научного сотрудника без степени, должность научного сотрудника без степени. До защиты оставалось несколько месяцев. Однако вскоре я выиграл негласно проведенный конкурс на должность ученого секретаря Института проблем развития науки и техники, набрав наибольшее количество баллов из 40 вероятных кандидатов, сотрудников института, подходящих по формальным признакам, и мне предложили перейти туда на работу. Там я не поладил с начальством и через год попросил перевести меня на другую должность. Директор обещал дать научный сектор, но его заместитель (с которым мы работали, еще, будучи старшими научными сотрудниками, в ИМЭУ) настоял, чтобы меня перевели старшими научным сотрудником, объясняя, что якобы мы его знаем, как хорошего ученого-исследователя, но не знаем как научного руководителя. Через некоторое время меня пригласили в лабораторию в составе института, но при Госкомитете по науке и технике СССР, и там по указанию заместителя председателя этого комитета назначили исполняющим обязанности заведующего сектором проблем информационного обеспечения. В последующем меня аттестовали на эту должность. Это мне обеспечило независимый статус от институтского начальства на долгие годы. Позднее в институте был сформирован отдел государственной аккредитации научных организаций и меня назначили его руководителем.
В 90-ых, когда к руководству крупных коммерческих компаний пришли университетски образованные люди, которые понимали, что для управления нужны профессионалы я активно включился в консультационную деятельность и выполнил десятки коммерческих проектов по организации управления в крупных коммерческих и государственных структурах, среди которых были МЕНАТЕП, РАО ЕЭС, ОАО Газпром, РЖД, ЗАО «Финэкспертиза»,Кофейная торговая компания, Завод «Борец». Это позволило семье решать накопившиеся материальные проблемы: покупать землю, автомобили, строить дом.
Отдельно остановлюсь на моей страсти к походам в дикую природу. Первая прочитанная мной серьезная книга, которая возбудила во мне интерес к путешествиям и к которой я возвращался не один раз, была «Робинзон Крузо» Д. Дефо. В дальнейшем этот интерес укрепился книгами: «Дерсу Узала» К.Арсеньева, «Из жизни натуралиста» Е. Спангенберга и рассказами Г.Федосеева. Эти книги зародили страсть к путешествиям, который теплился во мне, не разгораясь, до самых студенческих лет. На втором курсе института мои друзья втянули меня в походную жизнь. Мне нравилось бродить по подмосковным лесам в поисках поляны слета, нравился походный быт, туристические песни. Один из друзей Александр пробудил во мне интерес к охоте и дальним походам, научил разбираться в следах и повадках дичи. С ним я прошел первые сложные зимние маршруты на Северном Урале и в Архангельской области, с ним же плавал без всяких средств безопасности по самой порожистой из ближайших к Москве речек - Мсте. Лет через 10 компания студенческих туристов распалась, и сам Александр перестал ходить в походы. В это время я создал туристическую секцию в автокомбинате, а потом и в ИМЭУ.
Кроме туризма, меня интересовала общественная деятельность. В разных организациях я был комсоргом, заместителем секретаря комсомольского бюро, членом партбюро института, членом методического совета в МГК КПСС.
Пиком общественной деятельности была экспедиция совместно с моим коллегой и другом Сашей из ИМЭУ по Вологодской области в качестве корреспондентов «Комсомольской правды» под эгидой ЦК ВЛКСМ на тему "Практика природопользования" и затем научно-популярная статья »Последний
выезд» в Журнале «Сельская молодежь».
В молодости мое душевное самочувствие и само движение души зависели от самооценки, которая была следствием моего общественного статуса. Этот статус косвенно и, конечно, субъективно определялся мной по реакции окружающих. Отношения согласия вызывали энтузиазм, отношения несогласия или конфликта угнетали. Социальная среда имела решающее значение для моего развития. Поэтому я активно искал и внедрялся в благоприятную для развития среду: вечерняя школа, и завод, Автомобильно-дорожный институт, автокомбинат, Академия наук СССР, Институт проблем развития науки и техники, Институт экономики, и политики , МЕНАТЕП, ЗАО «Финэкспетриза».
Особо важное и, пожалуй, решающее влияние на мое развитие оказывало мое ближайшее окружение: коллеги и друзья. Чем Бог меня не обделил, так – это друзьями, среди которых были и молодые и пожилые люди: рабочие, инженеры, ученые, школьники, студенты. Среди них есть ныне действующие и бывшие члены правительства России. Друзей обретал я в совместной работе и учебе, а также в совместных походах и путешествиях по тайге, где люди проверяются и на прочность и на порядочность. Только с возникновением чувства самодостаточности, когда черпаешь душевные силы из собственных интересов и творческих потенций, появляется большая психологическая устойчивость и независимость от человеческого окружения.
Будучи человеком общения, я нахожу в человеческих контактах удовольствие и толк. В общении я лучше понимаю и развиваю самого себя. Однако периодически испытываю дефицит в содержательном общении с интересными мне людьми.
Я - человек коллективный. Друзья - это часть моей жизни. Молодому человеку, ведущему активный образ жизни и не обремененному жизненным опытом, необходимы близкие по духу люди для возможности поделиться, уточнитьсамооценку и свое место в обществе.
Вспоминаю свой выход на три дня на весеннюю охоту в лес дальнего Подмосковья в одиночестве. Было непривычно, интересно, но не хватало собеседника, чтобы поделиться переполнявшими душу чувствами и восторгами.
С возрастом двое самых близких из друзей к моему удивлению перестали быть легким на подъем стремиться к встречам. На мои предложения о встрече ссылались на дела или психологическую неготовность.
Один из них все чаще стал соединять "полезное и приятное", т.е., делать так, чтобы совместные мероприятия были кстати с какими-то другими делами. Так постепенно охлаждались наши отношения. Я переживал. Но у меня было много и других друзей, с которыми я исходил не одну сотню и даже тысячу километров по тайге и болотам.
Способность иметь много друзей - это и искусство и труд. Наверное, чтобы их иметь, надо обладать большой энергией. Надо много отдавать и много успевать.
С самого детства человек движется к обществу. Потом, к старости, наоборот, - от общества к самому себе, к одиночеству.
Друзья обрастают семьями, стареют, становятся малоподвижными. Наконец, в старости друзей совсем не остается, а родным становишься в тягость. Тогда, думаю, и смерть будет не в горе.
Каждый больной и старый из моих близких внушает мне скорбь, отягощает сознание и отнимает частичку оптимизма. Говорят, что подобная жалость – не что иное, как жалость к самому себе.
Своими походами, научными и консультационными проектами я доказал себе, что работать с людьми могу. Подтверждением является не меняющийся состав и, в последствие, преданная дружба с участниками моих мероприятий и коллегами по работе.
Пиками путешествий стали непроходимые болота Ветреного Пояса,
Зимний поход в пятидесятиградусные морозы на Северный Урал, 45-дневное осенне-зимнее путешествие в Саянах, трехнедельный поход по тайге и непроходимым болотам от устья Онеги у Белого моря Архангельской области до Онежского озера в Карелии.
В спорте, хотя я не был особенно способным спортсменом и относительно поздно приобщился к спорту, но честно трудился на тренировках по водному поло. А когда вышел из-под опеки сурового тренера Малина Николая Николаевича, уже поступив в институтскую сборную команду, стал по оценке нашего тренера основным ее игроком. А в 47 лет установил личный рекорд в состязаниях с самим собой в заплыве на 4,5км, преодолев их за 1час 50 минут.
Поскольку семья была большая, а зарплата долгие годы – низкая, периодически приходилось искать всякие подработки в отпускное время. Так, в, в 1963 работал расточником на автозаводе, в 1964-1966 годах в летние каникулы - шофером на целине, в 1967г - сторожем на стройке, в 1968 – шофером в Москве, в 1970 ездил шишковать в Саяны, в 1975 строил дом в Карелии, а в 1985 – бетонировал силосные хранилища в Саратовской области. В перестроечные годы, кроме основной работы, совместительствовал в 2-3 организациях, где вел консультационные проекты.
Я не ленив. Скорее я энергичен и деятелен, а редкие моменты бездеятельности проистекают из-за апатии, которой периодически подвержены все люди.
Временами нагрузка была очень велика. Например, семь лет работы в автоцентре на Варшавском шоссе сопровождались ежедневными 4-х часовыми поездками из Зеленограда на противоположный конец Москвы и обратно.
Работа в ИМЭУ для меня - и рост, и достижение относительно моих возможностей, хотя рядом со мной были куда более выдающиеся люди, будущие академики, известные ученые, министры Правительства России.
Работа над диссертацией тоже отняла очень много усилий, пришлось доучиваться математике, осваивать компьютер, и программирование. За программированием и обкаткой программ засиживался до ночи. Возвращаясь домой, не мог читать в метро: двоилось в глазах. В электричках постоянно засыпал, проезжая свою станцию.
Моя научная работа доставалась мне тяжело, однако и направление и результаты были восприняты и в научном коллективе, а затем и практиками. Уважаемые мною доктора Овсиевич Б.Л., Геронимус Б.Л., , Улицкий М.П., а также бывший директор нашего института Шаркович В.Г. (несмотря на противоречия с ним по работе) одобрительно отзывались о моей диссертации не только на ученых советах, но и в разговорах между коллегами, что называется "за глаза". В последствие мои статьи разобрали сайты научных библиотек, электронные архивы студенческих, рефератов, проектов и дипломов России, Украины и Белорусии. В десятках новых диссертаций есть ссылки на мои статьи и диссертацию.
Я не боялся физических нагрузок. Однажды на шефских сельхозработах я без отдыха со сменяющимися напарниками (сам бессменно) за ночь перекидал из подъезжающих автомобилей целый вагон мешков со свеклой.
На тренировках в бассейне я всегда интенсивно работал, проплывая не менее 2000м. Бегал по утрам иногда по 10-15 км. Купался в проруби.
По 14-16 часов вкалывал на «шабашках» во время отпусков. Иногда по 40 км в день под рюкзаком проходил в походах.
В 90-х годах работал сразу на двух, трех работах, помогал тестю на приусадебном хозяйстве, строил дачу своей семье. Поскольку денег не было, пилил и таскал на себе из леса бревна. За осень и весну около 70 бревен на расстояние более 1 км.
Моя жизнь - жизнь среднего интеллигента. Вокруг меня, рядом со мной множество выдающихся людей, но я им не завидую (за исключением путешественников). Я счастлив и горд своими «Эверестами».
Моя научная карьера могла быть более успешной, но я потерял время с переходом из академии наук в ведомственный институт Министерства науки и образования, который в научном плане имел крайне низкий уровень,
Единственное, что меня продвигало в это время, так – это мои занятия управленческим консультированием.
Мои консультации были успешными и меня стали приглашать на руководящие должности. Не бросая свой институт, я работал руководителем Центра тренинга и деканом одноименного факультета в Институте финансов и банковских технологий МЕНАТЕПа, консультантом в ЗАО «Ланит», административным директором Завода «Борец», заместителем генерального директора «Кофейной торговой компании», но лавров на этом поприще не снискал, не считая приличной зарплаты.
Пробовал работать внутри малой компании. Прошел весь процесс: создание, переговоры и договоры, бухгалтерский учет, делопроизводство, реклама и работа с клиентурой. Получалось неплохо. Но запил босс и компания лопнула.
Мой характер и психологическая подготовка часто входили в противоречие с укладом жизни компаний, в которых я работал на ответственных должностях.
Мой административный потолок - должность заместителя генерального директора крупной компании. Для самосохранения мне не хватало умения вести конкурентную политическую борьбу за влияние на босса, где выживает не самый лучший специалист или организатор, но самый ушлый интриган.
И все-таки я все время боролся с ретроградами, автократами, несправедливыми руководителями, жуликами на должностях, саботажниками прогресса. Уже в зрелом возрасте, когда понял, тщетность одиночной борьбы, часто ловил себя на мысли, что продолжаю воевать и беспокоиться (внутри себя), реагируя на несправедливость, глупость и подлые поступки людей: не получалось смириться.
Ощущения полноты жизни поддерживали мои друзья, наши походы, продвижение в теории и практике совершенствования организационных основ управления. Каждый удачный проект, статья или научный доклад, получившие общественное признание, вселяют в меня новые идеи, прилив энергии и работоспособности. Пессимизм же вызывают ощущения, связанные порою с любой неудовлетворенностью, например, собственный застой на фоне продвижения коллег или просто нездоровье, которые вводят в состояние раздражения и претензий.
Постепенно с возрастом я из революционера-мичуринца (как говорил один из моих наставников, Е.Ф.Тихомиров) превратился в либерала толстовца. Бывают, конечно, еще вспышки сопротивления, но уже реже. Часто я сам себе объясняю закономерность происходящего причинами от меня не зависящими. Свои собственные неудачи объясняю скудостью знаний и разбросанностью интересов, а еще приверженностью к душевному комфорту и недостаточности прилежания к труду.
В то время в одном из моих стихотворений были такие строки:
Свои года переживая,
Едва заметил перевал,
Когда от края и до края
Сквозь дымку тайны прозревал...
И скорбь, умноженная знаньем,
Поусмирила оптимизм,
И постигал я созерцаньем
весьма несложный механизм:
Что все обрамлено пределом,
И все означено концом,
И отделенные плевелы
Не осияют нас венцом.
Я понял: тщетны все потуги –
Борьба инстинктов и стихий
Уравновешивает, други,
Но вовсе не меняет мир.
Последние 30 лет пишу дневник, тренируя способности адекватного отображения и приведения мыслей в систему, одновременно черпая в дневнике идеи и энергию для последующего творчества.
В 2008 году ушел с должности заведующего научным отделом института, чтобы сохранить совместительство с работой в консалтинговой компании, где развивались мои знания и продвигались проекты. В институте вошел в противоречия с директором, который не смог ничего противопоставить моим идеям и предложениям , кроме отказа в публикациях статей, одобренных рецензентами, в которых он усматривал критику насаждаемых им порядков. Чтобы не воевать, я прекратил свое участие в делах ученого совета и дирекции института и сосредоточился на научной работе. Написал монографию, фактически докторскую диссертацию по практике и теории проектирования оргструктур и систем управления. Однако заниматься организацией защиты не стал. Работу опубликовал в академической сети.
Теперь занялся проблемами измерения характеристик цивилизаций. Пишу также мемуары и фамильную историю для потомков. Продолжаю общаться со своими друзьями.