Углядел я, как – то раз, на что городские рыбаки рыбу ловють. На крарьере они на донки ловють, нашенские – то все больше на удочку из орехового прута, привязывают леску, на ней грузило, да кручок, посередь поплавок болтаетси. А донка, енто така палка, на которой тоже леска привязана, только очень длинная, а на этой леске много кручков, на конце грузило большое, тяжелое.
Сконстролябил я себе такую донку, цельных две, да и намылилси на рыбалку.
Утро еще ранне было, когда я на бережку обосновался.
Гляжу, в кустах уже дядя Федя сидить, тоже рыбу ловить, как только умудряется? Он же ничего не видит, хоть и в очках. Он дюже старый уже, он и сам наверное не помнит когда родилси, совсем глухой , почти. Дороги – то совсем не видит, идет, шкондыляет помаленьку, тропку впереди себя ногой прощупывает, да еще мотает его из стороны в сторону, врачи нарушение ко-ор-ди-на-ции у него нашли.
Размотал я свои донки, приладил червяков на кручки и забросил грузило далеко от берега. Воткнул палки в песок , на леску прищепки бельевые приладил, что бы поклевку видать было, а сам пошел к дяде Феде, поздоровкаться.
- Здорово живем, дядя Федя, как клюеть? - спросил.
- А…, Егорушка, тоже порыбачить пришел? – обрадовался мне дед и ощерился беззубым ртом. Мы его все так зовем – «дядя Федя»-, любим егои уважаем, самый старый он у нас в деревне, самый мудрый и справедливый.
- Да, вот пришел донки опробовать, удочки такие, у гордских подглядел, они только на них и ловят, карася – то- ответил я и вернулся к свои донки караулить.
Солнышко все выше поднимается, жарко стало, уже часа два сижу, а не клюет. Я было сам клевать носом начал, дремать, значить, да , вдруг, на одной донке леска натянулась, дернулась, бабкина прищепке улетела в воду, а следом за ней и палка… Все так быстро произошло, я и глазом моргнуть не успел, глядь, палка – то уже по воде далеко плыветь. Что теперичя делать?- думаю. Огляделся по сторонам, на дядю Федю поглядел, ему – то чего? , он своего – то поплавка не видит, не то, что за моей донкой глазеть, сидит себе, да сидит, «рыбу ловит», на удочку пялится.
Начал я с себя одежу снимать, надо же донку вылавливать, так ее не достанешь, в воду надо залазить. Разделся я до трусов, огляделся еще по стронам, не видать никого, дядя Федя не помеха, что он голых мужиков не видал, что ли,ну и трусы тоже скинул, в воду забрался.
Вода то - то еще холодная, мурашки по спине побегли. Начал к палке подбираться, только руку к ней протянул –она от меня шасть на несколько метров, я опять за ней. Стараюсь не шуметь, чтоб рыбу ненапужать, бреду, по воде шибко не разбежисси, по воде –то , да еще –то ямы, то канавы, это ведь карьер старый, песок – то брали, вот и нарыли, всяких ям и канав.
То по колено, а то чуть до рта не доходить, шибко не разбежисси. Снова к палке приблизился, руку протянул, а она опять, едрит его, от меня, видатькарась меня слышит и , как только я подхожу поближе, драпает от меня, а за ним и леска с палкой удирает.
Долго я так за этой донкой гонялси, то по шею в воде, а то голым задом светил, грех один. Все таки поймал я донку, леску выбрал, она вся , как борода, запуталась, а карася, как не бывало, видать сосклизнул он с кручка – то и в траву забился.
Все бы ничего, да только, покуда я я по воде с голым задом бегал, голяком – то, ребятишки купаться набежали, кто пехом приперся, кто на лисапеде прикатил, как вылезать – то мне, там ведь и девчонки, махонькие, пацанки бегають? Носятся по берегу на меня пальцами тыкают. Прикрылся кое – как бородой из лески, как мочалкой, да бегом к одеже своей, оделся, а вокруг меня шкеты малые снують, смеютси, рожи корчат и орут, как оглашенные:
- Глядите, дед Егор голый, дед Егор голый!
Разозлился я на них.
- Пошли отседа , поймаю сейчас, ухи оторву, мелюзга паршивая.
Смотал я вторую донку, запихнул ее вместе с бородой в катомку свою и к дяде Феде подсел. Детишки, вроде, поутихли, малость.
- Давай перекусим – говору – водочки по маленькой махнем, лучком с селедочкой закусим.
- Да, нет, рыба чичас на середке не ловится – отвечает, глухой черт – она чичас к бережку жметси, на теплу воду выходить, в травку. А сам опять щеритси, тихонечко так , хихикает.
- Что, застромили тебя ребятишки – то, то – то забава им , на твой зад голый пялиться, еще где такое увидать – то можно? В цирке такое не покажуть, срам один.
Хихикает, а сам на бутылку поглядывает, да на закуску, вот глухой, а все понял, чего я ему говорил – то , нарочно мне зубы заговаривал. Посидели мы недолго, выпили, закусили, я собрался уходить.
- Что, дядя Федя, пойду я помаленьку домой, а ты – то, как ? Дойдешь? Али тебя проводить? – спрашиваю.
- Какой еще проводить? Меня что ли? Да, я сам кого хочешь провожу, тоже мне провожатый нашелся, иди себе ,я сам дойду, выискался мне тут!- говорит. Во вредина какая, я встал и ушел. Иду я по тропке через поле, ребятишки бегут мимо, кто лисапеде едет, пылюку подняли, а сами орут:
- Дед Егор на палке, жопа на мочалке - стишки сочинили, шельмы, едрит его.
Да только я не обиделся, сам такой был, так они же и вправду меня голяком видели, что ж обижаться – то. На правду не обижаются.
Вот, забыл сказать… Карася – то я все таки поймал, тогда, на другую донку, когда ее сматывал, хороший карась был, кило сто весом, сам в магазин , взвешивать, заходил.