Через две недели Баттиста получил место окружного судьи в Верховном суде Лондона. Теперь он занимался ведением уголовных дел. Его жена Дезери уже через неделю попросилась к нему на работу.
- Дорогая, ты сошла с ума? Что тебе там делать?
- Почему все мужчины не дают своим женщинам проявить хоть чуточку самостоятельности? Мне нужна практика.
- Какая еще практика? - не понял Баттиста.
- Я уже решила, чем буду заниматься после окончания Йеля. Выбрала специализацию.
- И какую же? - Баттиста затаил дыхание, приготовившись активно протестовать.
- Адвокатура. Я собираюсь стать адвокатом Верховного суда.
- Ни за что на свете! Даже не думай об этом, - серьезно сказал он ей.
- Господи! Ты всерьез веришь в существование женщины, которая бы отступила от своего решения только потому, что ее мужчина нахмурил брови, закатил свои красивые глаза и четко произнес: «Ни за что?!»
- Красивые глаза? - изумленно взглянул на нее муж.
- Не уходи от темы!
- Нет, - устало ответил он, собираясь сдаться, но так, чтобы она об этом не подозревала.
- Ты мне нравишься… Ты мне очень нравишься…
- Правда? - обрадовался Баттиста, но это было слегка преждевременно.
- Да, но только в тот момент, когда делаешь то, что я говорю. Мне нравятся послушные мужчины.
- Я самый послушный муж во всем мире!
- Пока я этого не вижу. Но у тебя есть шанс исправиться. Ну же, будь лаской - возьми меня с собой в суд! - она посмотрела ему в глаза, улыбнулась сексуально и чувственно и сразила его сердце.
Баттиста был в таком положении, что ему ничего другого не оставалось, как согласиться. А далее он узнал, что она собирается потом работать именно с ним. Вести общие дела.
- Во-первых, я тебе обещала сладкую жизнь - я непременно подпорчу твое существование, а во-вторых, и это тоже важно, хотя и звучит, скорее, пикантно, чем мудро - это так волнующе и дерзко: общая работа с мужем.
Жаль, что Баттиста не разрешалось соблазнить ее самым бесстыдным образом. Произнося такие речи, она прямо на это напрашивалась. А у него была единственная женщина с 17 лет, да и то нелюбимая.
Но Дезери… Боже, когда он смотрел на нее, то ничто для него в мире не существовало, кроме мечты… о ее теле. Прежде он бы и не поверил, что так этим озабочен. В Дезери все было в меру: большие, но не слишком глаза - вероятнее всего, умные и серьезные, чем сексуальные, но именно это заводило Баттиста так сильно, что он боялся подолгу в них заглядывать; среднего объема губы, прямой и очень аккуратный нос, в натуральном смысле обалденные ноги от ушей - пожалуй, лучшее приобретение от ее матери, да еще и самая прелестная в понимании Баттиста попка. И светлые волосы до самой поясницы. Как он злился, ни на минуту не забывал о том, что она собирается бросить его, как только он разыщет Эжена! И все оттягивал момент истины. Скрывал правду, сколько мог.
По правде говоря, Дезери так захватило ее новое замужнее положение, что она и думать забыла о разводе. Спроси ее вдруг ее Бетти о предстоящем расставании, она бы встрепенулась и не сразу поняла, о чем речь-то идет. А вспомнив, со смехом поцеловала бы мужа в щеку и велела ему не заморачиваться. Но Баттиста не заговаривал с женой на эту тему, так как полагал, что со временем ее сумасшедшая идея о разводе перестанет всплывать на поверхность и у него есть шанс все исправить. Продлить их странные отношения.
А Дезери и о сексе не думала. Ее и так все устраивало. О чем еще можно мечтать, если муж высокий, невероятно красивый, выплатил просто так ее кредит и сделал ей предложение? Плюс ко всему, он выполнял все ее желания. Если они собирались в гости, а такое случалось часто - Дезери принимала все приглашения друзей Баттиста и особенно обожала вечеринки у Патрика - он знал, что она наденет, как накрасится и что ищет в данную минуту. И подавал ей все, что ей нужно. Патрика он ненавидел даже больше, чем Эжена и не было ни одного недостатка, о котором бы бедный ревнивый Баттиста не упомянул в разговоре с женой. В такие моменты Дезери говорила, что он самый обыкновенный завистник и Патрик очень милый и приятный молодой человек. И даже не добавляла утешительное: «Только не такой красивый, как ты». А Баттиста нуждался в похвале от собственной жены, как в наркотике. У него это превратилось в навязчивую идею: он делал все, чтобы она, наконец, заметила, как он красив и прелестен. Но она ничего не замечала. Только иногда начинала осознавать, что почти счастлива. Ох, уж это женское «почти!» Именно оно довольно часто ломает женские судьбы, заставляя бросаться на поиски лучшего, интересного в их понимании на данный момент, варианта.
Зато Дезери мечтала о любви. И все потому, что теперь у нее все было для счастливой супружеской жизни: красивый и послушный муж, которого она заставила выбрать именно ту профессию, которую ей хотелось иметь в своем доме. Именно так она рассуждала о Баттиста: она считала его своей вещью, игрушкой, которую с самого начала намеревалась только использовать. Ей хотелось отомстить ему за то, что он обманул ее, оказался обычным судебным приставом, а не Прекрасным принцем и даже не таинственным Мотоциклистом, хотя фигура и лицо у него остались прежними, потрясающе красивыми. Но спать с Судебным приставом, пусть даже и бывшим? Это было противно ее моральным нормам: целовать человека, который собирался ее уничтожить. В том, что он намеревался передать дело в суд, она ни секунды не сомневалась. Но что заставило его изменить решение? Что? Она все собиралась подумать об этом - причине, побудившей его совершить благородный поступок по отношению к ней. До сих пор не найдя решение проблемы, она не смогла спокойно спать, а спали они на разных кроватях, чтобы избегать соблазна. Так решила Дезери.
- Незачем изображать супругов, раз ничего между нами нет. Я все это видела в кино: сначала они лежат вместе, а потом он засыпает и трогает ее за задницу. Фу! Еще и дети появляются потом. У меня будет ребенок однажды, но только от любимого мужчины.
От кого именно - она не уточняла, но Баттиста негласно решил, что от ее Эжена.
Красота мужа мешала ей влюбиться в кого-то еще и разрубить гордиев узел их непонятных отношений. Она маячила перед ней целыми днями, мешая жить и учиться. Как бы ни ревновал Баттиста к Патрику, ревность эта была беспочвенной, поскольку Патрик даже и наполовину не был так прекрасен, да и не сделал ничего такого выдающегося, чтобы зацепить сердце Дезери.