Кулон переливался в солнечных лучах. Его было заметно сразу, как только мальчик выбрался на крышу. Неужели сюда никто не поднимался долгое время, или те, кто поднимался, не замечали украшения, что лежало перед самым носом? Серебро на угольном рубероиде — так заметно, так броско. Он поднял кулон, стилизованное солнце с красным камнем внутри закачалось на толстой серебряной цепочке. Камень сверкал, каждый луч солнца-украшения оказался инкрустирован бесцветным фианитом, они тоже играли бликами, то вспыхивали, то гасли.
Кто же мог забыть здесь такую красивую вещь? Забыть и не вернуться. Это же настоящее сокровище, пусть вещица немного и девчачья, но обладать такой захотел бы каждый, даже не для того, чтобы носить, а чтобы доставать иногда из укромного места и любоваться.
В фильмах такие кулоны обязательно обладали магическими свойствами. Чудесная, просто сказочная находка.
Мальчик глубоко вздохнул от радости и, выдыхая, заулыбался, стал щуриться, специально делая так, чтобы зайчики, отраженные от украшения, попадали в глаза. Затем он сжал теплый, даже горячий кулон в кулаке, засунул пальцем, сантиметр за сантиметром, внутрь цепочку, зачем-то потряс кулаком и быстро пихнул в карман. Там кулон звякнул о монеты и старый ключ от комода. Комод давно выкинули, а ключ остался, он казался тоже каким-то особенным, волшебным.
Так кто-же оставил драгоценность? Мальчик побродил по крыше, внимательно глядя под ноги, но больше ничего не нашел. На коленках подобрался к краю крыши. В кожу впились мелкие камушки и песок. Мальчик забавно кряхтел и ойкал. Люди с высоты четырнадцатого этажа казались совсем крохами. Машины выглядели игрушечными. Он вытянул руку, прищурился и стал имитировать, будто берет пальцами соседский фургон, припаркованный возле подъезда. Вж-ж-ж... Фургон, понятное дело, с места не сдвинулся.
Закружилась голова, мальчик оттолкнулся назад и плюхнулся на пятую точку. В кармане брякнуло.
Может быть, это обронила сорока-воровка. Общеизвестно, что они тащат к себе в гнездо все, что блестит и лежит без присмотра. А кулон довольно тяжелый, могла и обронить. Если бы обронила на дорогу, так давно бы нашли, а тут никто еще не был... Никто не добрался.
А, может быть, это была девушка со своим молодым человеком, и они занимались любовью под открытым небом, и солнечный кулон мешался, и она сняла его... А потом забыла одеть или не нашла в темноте. Должно быть, это была очень темная ночь. Мальчик покраснел, размышляя об этом. Он знал, что на крышу часто наведываются молодые парочки, находил на крыше гадкие пре-зе-рва-ти-вы.
Но почему она не вернулась и не забрала кулон потом?
Не может вспомнить, где она его потеряла — навряд ли. Скорее всего, это случилось на днях, вчера или позавчера — она еще не успела вернуться, никто еще не успел найти. Кроме него.
Мальчик вскочил и побежал к выходу с крыши. С кулоном расставаться не хотелось, вдруг она вернется прямо сейчас. Он вдруг почувствовал себя вором, стало стыдно. Но желание иметь кулон пересилило отголоски совести, тем более, никакой уверенности в том, что это не сорока обронила, не было. Глупо было бы оставлять кулон кому-то другому.
Перед самым спуском он обернулся, его посетила забавная мысль. Он стянул кроссовок.
Спустя почти десять лет, в рейсовом автобусе, возвращаясь из института, он встретит женщину, на груди которой будет висеть старый ключ от комода на ярком шнурке от детского кроссовка. Он улыбнется ей и предложит обратный обмен. Ключ от комода из далекого детства покажется ему гораздо дороже серебряной девчачьей безделушки.