Иллюстрация — самодельные плакаты из моей аппаратной. На нижнем мелким шрифтом написаны основные молитвы всех конфессий.
Многопрофильность в нашей профессии - зло.
Судите сами.
Режиссёр сидит в студии или, при подготовке эфира, за своим столом, сидит и распределяет работу, контролирует и отсматривает готовые материалы, подвёрстывает их в эфир, но ему и в голову не придёт врываться в аппаратную и нажимать там какие-то мои кнопки.
Ассистент режиссёра ищет и восстанавливает архив, заказывает графику, но тоже делает это на своём месте и не лезет к нам.
Мы монтируем материалы для эфира, но не лезем в вёрстку и архив (кроме меня, ха-ха. Я, как бы это помягче выразиться, предпочитаю держать свой сюжет под абсолютным контролем, посему и архив, и графику, и все прочее, потребное для монтажа, изыскиваю сама, вплоть до скачивания с YouTube поделок стрингеров. Это всем известно, и ко мне уже не лезут).
И корреспонденты, конечно же, корреспонденты. A, B и С работают в сфере haute politique, X, Y и Z окучивают социалку, N и M доносят до нас, смертных, культурку и выставки. Красота! Благодать! Все заточены под свои темы, и равнодушная машина эфира берёт всё новые высоты.
Кстати, монтажёры тоже делятся на тех, кому милее культурка, и кто спокойно себя чувствует по локоть в крови. Это естественное разделение, и корреспонденты идут к "своим" монтажёрам, и опять благодать и крылышки серафимов. Я, кстати, специализируюсь на реках крови и haute politique.
И так бы оно всё и было, пока сверху не пришла умная мысль: сделать так, чтобы все корреспонденты писали обо всём. Воплощённая многопрофильность. Никаких разделений труда. Все должны уметь всё.
Сие похвальное (на чей-то взгляд) намерение обернулось историей, ради которой я и затеяла всю эту долгую и скучную преамбулу.
В мае 2013 года (точнее я уже и не вспомню), пригнали мне на монтаж корреспондента N., в своё время специализировавшегося на выставках, инсталляциях и прочей околокультурной дребедени. Прислали не с антрепризой, а с бесконечно страшной и кровавой автокатастрофой в Пензенской области. Там, к чему лукавить, было такое месиво, что ой. Даже я, отмонтировавшая кучу терактов, включая "Лубянку", "Парк Горького" и аэропорт "Домодедово", как-то притихла. Само собой, реки крови казать нельзя, тут только общие планы. Беда в том, что для поиска нужных планов надо перерыть весь заляпанный кровью исходник. Сижу, роюсь. Скашиваю взгляд на N., а он уж стекает по стенке. Не привык юнош к кровавым ошмёткам. И понятно ведь: после инсталляций увидеть ТАКОЕ - тут впору в петлю лезть. Пытаюсь выгнать его пить чай со словами, мол, сама всё сделаю, уйди, не смотри, ты весь зелёный. Нет, говорит, не уйду, я должен быть на монтаже. Ну сиди, хрен с тобой, нашатыря всё равно нет.
Сижу, монтирую. Уже к концу подбираюсь, как вдруг N., подаёт голос:
- А давай в конец поставим вот этого ёжика!
Ух ты, а где тут ёжик?
Смотрю... мама дорогая, да это же он на скальп мужской крупным планом пальцем тычет. Не признал, родимый, ёжик ему померещился. Что взять с "культурного". Я ему так ласково: не будем ёжика брать, плохой ёжик.
Он как разглядел... в общем, удалился с монтажа.
Ёжика я ставить не стала.
А мораль проста: универсалы, наверно, хорошие машины, а люди немножко сложней. И узкопрофильней.