"Ленфильм", режиссер Фридрих Эрмлер, 1955.
В кадре на даме кружевная мантилья. Таких уже не найти. Ни дам, ни накидок. Героиня Быстрицкой вся отдается музыке. Ноздри трепещут. А Самойлов, хоть красив и статен, но душой мелковат и сейчас будет носом клевать.
В старом кино люди отдавались работе. На первом плане - работа, ну, и организованный отдых. Любовь есть, но к человеку достойному откуда ни взглянь. Не к этому карьеристу-перестраховщику. Быстрицкая любит главного конструктора крупной верфи. А он любит ее. Всё, конечно, ходульно. Работа, гражданская позиция, душевность, правильные чувства.
Но главный конструктор парализован. И вместо взаимных признаний герои переживают чувства удаленно. Таковы установки сюжета. Любовь приходит через борьбу и страдания. Но я все равно люблю этот фильм.
Потому что Петроградская Сторона, а я на ней выросла. Белая ночь, бывший Кировский проспект. Школьницы-выпускницы вытянулись в линию как в кордебалете, поют протяжно. Вылитые тургеневские героини.
А когда Быстрицкая рыдает, а Бондарчук кричит: "Мама!", я сама готова расплакаться. А когда Гарин сотворяет Быстрицкой прическу "Карла Доннер", я в восторге. Сама-то я так бы и пошла в ней к конструктору. А Быстрицкая распускает этот вавилон, приглаживает, делает партийный пучок, и идет навстречу любви.
Конечно, в настоящей жизни, не киношной, к главному конструктору не ходил бы врач из районной поликлиники. Его лечили бы врачи из "Свердловки". И коммунальные квартиры выглядят вполне достойно, не говоря уже о царских хоромах конструктора.
Но какие актеры, какие лица! Забытое время. Середина прошлого века.