Почти даже сразу горел дом. Шипел однотипный сквер, лил дождь. Неслась по запутанным улицам целлофановая обертка от сигарет. Падали спящие насекомые на ручьи и неслись внутрь реки. Реки волочили за собой минуты, заменяя старые новыми. Ярко светил огонь, дом падал назад. Уничтожалась грязь, менялось небо, смывались камни. Дышали усталые псы под мостами, кричали кошки. Летели сплоченные птицы, летели машины, выпуская горючую смесь. Рвались футбольные сетки на летнем поле, кричали подростковые рты, шевелилась трава. Ругались несчастные семьи в пяти квартирах, в шести доедали ужин, в трех умывались, ложились спать. Полыхало небо, трещала крыша, трещали стены. Бушевала гроза, распухали тучи, гремела ночь. Вертелось яблочное пугало, создавая движение пустоты на полуметровом расстоянии от себя. Смыкался закат, притворялись звезды, желтела, бледнела луна. Дрожал октябрь , намекая на замкнутый холодный круг. Умирали птицы, оживали насекомые, появлялась грязь. Ломался дом, кривился дом, махал руками и ногами, пускал слюни и кровь. Затихал сквер, затихал дождь. Медленно опускалась в лужу обертка. Гасли фонарные столбы, гасли автомобильные фары, гасли звезды. Воры несли свое, маньяки брали свое, влюбленные знали свое. Каждая часть цепи находилась в одном ключе. Далее бесконечность.