Как-то под видом санитарки мне пришлось провести в травматологическом отделении Центральной городской больницы скорой помощи целую неделю.
В 24-й палате пребывала на излечении веселая компания глубоко осведомленных в вопросах медицины мужчин 45, 53, 64, 67 и 76 лет. Шестая койка пустовала.
С утра до вечера они забавлялись рассказами о собственных болезнях, ранениях, патологиях, осложнениях послеоперационных, сострадали друг другу и ржали над анекдотами о врачах и их пациентах, рассказанными в сотый раз.
Хоть и лежали мужички на данном историческом этапе с переломами конечностей, любимой темой была инфекционная. Каждый, по их словам, перестрадал чесоткой, псориазом, всякими краснухами, желтухами и пр. В какой-то момент мне стало казаться, что некие бациллы стали передаваться и мне.
Но, честно говоря, ребята так славно врали, что заслушаешься. Живенько так, с юмором, с клятвами в полнейшей правдивости своих повествований
А еще они пели. В основном песни из советских кинофильмов. И чаще всего почему-то «Мне нравится, что вы больны не мной» из знаменитой «Иронии судьбы».
На третий день моей «работы» в больницу привезли сорокалетнего токаря. Станком ему серьезно повредило руку. Врачи что-то там прооперировали, глубоко вздохнули по поводу того, что сделали все, что смогли, намекнув родне, что придется лечить пациента долго и упорно. При этом полного восстановления такой нужной в деле руки обещать не могут. Какая-то часть «рабочего инструмента» удалена, как непригодный к жизнедеятельности костно-мясной фарш. И определили симпатичного, но несчастного токаря в 24-ю палату.
Володя, так звали сильно травмированного, пребывал в забытьи. Он стонал и все время дергался. Температура не опускалась ниже 39 градусов. Весь он был при этом сине-багровый.
Через сутки открыл глаза и сразу же с ним начали знакомиться соседи, забросали его вопросами, конечно же, чисто медицинскими. Сколько лет и на сколько себя чувствует, чем болел раньше, часто ли случаются понос и золотуха и тому подобное. Пообещали, что просветят подробно относительно того, что с ним уже случилось и что может случиться, диагностируют все его болезни и, безусловно, поспособствуют выздоровлению. При этом каждый из пяти заботливых попытался угостить нового приятеля своей собственной «микстуркой».
Не подумайте, ничего общего с алкоголем питие не имело. Это были самые разные травки и примеси вплоть до куриного помета.
Попытки почти удались, так как активно сопротивляться Вова не мог. Сколько было в него влито неизвестно, но еще больше разлилось по постели и полу, так как страдалец стоически сжимал губы и зубы.
Я постоянно заходила в палату, помогала следить за состоянием Вовы и докладывать опытной санитарке Любе о его интимных желаниях. И в случае надобности звать врача или медсестру.
Сестричка Катенька тормозила своих добровольных помощников и пугала их скорой выпиской на домашние хлеба, если они не оставят раненого в покое. Обещали, но стоило Катеньке скрыться, как на шестого постояльца палаты падала новая лавина добросердечия.
Старичок Зайцев дал честное пионерское, что избавит Вову от глистов, потому что не иначе, как именно эти твари высасывают из него жир и поедают внутренности. Разве ж был бы он таким худым, если бы не глисты.
Петр Петрович, более ученый, заверил, что это не глисты, а солитер. И нужно совсем другое лекарство, чем от глистов. Он знает какое именно.
Лева, продавец из супермаркета, обнаружил в зрачках Вовы признаки зарождающегося гепатита.
Водитель такси Степаныч показал свою осведомленность так:
- Что вы понимаете, его так трясло! Это бруцеллез. Точно вам говорю, хотя и остальное может иметь место, конечно. Нужно разобраться, мужики. Завтра мы его осмотрим. Но ты, друг, не тужи. Все поправимо. Вот послушай-ка анекдотец…
Я не знаю точную цифру выслушанных Вовой анекдотов, но их было много. Ибо последний прозвучал в половине первого ночи, когда дежурная Катенька совсем не по-девичьи обработала словцом дружную пятерку юмористов.
Я присутствовала и видела вылезшие из орбит глаза глубоко побледневшего токаря, когда Катя закончила свою речь вполне приличными фразами:
- И чтоб я больше не слышала ваших голосов! Доведете человека до того, что он пролежит здесь не месяц, а полгода.
Откуда Катя взяла этот прогноз, неизвестно. Но Вову он впечатлил.
- Мы только споем еще, ладно?
- Я вам спою!
- Тихонечко. Мне нравится, что вы больны не мной… – начал, было, старичок Зайцев.
- Цыть! Предупреждаю! Всех завтра вон! Так врачу вашему и передам: здоровы!
Старичок Зайцев скользнул под одеяло, оставив открытым один только глаз.
Стихли и другие.
Черные очи Вовы-токаря застыли в состоянии недоверчивого ужаса. Ему, наверное, очень не хотелось лечиться от глистов, солитера, гепатита, бруцеллеза и неизвестно еще чего, потому что Витя Коровин, бывший летчик, диагноз ставить не торопился. Пока только загадочно улыбался.
В половине четвертого меня, придремавшую на диванчике в холле, встревожил тихий, но с очень пронзительной ноткой голос пробиравшегося мимо человека. Это были несколько переиначенные, но знакомые слова песни, проговариваемые, однако, далеко не лирически. Это звучала ода радости спасения и надежде на лучшее.
- Мне нравится, что вы больны не мной. Мне нравится, что болен я не вами.
В приглушенном свете холла я узнала токаря Вову. Он на цыпочках, но уверенно выбирался на свободу.