Людские шушуканья да сплетни о моём образе жизни мне весьма
поднадоели, и я решил покончить с холостяцкими привычками и срочно
жениться. На четвёртом десятке лет становишься более привередли-
вым в оценке женских прелестей и начинаешь перебирать в памяти:
вот та имеет незаметный нос, а та — приплюснута к земле, а та —
тянется к кресту колокольни, а у той — формы груди кем-то уже стёса-
ны, а у той — что-то неуловимое, которое мне вовсе не нужно. И так
наперебираешься, что незаметно зевнёшь и уйдёшь в сон. А какой
может быть сон у холостяка, с его устоявшимися традициями ночных
бдений в кроватях красоток? Конечно же, он прерывистый и лёгкий. И
вот, когда, казалось бы, что между такими снами в памяти своей, нако-
нец-то, был мною подыскан подходящий объект с женскими формами
для моих умственных исследований, и наметилось число, когда нужно
было приступать к действиям, чтобы всё-таки жениться — то всё за-
думанное мною вдруг растаяло, как дым.
Перед моей кроватью появилась женщина в белом одеянии. И хотя
в мои окна лился свет, думаю, что от ста лун, я поразился лунному
свечению её глаз и неповторимой красивой белизне лица. Она, чуть
помедлив, начала танцевать. Таких телодвижений в танцах мне никог-
да ни у кого из танцующих не приходилось видеть. Бедная моя голо-
вушка, я потерял её от вида незнакомки, и буря восторга от её красоты
унесла из моего сердца все прошлые приключения с женщинами. И
вдруг красавица слилась с лунными лучами и исчезла, только на полу,
где ступали её удивительные ноги, до самого утра искрились небес-
ные разноцветные звёзды.
В следующую ночь всё повторилось. Но, в добавление ко всему, ут-
ром после исчезновения прекрасной незнакомки мой взор обнаружил в
углу комнаты украшенные алмазами её туфли. На исходе же третьей
ночи возле туфель осталось, сброшенное ею с себя, платье. А в четвёр-
тую ночь — она танцевала передо мной обнажённой, с дразнящей чув-
ственной улыбкой. О какой женитьбе теперь могла идти речь, когда я
непременно желал эту женщину, но почему-то не мог сдвинуться с кро-
вати, чтобы поймать её в свои объятия. А она, бестия, во все последую-
щие ночи всё ближе и ближе приближалась к моему залюбленному телу,
распаляя мою чувствительность. Но вдруг она перестала появляться. Я
стал чернее ночей, что настали для меня без сна и луны. И от тоски по
ней, не зная, что делать, брал в руки её платье и туфли и так просиживал
до утра. Такое моё горестное состояние продолжалось, пока не роди-
лась новая луна, и незнакомка вновь не появилась с лунными лучами.
При её виде меня затрясло, как в лихорадке. На сей раз она не танцева-
ла, а занялась вот чем. Она всю ночь на моих глазах то раздевалась, то
одевалась в одно и то же своё новое белое платье, и только к утру забро-
сила его в угол моей комнаты. Я опять не смог сдвинуться с кровати,
чтобы пресечь эти упражнения. Так продолжалось полную фазу луны, и
у меня теперь столько платьев незнакомки, что в недавно купленный
бельевой шкаф они уже не вмещаются. Если это ещё продолжится при
следующей фазе, я либо сойду с ума, либо до берусь до Луны и раздроб-
лю её на куски — ведь умру-то холостым!