Я спешила на работу. Хотя еще с детского сада не любила приходить впритык, а даже наоборот – загодя, но теперешнее место моего заработка не располагало к подобной роскоши. Прийти на работу, заварить кофеек, почесать языком с коллегами, носик попудрить – это все не про участковых врачей, да, вероятно, не про врачей вовсе. Как только твое тело пересекает порог лечебного учреждения, то работа и начинается. И неважно, что оно одето в зимние сапоги, пальто и шапку, что не кормлено завтраком и поено кофе. Ты уже обязан спасать жизни во благо общественного здоровья ***нского района. А именно выписывать справки, больничные, заполнять санаторно-курортные карты и направлять пациентов к ничего не подозревающим коллегам.
Вот бежала я так к своему кабинету, где меня уже поджидал боевой товарищ Галя или Галин Иванна – моя медсестра и гроза местных пенсионерок. Глазки в пол, плечи приподняты, воротник поднят, походка уверенная – в целом маскировка та еще. Все говорило о том, что врач еще не дошел до кабинета и пока рано к нему обращаться с «вопросиком», на «одну минуточку» и «только спросить». Издалека, не вглядываясь, оценила собравшийся народ. Несколько печальных фигур уже затаилось возле кабинета, человек пять, наверное, среди которых даже и юные особы определялись, то есть моложе семидесяти… И чего им в офисе не сидится, лишь бы по поликлиникам шастать. Хотя не исключен риск появления партизанов – неожиданных посетителей, пытающихся пробиться без очереди. Я их всегда рассматривала как эволюционно низший класс, все из-за отсутствия инстинкта самосохранения. Не знают эти партизаны, на что способны мои районные инвалиды. Свое место в очереди за бесплатным корвалолом она готовы защищать с оружием (то есть различными вспомогательными ортопедическими средствами) в руках. И это не говоря о силе их вербальных данных, которые никак не соответствовали их рентгенологическому пневмосклерозу.
Вбегаю, говоря «здрасьте», скорее, полу, чем собравшейся аудитории… И не оттого, что ненавижу весь мир. Ко мне тянуться взгляды, полные надежд о быстром выздоровлении (что тяжелее всего переносится), о благополучных результатах анализов, о быстром решении всех проблем. И чем больше взглядов ловишь, тем сильнее мурашки по коже бегают. Неприятно все-таки…
Пробежав дистанцию «видимости» пациентов без потерь и ранений, я, наскоро переодевшись, кивнула Галин Иванне – давай начнем, помолясь. И мой грузный напарник, серьезная дама лет 50, нажала на волшебную кнопку. И мой день, ставший, наверное, самым странным днем, начался.
Отпустила бабушку - божьего одуванчика с рецептом на гипотензивные препараты и феназепам. Очередной раз подумала, что настоящие наркоманы растут не в темных подворотнях, а перед телевизором, после вечерних новостей. Показывают ерунду всякую, или сюжет какой-нибудь без очевидного финала, вот бабули мои и не могут уснуть, феназепам пить приходится беднягам. Больничный закрыла молодому парню с ОРЗ, написав кучу бесполезных рекомендаций, которым он внимал с неестественной серьезностью.
И тут вошла интересная девушка. Молодая, что само по себе в районной поликлинике редкость. Молодые мужики еще ОРЗ болеют, а вот женщины не болеют, иммунитет, видимо такой, гендерноспецифический. Или некогда им просто по поликлиникам разгуливать. Лет эдак около 27-30. Легких загар, волосы светлорусые, сильно некрашенные, не сильно – крашенные, в хвостик убраны. Села напротив, чуть ссутулившись и сжалась в комочек. У меня, как у всякого, кто сталкивается в рутинной работе с неожиданностью, стала нарастать тревога. Что то тут не так.
- На что жалуетесь? – Ну там добрый день и все такое… Галин Иванна моих тревог не разделяла. Сидела вся в себе, все строчила, бланки заполняла.
- Вы, доктор, только не удивляйтесь…. И выслушайте меня. (Уже удивилась. И занервничала еще больше. Но готовность слушать внимательно обострилась как нельзя. Вероятно, девочку гоняли изо всех мест, и, в конце концов, она у районного терапевта оказалась, хотя с этого обычно надо начинать свои медицинские приключения). Меня беспокоит чувство холода внутри. (И девочка как то сразу смутилась, как будто у нее зуд генитальный после случайного секса в ночной электричке)
- Что за чувство? Опишите подробнее? Руки, ноги холодеют, ладони потеют? Давление снижается? Головокружение? На стрессах все появляется? (Все мои попытки вывести жалобы на распространенный диагноз вегетативной дистонии результата не дали)
- Нет ничего такого. Просто просыпаюсь и мне холодно. Холодно везде, в теле, в руках, ногах.
(В мыслительный рабочий процесс стали вкрадываться нотки жалости, которые всячески пыталась подавить. Не выходило. Очень уж они на эффективность работы влияют и на продолжительность оной. А чревато. В этот момент Галин Иванна подняла глаза и поняла, что ситуация стала выходить за рамки обыденной, отпустила ручку и выжидательно стала на меня смотреть)
- Я прекрасно понимаю, что вы скажете, что мне психиатру надо.
(Девочка опустила глаза и заткнула кисти рук куда-то к себе в колени).
- Так я там была уже, но меня оттуда к терапевту направили. Говорят, своей патологии не нашли.
(Пациентка грустно как-то выдохнула и замолчала, а Галин Иванна сложила руки на столе, пустив на них свой объемный бюст. Можно было бы сказать, что тихий ангел пролетел, если бы мысли в моей голове не крутились как в водовороте)
- Понимаете, я места себе не нахожу, одежда теплая не помогает, теплое питье тоже.
- А где больше всего холодно?
- В груди.
Девочка явно вздохнула с облегчением, понимая, что врач ее не выгонит и будет разбираться.
- А к какому психиатру ходили?
- К частному, по рекомендации. Профессор. Я ведь понимаю, что это не телесная болезнь. Поэтому сразу и начала-то с психиатра. Я ничем не болела особенным. Только вот прокесарили меня из-за тазового предлежания. А так даже больничный ни разу не брала.
Так, еще один козырь мой пошел прахом. Не удастся все свалить не халтуру предыдущего коллеги. Девочка явно душевно больная, а вот кто ж ей поможет – вопрос.
- А как началось- то все?
- Точно сказать не могу, потому что не придала значения. Думала, отопление отключили, весна поздняя и все такое… Носки шерстяные стала носить, как бабушка, свитеры… И все напрасно, не помогает.
- Давайте –ка раздевайтесь, я вас осмотрю.
Надежда маленькая, что в ее обнажённом теле отыщется ответ на вопрос, но изменить общую схему действий я права не имела. Девочка сняла толстый свитер, майку, бюстгальтер (довольно дорогой и приличный). Фонендоскоп уперся в ее худую спину, покрытую мурашками.
- Подышите поглубже - , попросила я ее, максимально участливым, «неврачебным» тоном.
Девочка стала глубоко дышать, а готовилась услышать набившие оскомину шумы, вписывающиеся в моем врачебном сознании как везикулярное дыхание. И тут я не услышала ничего. Молчание. Девушка дышит, плечи поднимаются, а фонендоскоп поражает своей тишиной. Я по нему постучала пальцем. Получила соответствующий звуковой удар в ухо. Снова приложила к спине. Тишина. А девочка все продолжает дышать глубоко. Уже голова скоро закружится.
- Лицом повернитесь, пожалуйста. И тут, приложив максимум стараний, создала ничем непримечательный вид врача, выполняющего свою работу. Как- будто все идет по плану и ничего поразительного не выявлено.
И я приложила трубку к области сердца. Услышала, что ожидала. То есть ничего. Молчала аорта, молчала легочная артерия и точка Боткина.
- Вы оденьтесь пока, Галин Иванна, померьте давление.
Я присела и стала заполнять осмотр. Точнее пыталась заполнять, потому как рука делала чисто механические движения, а мозг все ожидал новостей от Галин Иванны.
- 120/80, доктор, пульс 68.
Если бы это не была Галин Иванна, а кто-нибудь еще, то я была бы просто уверена в подлоге. Но моя медсестра обладала рядом профессиональных недостатков, но давление всегда мерила по правде. А пульс умела считать, не считая… Вот так фокус. Значит, я, врач, не слышу ни дыхания не сердцебиения, а Галин Иванна преспокойно доказала наличие жизнедеятельности. Причем давление было более чем нормальным.
В этот момент я себя незаметно ущипнула, чтобы доказать реальность ситуации. Доказала так, что синяк останется.
- Посидите пока. Я сейчас подойду, - сказала я, покидая кабинет, оставив в недоумении медсестру.
Закрыв дверь, я оказалась по ту сторону преисподней, наполненной толпой страждущих. Снова взгляды, тела, руки, справки потянулись ко мне ужасающей волной. Я отпрянула и проявила чисто человеческую слабость перед лицом неприятеля – убежала с видом «у меня тут пациент без признаков жизни в кабинете» и скрылась в кабинете заведующей.
Заведующая, душка и лапочка на столько, на сколько могут быть заведующие терапевтическим отделением в поликлинике, с удовольствием пила чай из изысканной чашки, закусывая зефиром неестественно розового цвета. Глаза были стремлены в пустоту, точнее куда-то далеко в себя, а полные пальцы, утыканные кольцами, обнимали тонкий голубой фарфор. Прямо страшно мне было нарушать такую идиллию.
- Ты чего как очумелая бегаешь? Только не говори, что у тебя труп или карантин. Мне вот тут презентовали чаек из Японии. Не хочешь попробовать?
Как-то все не складывалось у меня в общую картину: хрупкая чашка в руках далеко нехрупкой дамы, чай из Японии, а зефир явно из ларька возле поликлиники какого-то совсем деревенского подпольного производства.
- Не хочу. То есть хочу, но не сейчас. Не могли бы вы девочку в моем кабинете посмотреть, послушать?
- Могу дать тебе совет хороший, хочешь? (Заведующая продолжала чмокать чаем.)
- Не хочу. Хочу, чтоб вы девочку послушали. (Видимо, моя нервозность извинила мое хамство и настойчивость)
- Все таки сначала дам совет, а потом, так уж и быть, будем слушать твоих баб. Так вот. Чтобы не превратиться в такую же глыбу жира, как я, не надо повторять моих ошибок молодости. А именно – отвлекаться от чаепития на работе.
Я подумала, что после таких пациентов, мне лишний вес точно не грозит. Аппетит пропал, наверное, года на три. А адреналина хвать на воскрешение Тутанхамона.
Заведующая аккуратно поставила чашку на блюдце, приподнялась на подлокотниках, и, взяв со стала массивный фонендоскоп, поплелась вслед за мной и моим шлейфом бушующих эмоций.
Девочка продолжала сидеть на жестком стуле, опустив немного голову, чем-то напоминая ежика.
- До пояса раздевайтесь.. – сокращая слова, автоматом произнесла заведующая. Пациентка как солдат поспешила молча выполнить приказ
- Дышите.
Девочка послушно задышала. А я нет.
Начальница привычным жестом прослушала несколько точек на спине, сердце, вынула из ушей трубки и кинула на меня презрительный взгляд.
- А в чем проблема, собственно? - недоуменно спросила она. У вас все отлично, милочка, одевайтесь.
Мне показалось неуместным говорить хором с пациенткой, поэтому решила объяснить все потом. Однако выходить снова за пределы кабинета не решалась. Девочка сидела у меня уже минут двадцать – непозволительная роскошь для участкового врача – так затягивать консультацию.
- Спасибо, Елена Константиновна, я к вам зайду после приема за подписью в карте.
Заведующая плавно удалилась из кабинета, всем своим видом демонстрируя, что на сегодня и, вероятно, на завтра тоже я уже реализовала все свои подсказки, на подобие «звонок другу».
Девочка ждала моего вердикта. Ждала и Галин Иванна с видом бегуна на короткие дистанции, готовая схватиться за ручку и начать марать бумагу.
- Я вам дам направления на анализы: биохимию, общий; ЭКГ сделаете завтра, сегодня уже разошлись все, а также рентген.
Галин Иванна вручила девочке кипу желтых бумажек, проговаривая как заговор правила сдачи крови.
- Как все сдадите, ко мне на прием, будем разбираться.
Девочка кивнула, промямлила «спасибо» и покинула мои стены.
Галин Иванна не успела что-то мне сказать, потому как после девочки хлынул поток пациентов. Их лиц, жалоб, претензий я уже не помню. Также не помню, какими эпитетами наградила меня начальница. Все смешалось и забылось. Только вечером, ковыряя ключом дверь, я все не могла вспомнить, какие глаза были у той девочки. Она так редко поднимала их при разговоре, будто боялась. Может, дело в них? Во взгляде? Может, голубые были, может серые…
Есть не хотелось. По законам жанра, надо было бы выпить, да как-то одной не комильфо, не интересно. Вот так и легла спать, не вспомнив цвета глаз.
-Дайте-ка Галин Иванн, вчерашние карточки, совершу я обзвон
-да без проблем. Поди, хотите девчонку эту проведать? Обычная девка, ненормальная. Ей бы хозяйством заниматься, детей рожать, а она себе болезни все выдумывает фантастические.
Медсестра еще чего-то поворчала про ленивых девок, про свою племянницу и ее ухажера, про зарплату и предстоящие выборы.
А я тем временем набирала номер, хотя уже знала, что там, куда я звоню, ее уже нет. Нет ни в поликлинике, ни в очереди на кровь, ни в рентгене, ни по дороге. Она не садится в машину, не занимается любовью с мужем, не варит ему кашу. Ее нет теперь в живых – сказал мне мужской голос и повесил трубку.