НАША ЕВПАТОРИЙСКАЯ ОБИТЕЛЬ
Однажды раздался телефонный звонок:
-Ты не помнишь, что и где стояло в нашей евпаторийской квартире?- спросила Юрия его сестра Лариса.
-Помню, и даже очень хорошо представляю зрительно, когда закрываю глаза.
Этот телефонный звоночек всколыхнул в памяти многое: ведь в этой квартире в течение почти полувека в разные годы обитали многие члены их расширявшегося семейства: сначала Юрий и Лариса с родителями, затем их дети и внуки…
-А что, если написать рассказ об этой нашей квартире?- подумал Юрий. Ведь когда-то нашим детям, внукам, правнукам, внучатым племянникам и их детям и внукам захочется побольше узнать о времени, проведенном здесь не только ими самими, но и их родителями и прародителями… Теплится скромная надежда, что узнав об этом, они поведают эту историю и своим детям и внукам, передавая эстафету памяти… А как жить без памяти? Да, надо написать,- решил он.
-Но с чего же начать рассказ? С того, как мы оказались в этой квартире? Память устремилась в 1944 год… Случайного не бывает: не только в жизни каждого, но и во всей Вселенной. И в квартире этой наша семья обосновалась в результате цепочки взаимосвязанных событий как всемирного, так и семейного масштаба. Говорят, что история не любит сослагательного наклонения: что было бы, если бы… Но пофантазировать ничто не мешает. Возможно, что, если бы не началась в 1939 году Вторая мировая война, а затем Великая Отечественная война 1941-1945 годов, наша семья, как и многие семьи нашей страны, продолжали бы мирно жить и трудиться на своих обжитых местах. Но, увы!
Цепь событий и привела нашу семью в Евпаторию. Путь ее сюда оказался обусловленным боевым передвижением 82-й Отдельной морской разведывательной авиационной эскадрильи, а затем 30-го Отдельного морского разведывательного Севастопольского Краснознаменного авиационного полка ВВС Черноморского Флота, в которых служил летчиком наш с сестрой отец- Алексей Петрович Жданов (21.02.1914-10.09.1945).
Накануне Великой Отечественной войны 82-я авиаэскадрилья базировалась на Хаджибейском лимане, расположенном в семи километрах от города Одессы. Семья наша- отец, мать Раиса Моисеевна Жданова (28.04.1914-27.09.2014), годовалая сестренка Лариса и я, шестилетний Юрий, жила в двух километрах от гарнизона эскадрильи. В ходе войны семья оказывалась рядом с гарнизоном эскадрильи: сначала в Одессе, затем в Севастополе, Геленджике и в Поти. Когда военная обстановка на Кавказе крайне обострилась, семью Алексея Петровича эвакуировали в поселок Кибрай, расположенный в окрестностях Ташкента, а он продолжал сражаться с врагом. В мае 1944 года наши войска освободили Крым от немецко-фашистских захватчиков. 30-й авиационный полк, в котором в это время служил Алексей Петрович, перебазировали в Евпаторию. Сюда-то и вызвал Алексей Петрович свою семью из эвакуации. Штаб полка разместился в уцелевших после оккупантов корпусах бывшего санатория «Ударник». Семью Алексея Петровича временно поселили на втором этаже двухэтажного корпуса № 2 этого санатория, в комнате № 20. Окно и балкон этой светлой, с высоким потолком комнаты выходят на южную сторону. Здание стоит вдоль набережной имени Горького. С балкона комнаты открывается чудесный вид на песчаный пляж и море- до них рукой подать.
Когда в двухэтажном многоквартирном доме, находящемся недалеко от санатория «Ударник», освободилась комната, которую занимала семья военнослужащего, переведенного служить в Севастополь, в нее поселили семью Алексея Петровича. С этого момента и началась история этой нашей семейной обители, длившаяся 48 лет (1944-1991 годы). За это время здесь произошло очень много самых разнообразных событий: как будничных, так и праздничных, веселых, забавных, радостных, грустных, печальных, трагических… Дом этот- угловой: он стоит на пересечении улиц Гоголя и Кирова. Наша комната располагалась на его втором этаже. Она квадратной формы в плане, площадью 36 квадратных метров, с балконом, выходящим на угол здания. Потолок высокий- 4 метра 20 сантиметров! Верхнюю часть стен по периметру потолка украшал барельеф с растительным орнаментом, изображавшим стилизованные ромашки. Каждый раз при ремонте комнаты это украшение обновляли масляными красками, а стены- белили.
Но мы забежали вперед: перед описанием комнаты следует рассказать о самом доме.
Первый домовладелец, для которого он строился, предусмотрел в нем систему комнат, имевших проходные двери. Когда в комнатах стали жить разные семьи, проходные двери наглухо заделали. Вход в каждую комнату- через дверь из коридора. «Парадный» вход- со стороны улицы Гоголя, а в два «черных хода» можно попасть со двора, ворота в который находятся со стороны улицы Кирова. Слева от «парадного» входа расположена Аптека № 44, а справа- продовольственный магазин (ныне это гастроном «Встреча»). На углу дома, под нашим балконом, в подвальном помещении в 1940-1950-е годы находилась Молочная, позже- торговля винно-водочными изделиями, а ныне- заведение «День и ночь». Рядом с этим подвалом- будка часовых дел мастера. Одно время в ней продавали газеты. Узкая трамвайная линия, идущая посередине улицы Гоголя, около дома вплотную подходит к тротуару, чтобы уменьшить крутизну ее поворота при выезде трамвая на улицу Кирова. Но и при этом поворот оказался таким крутым, что трамвай на этом участке плохо смазанных рельсов издает душераздирающий скрип. Не проснуться от него сложно: эти трамваи оказываются надежными «будильниками», но, к сожалению, они будят не в то время, когда требуется жильцам, а каждый раз, преодолевая поворот. Эти скрипы так запомнились Юрию с детства, что он написал о них рассказ «Трамвай-«будильник». С годами некоторые из жильцов вынужденно привыкли к продолжающимся и ныне скрипам, а менее стойкие- расшатали свою нервную систему. Все комнаты второго этажа, выходящие в сторону улиц Гоголя и Кирова, имеют балконы. Наш балкон- угловой, над заведением «День и ночь». У каждой семьи, проживающей в этом доме, есть подсобное помещение в подвале- кладовка, в которой в то время хранили уголь, дрова и всякие вещи, не находившие места в квартире. Низкие окошки кладовок, расположенные над тротуаром со стороны улицы Кирова, позволяли выгружать через них прямо в кладовки привезенный уголь и дрова, а не носить их через двор. Вход в каждую кладовку- из общего подвального коридора, в который ведут ступеньки с «черного хода» и со двора. А теперь давайте войдем в нашу комнату через «парадный» вход. Открываем его дверь и оказываемся перед ведущей на второй этаж каменной лестницей с красивой металлической решеткой и хорошо отполированными деревянными перилами, по которым очень любили съезжать дети. Свет сюда идет через высокое широкое окно. На лестничной площадке второго этажа расположены две двери: слева и справа. Они ведут в коридоры. Войдем в правую дверь, открыв ее ключом, или, нажав кнопку звонка, дождавшись, когда нас впустят. Оказавшись в коридоре, мы можем попасть в нашу комнату через вторую по ходу дверь. В коридор, имеющий форму буквы «Г», тогда выходили пять дверей из комнат жильцов и одна дверь, через которую попадали в общую кухню и на «черный ход»- лестницу, ведущую во двор дома. С лестничной площадки этого «черного хода», расположенной на втором этаже, крутая деревянная лестница вела на чердак, где некоторые жильцы сушили белье на натянутых между стропилами веревках. Однажды Юрий использовал чердачное помещение для размещения в нем штаба организованной им детской «Тимуровской команды» (о ней он написал рассказ «Наша «Тимуровская команда»). В 1940-е и в начале 1950-х годов в доме отсутствовали не только ванные или душевые, но и туалеты, водопровод. Туалет общего пользования находился в каменном сарайчике, расположенном во дворе; воду брали из водопроводной колонки, тоже находившейся во дворе; а ванными и душем пользовались в городской бане, иногда посещали и старинную «турецкую» баню (ныне она не действует), в которой воду выливали на себя из тазиков. Позже сделали туалет в маленькой кладовке на лестничной площадке «черного хода», на втором этаже. У каждой хозяйки в общей кухне имелся небольшой стенной шкаф для посуды и столик, на котором готовили еду. Из двух кладовок, имевшихся на кухне, одна принадлежала нам, а другая- нашей соседке. Другие соседи владели кладовками, вход в которые находился со стороны коридора. На кухонных столах стояли сначала примусы, а позже- керосинки и керогазы, на которых кипятили чай и готовили горячую пищу. Газовые баллоны с газовыми плитами появились гораздо позже, как и водопровод с раковиной. Все жильцы пользовались водопроводным краном не только для кухонных дел, но и для умывания. Однажды утром, занимая очередь для умывания, Юрий увидел здесь девушку Татьяну- свою будущую жену. В тот год она впервые приехала из Москвы в гости к своим тетям, проживавшим в одной из комнат этого этажа. Вспомнилось Юрию и то, как на этой кухне он репетировал с мамой бальные танцы, которым обучался в школьном танцевальном кружке, а затем в городском Доме пионеров… Но не пора ли войти в нашу комнату? Любого, кто впервые входит в нее, поражают ее размеры, простор, обилие света... Осмотрим комнату в направлении по часовой стрелке.
Входная дверь расположена на стене, у которой по левую руку вошедшего стоит печь. За печью к этой же стене, в том ее месте, где находится заделанная наглухо проходная дверь, приставлен диван, затем кровать, длинной своей стороной прилегающая к следующей стене- южной. Между диваном и кроватью- тумбочка, над диваном и кроватью- ковры. Над кроватью в бронзового цвета раме- копия картины замечательного художника Ивана Фомича Хруцкого (1810-1885)- натюрморт «Цветы и плоды». На нем изображены роскошные цветы в глиняном кувшине, а рядом- тыква, виноград, абрикосы, груши, лимон, яблоко, стакан с чаем, в котором плавает ломтик лимона. Подлинник этой картины находится в Третьяковской галерее. По южной стене комнаты после кровати стоит стул, затем письменный стол и около двери на балкон- этажерка с книгами. Двери на балкон- широкие двойные. Комната наша- угловая, этот угол дома скошен, чтобы разместить балкон и ступеньки в подвал. С другого края балконной двери, вплотную к ней, стоит тумбочка с установленным на нее большим прямоугольным зеркалом в деревянной художественной оправе, справа от нее у стены, между окнами- сервант с посудой. Это западная стена с двумя большими высокими окнами. И, наконец, четвертая стена: вдоль нее стоит диван с высокой спинкой, имеющей в верхней части полочки для различных статуэток и украшений. Над диваном в черной глянцевой раме натюрморт с фруктами: персики, ежевика и инжир настолько аппетитны, что хочется протянуть к ним руку и съесть. Автора этого натюрморта установить не удалось. На этой стене тоже есть заделанная наглухо проходная дверь. Правее дивана поперек стены, впритык к ней, установлены два приставленных друг к другу широких шкафа для одежды. Они сыграли роль «перегородки», делящей комнату на три части: находящуюся перед ними, за ними и сбоку от них. Тыльную сторону шкафов закрывал ковер. Между шкафами и входной дверью стоит небольшой стол со стульями по краям. В углу около входной двери удобно устроились вешалки: настенная и на стойке.
Между письменным столом и шкафами- круглый раздвижной стол со стульями: главный из трех столов. В комнате имелись и ширмы, позволявшие отгораживать кровать и диваны, создавая уют и интим. Кажется, в описании ничего не упущено… Ой, а кресло-качалка? Как же я мог о нем забыть? Вот теперь, думаю, названа вся мебель, о которой, учитывая ее многолетнюю добросовестную службу, можно сказать еще несколько слов.
Печь, которую мы топили углем и дровами, согревала нас в холодное время, создавая в комнате так необходимый уют. Но в очень холодные зимы хорошо обогреть такую большую комнату она, все же, не могла: приходилось тепло одеваться. Централизованного отопления тогда не было, и только печь могла согреть нас: она не только обогревала, но и позволяла готовить еду. Дрова мы рубили в своей подвальной кладовке, а затем несли их и уголь в комнату по лестнице «черного хода». Часть стены около печи была выложена белой кафельной плиткой. На двуспальной металлической кровати с пружинной сеткой спали родители, а на диванах- мы, дети. Удобные диваны с высокой мягкой спинкой в дневное время становились общим достоянием.
В шкафах, кроме одежды и обуви, хранили все, что создавало в комнате ощущение беспорядка. Будучи мальчиком, Юрий иногда забирался на шкафы, но даже стоя на них, он не мог дотянуться руками до потолка.
За круглым столом не только завтракали, обедали и ужинали: выполнять школьные задания за ним почему-то оказывалось удобнее, хотя рядом стоял письменный стол. Большая скатерть так надежно закрывала соединенные крестовиной ножки этого стола, что под ним образовалось скрытое от глаз пространство. Для детей оно служило хорошим тайником при игре в прятки. Однажды брат с сестрой так хорошо спрятались здесь, что родители долго не могли их найти. Вокруг этого стола можно было кататься на детском велосипеде, не только трехколесном, но и двухколесном. Не верите? Вспомните об огромной площади комнаты!
У старинного деревянного кресла-качалки, выполненного в стиле рококо, судьба оказалась печальной. Оно доставляло огромную радость всем членам семьи: лучшего места для расслабления после усталости не найдешь. Но в комнате оно занимало слишком много места. И однажды хозяева решили от него избавиться: его древесину использовали в качестве дров. Дерево оказалось таким прочным, что долго сопротивлялось топору. Варварство: надо честно признать это! Как такое решение могло родиться в головах?
Позже все очень сожалели об этой жестокой расправе.
Мы ничего не сказали пока об окнах, а ведь они делают комнату очень светлой: солнечные лучи живут в ней от восхода до заката. Свет шел и через стекла балконных дверей. На южной стене между кроватью и письменным столом находилось одно узкое высокое окно, но это не значит, что так задумал архитектор. В действительности здесь три узких высоких окна, но два из них предыдущие жильцы наглухо замуровали камнем-ракушечником, из которого построен весь дом. Сделали они это, видимо, для того, чтобы уменьшить потери тепла в холодное время года. Слух о том, что за этими замурованными окнами может скрываться клад, побудил проверить его достоверность. Вынув весь ракушечник, замуровывавший окна, мы убедились, что слух- ложный. Пришлось снова заделать эти окна: волнение от непроверенного слуха теперь исчезло. На западной стене, то есть обращенной в сторону улицы Гоголя, два больших высоких окна. На широких подоконниках всех окон стояли цветы в горшках: герань, столетники…
Балкон заслуживает о себе поэмы. За возможность поспать на нем боролись. Здесь стояла раскладушка и стулья. Над балконом нависали ветви белой акации и софоры.
Они не только защищали от жары, но и скрывали находившихся на балконе от любопытных глаз пешеходов, идущих по тротуарам. Но акация однажды погибла, пав жертвой мороженщиц, сливавших под нее холодную воду. Балкон с этой стороны обнажился. Не счесть интересных часов, проведенных на балконе! Здесь спали и отдыхали, читали, рассказывали сказки, играли в шашки, шахматы, лото, домино, карты… Чтобы «зарегистрировать» балкон в качестве собственности, юноша Юрий глубоко выцарапал над балконом в ракушечнике стены дома три большие вертикально расположенные буквы: Ж.Ю.А. Как нетрудно догадаться, они означают: Жданов Юрий Алексеевич. Когда исчезла акация, буквы хорошо просматривались с тротуаров. Но однажды в этом доме обвалился один из балконов: погиб находившийся на нем человек. Подобные случаи произошли и в других домах города. Подозрительные балконы начали снимать. Коснулось это и нашего балкона. Очень неуютно стало без него: дверь на него есть, а балкона нет. Дверь, конечно, заглушили, чтобы кто-нибудь нечаянно не шагнул в вечность. Лишь через несколько лет после многочисленных ходатайств разрешили построить новый балкон, но значительно меньше прежнего. На пустыре, расположенном напротив балкона, в 1948 году создали сквер, которому дали имя Гоголя, и поставили бюст писателя, хорошо видимый с балкона. Об истории этого сквера Юрий написал рассказ «Сквер имени Гоголя».
Обилие событий, произошедших в этой комнате, заставляет память метаться в поисках самого-самого… В 1945 году не стало отца- Алексея Петровича Жданова. Мама Юрия и Ларисы- Раиса Моисеевна, чтобы прокормить себя и детей, стала работать буфетчицей: продавала газированную воду. Через два года с нею познакомился и предложил замужество Израиль Залмонович Кано (09.05.1998-08.04.1975)- участник Великой Отечественной войны, работавший после увольнения из армии мастером парикмахерского дела. Во время войны он потерял свою семью: жену расстреляли фашисты, а сын погиб на фронте в 1944 году. Раиса Моисеевна приняла сделанное ей предложение, и в 1948 году от их брака родился сын Семён. Теперь семья состояла из пяти человек: Юрий и Лариса сразу почувствовали и оценили доброе и чуткое отношение к ним отчима. Окончив школу, Юрий и Лариса поступили в Московский авиационный институт (МАИ), окончили его и начали работать. У Юрия и его жены Татьяны родился сын Алексей, а у Ларисы- дочь Лариса и сын Милан. После окончания школы Семён тоже отправился в Москву: проживая в семье брата Юрия, он поступил в Московский техникум инженеров железнодорожного транспорта, успешно закончил его и стал работать на подмосковной железной дороге, а затем в московском метро. Закончив службу в армии, он возвратился в Евпаторию и начал здесь работать.
В 1975 году не стало Израиля Залмоновича. Раиса Моисеевна начала работать санитаркой на пляже. После женитьбы Семена на девушке Ларисе в семействе Раисы Моисеевны стало три Ларисы: дочь Лариса, внучка Лариса и невестка Лариса. Сначала молодожены жили в квартире родителей жены Семена, а после рождения у них сына Михаила, а затем сына Юрия переехали к Раисе Моисеевне. Шли годы, семейство Раисы Моисеевны расширялось, появлялись не только внуки, но и правнуки: у внука Алексея родилась дочь Анастасия и сын Антон; у внучки Ларисы- сын Кирилл и дочь Дарья; у внука Милана- сын Владимир; у сына Семена- два сына: Михаил и Юрий; у внука Михаила две дочки- Ния и Михаэла и сын Даниэль. В этой квартире Раисы Моисеевны никогда не было скучно. После того, как отсюда в самостоятельную жизнь выпорхнули ее дети, гостеприимный прием здесь всегда ожидал многих членов ее разросшегося семейства. Сын Юрий привез сюда родителям годовалого внука Алешу, дочь Лариса- внучку Ларочку и внука Милана…
Семьи Юрия и Ларисы часто проводили здесь свои отпуска… В 1991 году Раисе Моисеевне предоставили отдельную однокомнатную квартиру на улице Фрунзе, недалеко от железнодорожного вокзала, а в комнате на улице Гоголя осталась семья Семёна, которая вскоре переехала на постоянное жительство в Израиль. В комнату, в которой прошло столько незабываемых лет, въехали другие жильцы, и для нее началась уже другая история…
Теперь внешний облик здания сильно изменился. В той части здания, которая включает «парадный» вход и все, что расположено выше и правее него, вместо чердака построен третий этаж. Теперь часть комнат второго и третьего этажа этой части здания- номера частной гостиницы предпринимателя. Наружные стены этой части здания выкрашены в оранжевый цвет. На крыше установлена спутниковая антенна. Угловой балкон заменили новым, больших размеров, опирающимся на вертикальные трубчатые стойки, закрепленные на тротуаре около подвальной лестницы, ведущей в заведение «День и ночь»…
Юрий Жданов 12.06.2011; 21.10.2014