Лара привычно стояла в тамбуре электрички. Духота. Лёгкие заполнялись чем угодно, но только не кислородом. Хотелось выпрыгнуть немедленно. Но даже такое скромное желание не исполнимо. Стена из тел настолько плотная, что проще, лишиться чувств сразу, чем напрягаться в безуспешной попытке. Капля пота слезой спускалась с виска до самого предплечья. Аромат собственного свежего тела только что выпорхнувшего из душа смешивался с чужими запахами головок лука, резкого сладкого парфюма, пота и, бог ещё знает, чего. «Я уеду жить в Лондон!». В этот миг она всегда вспоминала эту песню. Вот было бы здорово уехать в Лондон! Хотя какой Лондон?! Кто меня там ждёт? Кто НАС там ждёт?! Как туда вообще попадают люди? Может хотя бы для начала на Гоа по путёвке? Но кто-ж нас выпустит на Гоа? Даже загранпаспорт не дадут. Судебный иск по задолженности квартплаты, просроченный кредит. Даже Турция – запретный рай. «Я уеду жить в Лондон! Мне Москва будет сниться!»
- Женщина, вы в Подлипках выходите?
-Да!
Тамбур. Как же здорово в промозглый день зайти в тёплый тамбур электрички. Тело, которое начинало превращаться в сморщенный на холоде воздушный шарик, снова оживает и начинает расправляться, и парить за Душой куда-то туда! А очки мгновенно покрываются испариной. «Я уеду жить в Лондон!» Может сесть за руль? Ага! И встать в километровые пробки и запеть те же песни! Но что-то совершенно точно нужно делать! Кому ты там, в Лондоне нужна? Мыть тарелки и обливаться морями потных слёз? Может вернуться домой в провинцию? Ага! Разложить свои среднестатистические 20 000 рублей на кухонном столе и заплакать. Это четыре купюры по пять тысяч рублей или ДВАДЦАТЬ по тысячной купюре. Даже стандартный стол покрыть на половину не хватит. Разложить и заплакать. Однажды Лара пришла домой после аванса и провела этот эксперимент. Стол 60 на 90 см. Одна тысячная купюра 7 на 16 см. Если только на пятисотки поменять, но этот эксперимент проводить уже не хотелось. Нужно было бежать в магазин за продуктами. Даже аренда квартиры здесь выходит дороже. «Я уеду жить в Лондон!» Может, дура я всё-таки? Уехала бы с Даней в Америку и пела другие песни.
- Женщина, вы выходите?!
- Это … Лон …?
- Это Подлипки – Дачные!!! – Сметаемая возмущённой толпой она выскочила на перрон.
Лара вошла в свой подъезд. Тусклый свет сороковатной лампочки, вонь подвальной сырости. Хорошо, хоть косметический ремонт в подъезде летом сделали. Староста дома рассказывал что-то про высокий уровень грунтовых вод и низкий уровень сборов арендной платы. Поднялась на свой третий этаж без лифта. И вдруг! На ободранном дерматине серовато-розового цвета собственной двери увидела надпись ЛОНДОН. Вот это да! Даже ключ не стала доставать. Позвонила. Ромка открыл дверь.
Ромка – светлое пятно её жизни. Она даже не жаловалась никогда! Как он догадался? Какой он молодец! Всё-таки не зря она выбрала из двух друзей его. Правда, Ромка с Даней больше не друзья. Даня свалил в Америку вместе с новыми формулами, которые они вместе с Ромкой вычисляли последние три года. Нет, Даня не предатель. Он просто устал ждать. А Ромка принципиальный. Решил, что нужно дело довести до конца. Даня решил доводить дело до конца, но уже отдельно от Ромки, Ларки и России. А Лара ни фига не принципиальная, она с Даней была согласна, но любила почему-то Ромку. Ромка отказался от свадьбы с дочкой влиятельного профессора. А она отказалась от Дани. Ездит теперь в электричках и поёт про Лондон.
Через неделю они «жили» в ПАРИЖЕ. Потом был СТОКГОЛЬМ. Если раньше соседи их не замечали, то теперь все знали, что в их доме живут придурочные очкарики. Примерно раз в месяц или два, проходя мимо квартиры № 30 на третьем этаже на входной двери они созерцали огромный плакат с надписью то ЛОНДОН, то ПАРИЖ, то ещё какие-то непонятные названия городов. Чтобы узнать о некоторых из них соседи начали заглядывать в интернет не только ради игр и интригующих скандалов. Подъездец-то, ещё тот! Из местных здесь уже мало кто остался. В основном сдают. Одних строителей из Белоруссии на четыре квартиры.
Со временем напечатанные на А-4 буквы городов начали раскрашиваться и видоизменяться.
Париж был выведен уже на фоне покосившейся Эйфелевой башни.
Канберра - на фоне побережья усыпанного высотными зданиями на берегу и маленькими катерами, как домиками, на воде.
Стокгольм - на фоне самой высокой башни церкви Святой Клары. Кто-то из наших «милых соседей» а может, детей, исправил Клару на Лару.
Они пропали примерно через полгода или года своих чудачеств. Эта маленькая и худенькая женщина – девочка в очках Лора и «конкретный бОтан» - Ромка. Их исчезновение заметили после того, как на дверях перестали появляться новые и исчезли вообще надписи со столицами мира.
Я поднималась по лестнице без лифта, задержавшись между первым и вторым этажом рядом с почтовыми ящиками, встретилась с соседкой, живущей этажом ниже.
- Что-то в этом месяце долго нет платёжек?
- Наверное, снова повышение тарифов! – При этом соседка вынула из почтового ящика необычный конверт. – Ой, это от Ларочки!
Соседка с радостью поделилась впечатлениями и показала фотографии Лары и Ромки.
- Это … ваши …???
- Это наши соседи – Ларочка и Рома. Живут сейчас в Лондоне, а в Париже на конференции.
Соседку они попросили ухаживать за кошкой. Семь месяцев она ежедневно ходит к осиротевшему зверьку и шлёт бывшим соседям по площадке посредством скайпа от неё приветы. Роману предложили заведовать лабораторией в Лондоне. Вот так вот! Кошку заберут, и квартирный вопрос будут решать, когда в отпуск приедут. Принимать решение и выезжать нужно было срочно. Денег на кошку Аську и помощь соседки не жалеют.
У меня, аж, дух захватило! Я их сразу не узнала. А главное, фон был не монтируемый с обликом соседей и при этом очень натуральный, и даже почти знакомый! Они стояли на фоне Эйфелевой башни – той самой с их дверей. Роман без очков. На Ларисе шикарнейшие «очки-киски» василькового цвета. Пепельные волосы подхватил ветерок. А она, оказывается, красотка!
Каждый раз, проходя после этого разговора у почтовых ящиков, я внимательно вглядывалась в эту дверь с № 30. Из-за старости дерматин, которым она была обита, казался неопределяемого цвета. Внизу обивку ободрала кошка и кое-где начала высовываться грязно-серая вата. Цифры на номере квартиры были явно не из одного комплекта. Тройка золотистая и пузатая, а ноль длинный и серебристый. Но созерцая каждый день одно и то же глаз замыливается. Уже через неделю я «видела» надпись «ЛОНДОН» и мысленно входила в пространство этого города – квартиры. Дверь стала мне представляться традиционной красной телефонной будкой, открывая дверь которой, я оказывалась у знаменитого «Лондонского глаза».
А через полгода меня совершеннейше неожиданно, совершенно другие люди, на очень привлекательных условиях пригласила в Лондон - не работать! Дверь квартиры № 30 стала мне казаться порталом в заграницу! Пожалуй, я единственная, которая не смеялась и не издевалась над этой странной парочкой. И, пожалуй, мы единственные с этими чудаковатыми учёными из этого района, кто были в Лондоне.