Я стою в ужасно освещённой комнате, больше напоминающей больничную палату. Белые стены, отсутствие окон и дверей угнетают. На потолке висит одна единственная лампочка, качающаяся на тонком проводе туда-сюда, освещая то неуютное и тесное помещение, в котором я нахожусь. Помимо лампочки, здесь ничего нет. Только безупречно белые стены и пол, от яркого цвета которых рябит в глазах.
Мне очень холодно. Я чувствую, как мурашки бегут по коже, заставляя мои волосы вставать дыбом. Своей ледяной ладонью я касаюсь щеки. Мои пальцы ощущают воду, и я понимаю, что это слёзы. Я смотрю на свои трясущиеся от страха руки. На них блистают капельки воды, завораживая взгляд.
Я невольно всхлипываю. Я плачу? Я довольно давно этого не делала. Год? Может, два года? Да, я перестала плакать после того, как смирилась. Смирилась с унижениями и той болью, которую мне причиняли.
Но сейчас слёзы сами катятся из глаз, и я ощущаю их соленый вкус на губах. Этот неприятный вкус горечи и отчаяния, который так непривычен для меня.
Пытаясь найти хоть какую-то подсказку о том, где я нахожусь, и что происходит, единственное, что мне пришло на ум - крикнуть.
-Здесь кто-нибудь есть?
Мой слегка хриплый голос эхом раздаётся по помещению. Я слышу, как он затихает. Тишина пугает.
Мне становится ещё холоднее, как будто кто-то открыл окно. Неизвестно откуда взявшийся ветер взъерошил мои волосы, которые тут же прилипли к мокрому лицу. Я обнимаю себя за плечи, пытаясь согреться, когда понимаю, что здесь не может быть ветра.
Я оборачиваюсь, желая посмотреть, откуда он появился, но что-то отвлекает меня. Я слышу какой-то непонятный звук, похожий на приглушенное рычание. Этот устрашающий звук приближается, пугая меня всё больше и больше. Я кручу головой во все стороны, пытаюсь понять, что происходит. Но я ничего не вижу. Ничего, кроме этих ужасных белых стен.
Мне становится страшно, когда я понимаю, что что-то движется ко мне. Стены движутся. Со всех четырёх сторон они приближаются. Рычание становится громче, оно давит на мою голову с такой силой, что я еле стою на ногах. Я хватаюсь за голову, закрываю глаза и уши. Моё сердце выскакивает из груди. Теперь мне по-настоящему страшно.
Нет, этого не может быть. Я не могу оказаться в этой западне. Я должна выбраться. Должна, но не могу.
Мне не хватает воздуха. Я падаю на колени, хватая его ртом, но тщетно. Я задыхаюсь. Меня обдало диким жаром. Моё тело покрылось холодным потом. Голова как будто раскалывается на кусочки, в ушах стоит ужасный гул.
-Остановите это!
Я кричу так громко, как только могу. Ничего. Стены поглощают мой голос. Меня никто не услышит. Мне никто не поможет. Никто.
-Помогите!
Когда я чувствую, что меня сдавливают стены, я совсем теряю надежду на спасение. Это конец.
Я вдыхаю полную грудь воздуха, крепко зажмуриваюсь и сжимаю кулаки. Ногти сильно впиваются в мои ладони, но эта боль - ничто, по сравнению с той, что сейчас внутри меня. Я одинока, как всегда. Я встречу смерть одна. Никто обо мне не вспомнит. Никто даже и не заметит моей пропажи.
Моё тело напряжено до невозможности. Мне ужасно больно. Я слышу, как медленно хрустят мои кости. Всё тело превращается в одну большую лепёшку. Я задыхаюсь. А стены всё давят меня, давят...
До тех пор, пока я не просыпаюсь.
2
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох...
Дышать становится всё труднее. Я опять забываю, как это делается. Опять.
Ком застрял в горле. Я не могу ни прочистить горло, ни вдохнуть. Я чувствую, как бешено, бьётся моё сердце. Холодный пот прилепил к моему телу простыни. Я резко вскакиваю с кровати и сажусь на пол.
Я обнимаю себя за плечи, но это не помогает мне расслабиться. Мне очень жарко. Жарко и страшно. Я иду к окну, хочу открыть форточку. Мне нужен воздух.
Я аккуратно и тихо ступаю по деревянному полу, не желая разбудить отца. Сегодня он опять был со мной. Сидел у кровати, ждал, пока я засну и держал меня за руку. Не представляю, как он не устал засыпать на этом неудобном кресле, ведь потом всё тело ломит. Правда, не так сильно, как после моих снов.
Может, его присутствие не избавляет меня от ночных кошмаров, но я хотя бы не одна. Папа пытается вынести все мои проблемы со мной, но я никогда не говорю ему, что у него ничего не получается. Никогда не скажу.
Его очки сползли на кончик носа, и когда он храпит, они смешно двигаются. Слегка кучерявые тёмные волосы прилипают ко лбу. Папины тонкие губы слегка приоткрыты, и я могу видеть его передние зубы. Немного кроличьи зубы, как у меня.
Я подхожу к нему, осторожно снимаю его очки и кладу на тумбочку. Тихо, без лишних движений. Пусть поспит, он заслужил. Я касаюсь его чёлки, отбрасываю её назад. У него очень мягкие волосы, касаться их одно удовольствие.
Папа похож на ребёнка, когда спит. Его смешной храп, причмокивание губами. Я невольно улыбаюсь. Если убрать его бороду, татуировки на руках и лёгкую седину, я бы подумала, что этому человеку не больше двадцати пяти. Да уж, он очень хорошо сохранился.
Как мне и хотелось, я открыла окно. Вдыхать холодный ночной воздух так приятно! Особенно, после таких тяжёлых ночей.
Я рассматриваю маленькие красивые домики на нашей новой улице, удивляюсь красоте дворов. Кое-где горят фонари, освещая аккуратно уложенный асфальт. Мама говорит, что это место идеально для того, чтобы нас никто не нашёл. Я тоже так думаю.
Маленький городок, где почти все друг друга знают. Приветливые соседи, желающие помочь. Вечно бегающие дети, которые играют на улице весь день напролет. Красивые клумбы и лужайки. Большие бассейны в почти каждом дворе, всегда работающие газонокосилки. Дорогие, яркие машины, на которых гоняют здешние старшеклассники.
Этот город прекрасное место для счастливой и беззаботной жизни. Этот город-то место, которое может изображаться на почтовых открытках, показывая каждому, насколько здесь чудесно.
Интересно, я смогу жить здесь так же, как все? Ходить в школу, отдыхать на природе, общаться с ребятами? Доктор говорит, что смогу. Мои лекарства действуют, и мне уже гораздо лучше. Теперь я хотя бы не хожу по перилам балкона, когда сплю. Теперь я не гуляю во сне, не пугаю местных детей, как тогда. Ко мне возвращается память, я могу нормально учиться и запоминать тексты.
Да, у меня также остались приступы паники, но я не кусаюсь, как раньше. Я могу справляться с ними сама, без помощи других. Без уколов, которые мне вкалывали насильно. Я просто вспоминаю, что могу жить нормально и счастливо. Дышу, успокаиваюсь. Паника проходит сама собой.
Мой лечащий врач, мистер Мартин, говорит, что я уже многого добилась. Я верю ему. Этот человек достоин уважения и доверия. Мне он нравится. Мистер Мартин часто к нам заходит, навещает меня. Такой добрый, честный и простой, он всегда мне помогает. Я очень благодарна ему. Если бы не его помощь, я бы, наверное, уже в психушке была.
С тех пор как мы переехали сюда, а именно два месяца, он заходил ко мне раз восемь. Делал какие-то тесты, задавал вопросы, показывал картинки. Я мало в этом разбираюсь, но мне кажется, что скоро он разрешит мне пойти в школу.
Разрешит пойти в школу. Будет ли всё так же, как тогда? Так же ужасно, больно? Как тогда, когда я была в школе последний раз. Этот визит в школе был не особо удачным. После очередного розыгрыша надо мной, я сорвалась.
Всего лишь мёртвая мышь в сумке. Я была в состоянии это пережить, если бы не вечные насмешки и издевательства изо дня в день годы напролет. Это копилось во мне, пока в один ужасный момент не вырвалось на свободу.
В тот день я обедала в школьной столовой, когда полезла в сумку за яблоком, нащупала что-то мягкое и пушистое. Думая, что это игрушка или что-нибудь ещё, я достала её. Увидев мышиный хвост, такой гадкий, что мурашки по коже, я завопила.
Я ужасно боюсь мышей. Я испугалась и тут же кинула её в ближайшее мусорное ведро. Окружающие смеялись, показывали пальцем и пипикали, изображая мышей.
В толпе ребят, я увидела самую популярную и красивую девушку школы. Минни Макгонал. Всегда побеждает, добилась уважения. Но какой ценой? Унижая слабых, издеваясь над ними? Она не достойна всего этого.
Я уверенна, что это сделала она. Даже если не она, то её шестёрки, которые всячески пытаются завоевать её расположение, подчиняясь приказам Минни. Этой девушке нравится издеваться над такими, как я. Она любит смотреть на страдания, показывая своё превосходство.
Её ухмылка взбесила меня. На секунду мы встретились взглядами. Всего лишь на секунду, но этот промежуток времени показался мне вечностью. Жестокие глаза Минни как будто говорили: "Неудачница!".
«Я больше не обязана это терпеть!»- подумала я. Кинув сумку, я, расталкивая всех локтями, уверенно подошла к ней. На что она только рассмеялась. За ней повторили все рядом стоящие.
Минни была выше меня на голову, идеальной внешности. Рядом с ней я чувствовала себя ничтожеством. Минни с презрением смотрела на меня, смеялась в лицо. Тогда я и сорвалась.
Я схватила её за волосы, заставив завопить, и со всей силы ударила лицом о моё колено. Все затихли, когда увидели, что всё её лицо было в крови. Наверное, я сломала ей нос или выбила зубы. Какая разница? Хоть кто-то это сделал.
Она кричала что-то о том, что я больная, обзывала меня всеми возможными словами, но я её не слышала. Тогда у меня случился первый приступ. Учащенное сердцебиение, гул в голове, страх. Мне было страшно, но я не могла понять почему. Нет, я не боялась Минни. Теперь она боялась меня.
Я кричала, кусала всех подряд, махала руками, пытаясь пробраться к ней, но толпа унесла меня из столовой. Все жалели её, хотя она не заслуживала сожаления. А я не заслуживала вечных издевательств.
Выкинув меня из школы, директор ещё долго не мог понять, как такая тихая и скромная девочка, как я, могла так поступить. Благодаря моему отцу, то есть его дару убеждения, я смогла избежать серьёзного наказания. Месяц отстранения от занятий и общественные работы. У меня, как выразился директор, «смягчающие обстоятельства». Какие? Психическая неуравновешенность? Класс.
Ведь именно об этом мечтают все старшеклассницы: убегать от своих проблем, с помощью переезда в другой город, считаться больной, быть изолированной от общества. На время, правда, но пока я отсиживаюсь дома, я теряю свои лучшие годы жизни. И почему?
Врачи никак не могли понять, почему же у меня стали появляться кошмары, приступы, агрессивность. Никто не мог понять. Мне делали всяческие процедуры, обследования. Я сдала все возможные анализы. Я так устала бегать по больницам, что приходя домой, сразу же отключалась.
И почему-то, я ни капельки не удивилась, когда мне сказали, что причина моей болезни неизвестна. У меня не было никаких повреждений. Я не попадала в аварии, ничем не билась. Я даже коленки в детстве редко разбивала. Ничего, что могло бы спровоцировать развитие этой напасти. Абсолютно ничего.
С тех пор, как я проснулась, прошло часа два. Всё это время я сидела у окна и думала. Наблюдала за жизнью улицы, пыталась осознать, что теперь это и мой дом тоже. Это мой шанс всё исправить, начать новую жизнь.
Я смотрю на электронные часы, стоящие на моем компьютерном столе. Сейчас всего три часа ночи. Я должна попытаться заснуть. Если папа увидит, что я не сплю, начнутся вопросы. Он поймёт, что мне не лучше, как я говорила. Поймёт, что я опять врала. Не хочу, чтобы он нервничал. Я и так причинила моей семье много хлопот.
Я снова ложусь в кровать. Простыни холодные и сырые, но мне это не мешает. Я ужасно хочу спать. Давно я этого так не хотела.
Впервые за несколько недель я засыпаю, не успев подумать о том, что же будет дальше. И очень, очень зря, ведь я даже представить себе не могу, как скоро всё изменится.