ОТРИЦАНИЕ ИМЕНИ.
Часть 4.
Заговорщики Текра.
Глава 3. Допрос.
- Девочка, что? Где ты?
- Белому пёсику плохо! Он заболел! – прорыдал надо мной детский голосок. – Нос сухой и горячий! Сердечко не бьется.
- Тебе показалось, всё бьётся. Не вопи, не буди народ, - стонущим голосом произнёс Рики Аги. – Воды пёсику принеси. Держись подальше от задохлика.
- Всё равно вставать, ехать пора, - с неведомых высот пробасил Лёка Мале.
- Надо было всю ночь ехать, но сил же никаких, даже сейчас, - это Дася сказала.
Мои друзья просыпались, со стонами, охами и причитаниями поднимались на ноги, потирали ушибы и отправлялись к ручью освежиться. Судя по их возгласам, Брим уже успел выловить в нём несколько больших рыбин на завтрак.
- Быстрее, скорее, - распоряжался Лесик, проверяющий сбрую. – Мне прямо страшно подумать, что мы опять встретимся с волшебниками.
- Для того вы и едете ко мне домой, - насмешливо откликнулся Сеш, - для тёплой дружественной встречи со многими магами этой страны.
Я помнил их всех, я помнил их голоса, но не знал, как они называли меня раньше, когда я ещё не был белым пёсиком, когда у меня водились собственные воспоминания.
- Мичика! – где-то далеко возмутился Васятка. – Облила меня водой!
Миче!!!
О, славная Эя, ты не оставила меня своей милостью, ты, как всегда, помогла мне в трудную минуту, ты знала, как страшно, как смертельно страшно мне было за миг до пробуждения! Миче Аги моё имя, милое, прекрасное имя! Я Миче Аги из Някки, сын ювелира, а вон тот оболтус по прозвищу Чудила расскажет вам ещё, что родной мой папа сам наш король, но это и его папа, Петрика Охти. И что я могу тоже называться этой фамилией.
А он сел, неестественно бледный, с безумным взглядом, провёл рукой по лбу, ощупал себя с левой стороны и спросил испуганно:
- Кто я?
- Аарн Кереичиките, - сообщил кто-то со смешком.
- Нет, - заявило это чудило. – Нет, я не Аарн, нет. Я не он, а он – это не я. Но кто я? Как меня зовут? Спокойно. Я помню вас всех. Я помню, что было вчера. Я знаю, куда и зачем мы едем. Но назовите мне моё имя. Пожалуйста.
Тишина была ему ответом. Компания в полном составе сгрудилась у нашего фургона и разглядывала моего дружка.
- Петрик Охти, - радостно сообщил я по-собачьи.
- Дура пёсик, - высказалась Лаян.
- Аарн, сыночек, - запричитал было Лесик, но Чудила отпрянул от его протянутых рук.
- Ошибка, - прошептал он, схватившись за сердце. – Ужас, ужас! Всё-таки, это правда. Совершенно точно. Ты не мой папа, а я – не Аарн. Как же так? Почему?
- Может, ты Петрик, который всегда где-то здесь? – пошутила Мичика. – Миче говорил… Всё время называл тебя Петриком Охти, слышишь?
Я обрадовался: сейчас Чудилушка, как и я, вспомнит, кто он такой. Но нет. Он разными телодвижениями показал, что понятия не имеет, Петрик он или не Петрик. И спросил:
- Миче где?
Опять молчание. Опять слёзы и вздохи. И я подумал: ну стоит ли так убиваться из-за меня? Подумаешь, я. Ну хватит уже.
- Гав! – сказал я.
- Цыц! – сказала Лаян.
- Миче погиб. Вчера, - сказал Сеш.
- Нет, - покачал головой Петрик. – Нет, не может быть.
- Пойдёмте его искать! – моментально сориентировались дети и потянули взрослых в сторону ущелья. – Давайте снова поищем.
- А смысл? – пожали плечами взрослые.
Но они всё равно, очень рискуя, отправились к месту вчерашних событий, не боясь волшебников, оставив у костра Брима, который жарил свой улов и очень сердился на то, что ушли без него. Костерок он развёл совсем крохотный, чтобы дым был как можно меньше заметен. Я сердился на такую глупость: нельзя, ох, нельзя было компании идти в строну Поперечного ущелья, нельзя было заниматься готовкой на костре в этой местности, надо было отъехать подальше! Но потом я слегка успокоился: от Поперечного ущелья и от дороги стоянку закрывали скальные выступы. Остался Крэг, потому что у него совсем плохо было с ногой, и он не мог пройти такое расстояние. Остался почти беспомощный Сеш под стройным молодым деревцем и Каиз, которого, думаю, специально привязали к колючей акации среди колючих кустов.
Я не пошёл со всеми. Во-первых, чего я там не видел? Во-вторых, я совсем не отдохнул и чувствовал себя, мягко говоря, неважно, лапка побаливала. В-третьих, не смешно ли под обломками самого себя искать? Вот он я. В-четвёртых, кто-то же должен охранять Брима, Крэга, Сеша, завтрак, наше движимое имущество от паршивого Каиза. Я остался. Если в ущелье на моих друзей кто-нибудь нападёт – я услышу крики и прибегу. Да, услышу. В отличие от зрения, слух в собачьем обличии у меня усилился на диво. Для начала я обнюхал ногу Крэга и облаял его за пренебрежение собственным здоровьем. Сеш тоже был недоволен его поведением. Он потребовал, чтобы наш товарищ снял сапог и задрал штанину.
- Терпеливая Наи, как нехорошо! – воскликнул он, увидев распухшую и воспалённую ступню Крэга. – Где это ты так?
- В городе ещё, - буркнул предсказатель. – Гвоздь проклятый проткнул подошву.
Сеш укоризненно сказал ему:
- Вот так и перемёрли все предыдущие твои коллеги. В таких условиях, в каких вы живёте, даже рану нормально промыть невозможно. Не говоря уж о лекарствах. Но я ведь давал их Доуру.
- Да мазал я чем-то. Водкой прижигал. А потом как началась вся карусель! До себя ли?
- Водкой! Ладно. Сейчас я сделаю так, чтобы зараза дальше не распространялась и болело меньше. Дома у меня есть отличные средства. Если доберёмся живыми, они тебе помогут. Если же нет, извини, позовём хирурга.
- Оттяпает мне ногу? – перепугался Крэг.
- А что делать? Но не переживай. У меня есть столяр, который сделает тебе распрекрасный протез.
На месте князя я не стал бы так пугать бедолагу. Конечно, дела его не слишком хороши, но хирурга с целью ампутации звать ещё рано. Сеш долго занимался Крэговой ногой. Заговоры какие-то читал. Моя память почему-то отказывается запоминать такое. Вы же помните, что у меня способности к исцелению минус шесть баллов. Лечение сморило Крэга, и он заснул там, где сидел, даже не дождавшись окончания.
Я был тут же, около Сеша, положил голову ему на колени, уставился ему в глаза: ну узнай же меня! А он просто проверил, хорошо ли зафиксировали мне больную лапу, да и всё.
Каиз сидел тихо-тихо, Сеш закончил бормотать, привалился к дереву и молчал тоже. Брим покручивал над костром палочки с насаженными на них рыбами. Потом он извлёк из недр фургона котелок и вознамерился вскипятить чай: вокруг вовсю цвели откровенно летние травы, которые можно использовать, как заварку. Не поняв, что Крэг задремал, Брим направился к ручью. Я удвоил бдительность. Сеш сказал Каизу:
- Ты не переживай. Все они люди нормальные. Разберутся и отпустят тебя, учитель. Если это не ты, конечно, устроил вчерашнее безобразие.
- Дай-то Великий! – отозвался доходяга. – Конечно, я ни в чём не виноват.
- Ты Каиз, ответь мне, почему ружьё было в твоих руках? Белый пёсик показал на тебя.
- Я трогал это ружьё, я поднял его там, за валунами. Я думал, оно тебе пригодится, малыш.
- А, ясно, - кивнул Сеш.
Каиз замолк, Сеш тоже. Брим гремел котелком в стороне ручейка. Уронил, наверное, или сам упал.
- Каиз, - вновь начал Сеш, – кто ударил меня по голове? Ты вспомни, мы приблизились к нашим братьям на поляне как раз когда они начали колдовство против Миче и всей компании. Я тебя стал толкать назад, пока нас не заметили за кустами и камнями. Но меня ударили по голове сзади как раз в этот момент. Я ничего не помню.
- Меня тоже ударили, Сеш. Я упал, и тоже не помню. Но очнулся раньше тебя и пошёл на поляну, к нашим погибшим братьям.
Ловко придумал Каиз!
- Рррр! – высказал я своё мнение.
Сеш протянул:
- Считаешь, что один человек мог ударить двоих одновременно? Считаешь, никто из этих двоих не увидел бы напавшего хотя бы мельком? Не услышал, как он подкрадывается? Скажи, Каиз, это ты ударил меня? Зачем?
- Всякие чудеса случаются. Могут и не заметить. Ты знаешь, князь, у меня проблемы со слухом. Со зрением тоже, - ответил он на первую часть речи Сеша. А на вторую он выдал, набравшись неслыханной наглости: – Я также могу спросить: не ты ли ударил меня? Зачем?
И Сеш, и даже я, онемели от такого заявления. Князь открывал и закрывал рот, как пойманная Бримом рыба, а я принялся скрести его лапой по коленке, снова пытаясь привлечь внимание к своей особе. Брим вернулся с водой и стал прилаживать котелок над костром. Приладил и отправился на сбор полезных растений и диких груш. Сеш сказал:
- Предположим, мы оба стукнули друг друга, но зачем нам это надо, Каиз?
- Я не стукал тебя, князь, - отказался негодяй.
- Но и я тебя не стукал, - с некоторым сомнением, насмешившим меня, произнёс мой дружок.
- Видишь, значит, на нас напало третье лицо. Или лица, - сделал вывод неподражаемый лгун. Вернулся к началу.
- Наверное, ты прав, - вынужден был согласиться Сеш. А что ему оставалось?
Я против воли восхитился Каизом. Его хладнокровием и умением убедить собеседника. А он продолжил:
- Не переживай, малыш, разберутся.
Восторг! Просто восторг!
Я стал немного понимать, как Каиз управляет князем. Своей железной логикой.
Брим вернулся с пучком зверобоя и душицы и горстью жёлтых грушек. Бросил всё это в закипевший котелок и снял его с огня. Запах пошёл такой, что я нервно вздохнул. Брим, видя, что Крэг на посту, сидит, привалившись к камню, лицом к Сешу, направился в направлении Поперечного ущелья, посмотреть, не возвращаются ли наши. По пути он рвал цветы, что покрасивей, но вряд ли годятся для чая. Хочет Дасе подарить, догадался я, прозорливый Миче.
- Князь, - подал голос Каиз. – Тебе поверят, о тебе слышали от старшего Аги, от предсказателя Доура и от детей. Обо мне не слышали, мне не поверят. Твоё свидетельство для них ничего не значит. Развяжи меня, это просто. Я уйду и никогда не напомню больше о себе. Не волнуйся, я не пропаду. Со мной ничего не случится.
Нет, ну вы слыхали! Знает, чем пронять моего дружка!
- Зря я с тобой увязался, помощи от меня никакой, только обуза. Я, конечно, болен, Сеш, но я проживу сам. В храм мне нельзя возвращаться, раз я не задержал тебя, согласно приказу. Ничего, доберусь до границы. Это сложно, но возможно сейчас, в этой кутерьме. Да, я не помогу тебе, но и не доставлю проблем – просто уйду. Ты знаешь, я слаб здоровьем, потрясения не для меня. Я избавлю тебя от хлопот со мной, а себя - от этих расспросов, подозрений и разбирательств. Ты всегда заботишься обо мне.
- А то, что всё это достанется мне в полной мере, тебе всё равно? Расспросы, подозрения и потрясения? – насмешливо поинтересовался князь. - Обо мне позаботиться не желаешь? Отплатить той же монетой?
В голосе Сеша слышались ирония и злые нотки. Из этого я заключил, что не такой уж лопух мой дружок. В его сердце вкралось таки подозрение. Он не собирался потакать подопечному. Он молодец!
- Сиди на месте, Каиз, - фыркнул Сеш. – У нас совесть чиста, значит не нам бояться разбирательств. На Навине сейчас нет безопасней места, чем то, где эти люди.
- Но моё здоровье…
- О нём позаботятся. А уйдёшь один – и здоровье может пострадать от третьих лиц – бродят тут где-то и лупят всех по головам направо и налево. Я забочусь о тебе, учитель.
Вот так князь!
- Ты больше не веришь мне, - горько вздохнул Каиз. – Чем я провинился перед тобой?
Сеш широко улыбнулся:
- Просто я не хочу для тебя потрясений – тяготы одинокого пути до границы вредны для слабого организма. Кстати, Каиз, я слышал, ты входил в команду, что охотилась за дочерью Великого, ускользнувшей от его кары по вине подлой матери своей. Это так?
За Мичикой!
- Так, - не стал отказываться уничтожитель девочек. – Что поделаешь, это мой долг, обязанность моя, человека подневольного.
Прямо слезу вышибает!
- Но здоровье не позволило продолжить поиски. Даже не знаю, увенчались ли они успехом.
На дороге послышались голоса: компания возвращалась с бесплодных поисков бездыханного тела Миче Аги.
- Спасибо, Брим, дорогой! – отчётливо прозвучали слова Даси, получившей букет.
- Боишься ли ты Великого, Каиз? Станешь ли служить ему тайно, если храм будет разрушен, жрецы разогнаны, а культ запрещён? –вполголоса поинтересовался Сеш.
Каиз ответил спокойно, раздельно, чуть насмешливо, гордо вскинув голову и сверкая глазами:
- Может, я сам Великий? Может, ты не знаешь, с кем связался, Сеш, и о ком заботишься из чувства долга? Может, человеческая суета ничего для меня не значит? Что скажешь, князь?
- Может, ты упился благодати, о Великий? – засмеялся Сеш. – Да, Белый Пёсик?
И он подмигнул мне. Но по имени не назвал.
*
- Мы не спускались. Спрятались, глядели сверху. В ущелье рыщут люди в белом. Тело Миче они не нашли. Нам уезжать надо. Теперь этот Аарн считает почему-то, что Миче жив. Он пробовал объяснить, почему так считает, но я не поняла. Мы не могли никак увести с того места Мичиных мальчика с девочкой.
Дася рассказывала Бриму шёпотом, но я услышал. Представил, что там было сейчас, в Поперечном ущелье, и подумал, хорошо, что я не пошёл со всеми.
Завтрак не лез в горло ни детям, ни Лёке, ни Лесику. Ни, тем более, Чудиле.
- Ешьте, ребятки, надо. Неизвестно, когда поедим в другой раз, а силы нужны, - уговаривал Доур. Прочие изголодавшиеся предсказатели вторили ему. Они уминали рыбок за милую душу.
Мне тоже кинули парочку, но как, скажите, лопать костлявую речную рыбу, не имея пальцев? Я весь измучился, наглотался костей, сто раз подавился, пока Сеш, не помог мне.
- Белый пёсик нездорова, - поморщилась Лаян. Нет, не любит она животных.
Каиза не кормили. Он был спокоен. Не возмущался таким к себе отношением, не показывал, что голоден, даже по естественным надобностям не просился. Но я всё время занимал позицию между ним и Мичикой. Я просто приклеился к девочке, решив, что ничем не помогу Рики и Петрику, и своим друзьям, не утешу их в скорби, но, если что, я смогу защитить Косзину дочь. Я унёс в сторону оброненный моим братцем перочинный ножик, я дал понять мерзкому Каизу, что если он только рыпнется, я его разорву. Даже Лаян, видя моё отношение к злодею из храма, повторила одобрительно:
- Пёсик не дура, а весьма мозговита.
Пока торопливо ели, обсуждали, как ехать дальше. Нельзя было двигаться по большой дороге с оживлённым движением. Впереди, не очень далеко, находился городок. Тот самый, где дети останавливались с Кис-Кис, и где Рики зажёг волшевбный огонёк, накликав на компанию гнев Великого.
- Надо объехать город, – сказалСеш.
- Значит, объедем, - согласились с ним. – Допросим вонючку в пути, чтобы не задерживаться больше.
- На следующем привале.
Решили свернуть к большой реке Лииви на западе и въехать во владения князя другой дорогой, через Маленький перевал. Или как получится, но с той стороны.
Лошадей погнали налево, по узкой, смахивающей на тропу, дорожке. Петрик спал на полу фургона, когда мы тронулись в путь. Дети, пришибленные всем, что на них свалилось, вели себя тихо-тихо, представьте, ни слова не сказали до самого отправления. Рики прильнул к Петрику и заснул тоже. Просто лица не было на моём бедном ребёнке, глазки превратились в щёлочки. Мичика привалилась к Рики и тоже засопела. Все клевали носами – сказывались усталость и тревожная ночь.
Пока Петрик спал, никто, даже Малёк, не рискнул допросить пленного. Так мы и ехали, дремали по очереди. Связанного Каиза доверили охранять предсказателям: очень мудрое решение – у них не забалует.
К середине дня начали просыпаться. Петрик молча сидел в углу, ко всему безучастный. Лесик жался в противоположном, и вид у отвергнутого отца был такой, словно ему ни за что надавали пощёчин.
- Аарн, сколько можно? - наконец решил обратиться к Чудилушке Малёк. – Давай остановимся и допросим задохлика. Мало ли что.
Петрик закрыл глаза, и видно было, что ему не до того. Но сказал, как прошелестел:
- Конечно. Только я не Аарн.
Лёка покачал головой:
- Ты считай себя кем хочешь, только вслух не говори. Детей не изводи. Тут Рики, ты понимаешь? А потом мы поболтаем, вспомним вместе, кто ты есть, может, ко врачу обратимся. Ты слышишь меня?
- Конечно. Я понимаю, - прошептал Петрик.
- Вот и славно. Давай, мы остановимся, и ты спросишь у Сеша и того, другого, что ты там хотел спросить.
- Прощения попросить хотел, - вместо конструктивных действий продолжал чудить Чудила. – У тебя, дядя Лесик. Я ошибся. Ввёл тебя в заблуждение. Ведь на самом деле я не твой сын.
Циркач вжался в скамью. Рики и Лала глянули дико.
- Я же просил тебя, - мягко укорил Малёк.
- Да. Простите.
Я никогда не видел Петрика таким. Поникшим, потухшим, безразличным. Это было ещё хуже, чем в тот раз, когда родители упекли его же в тюрьму. Он не шевельнулся, не выказал ни малейшей готовности действовать. Я лизнул ему руку. Малёк предпринял последнюю попытку:
- От этого допроса может быть польза. Может, мы избежим опасности или что-то новое узнаем. Эй, слышишь? Опасность! Мы все ей подвергаемся. Дети тоже. Ау! Приступим к делу. Или я сам займусь пленным. Ага?
- Конечно, - ответил потерявшийся сам в себе Петрик.
Как можно осуждать нашего королевича? Мало того, что он горевал обо мне, неважно как кто, как мой друг или как мой брат, так ещё и непонятные фокусы, что проделывала с ним память.
Я думал, что этой ночью пережил нечто похожее. Только не понял, отчего это случилось с Чудилушкой изначально, и почему никак не проходит. Про меня-то всё ясно, приняв звериный облик, я словно разделил с моим братом его ношу. Наш бесценный Аарн существует как бы в двух ипостасях, и я снял с плеч Петрика половину его груза. Половину, как всегда, но это отчего-то не пошло ему на пользу. Может, оттого, что он, дурачок, слишком долго был Аарном? Но почему устоял я? Может просто нужно время и покой, и его дорогая Мадинка, чтобы Петрик вспомнил своё имя?
Не было ответов.
- Стойте! – заорал Малёк другому экипажу, высунувшись из окна по пояс. И те, естественно, остановились. И мы остановились. Любой остановится, услышав призыв Лёки Мале. Вы бы знали, как он пугает контрабандистов! Никакой пушки не надо.
- Идём! – гавкнул он на Петрика. Взял его большой лапой за шкирку и выволок на траву. Дети и Лесик слабо зашелестели, возражая, я заскулил, а Мальку хоть бы что. Он дотащил Чудилку до озерка, виднеющегося справа, и хорошим пинком отправил туда… Ну без разницы кого. Аарна или Петрика – всё равно, как ему не жалко?!
- Эй, эй! – завозмущались предсказатели, а Лаян ринулась к месту происшествия и обругала нашего друга по полной программе, зависнув над его головой:
- Лёка – дура! Лёка – пёсик! Весьма плохо! – она постучала кулачком по его большому лбу. - Почто так Аарна?
- В чувство привести! – рявкнул Малёк.
- Ты как гав-гав! Злыдный! – не успокаивалась Лаян. Чувствовалось, что собака для неё – воплощение всего самого нехорошего. Я не сердился: людям из храма помогают искать в горах её сородичей большие чёрные псы, которых унну называют весьма просто: гав-гав.
Между тем Петрику помогли выбраться на берег, заставили раздеться и накинули ему на плечи длинную белую хламиду, что носил на плечах Сеш поверх основной одежды. Хламида осталась чистой, потому что в тот момент, когда князь получил по голове, находилась в его рюкзаке.
- Мальчики, не деритесь только, - Доур предусмотрительно занял позицию между сердито сверкающим глазами Чудилой и довольно ухмыляющимся Мальком.
- Ещё чего! Драться, ха! – еле сдерживаясь, чтобы не кинуться на Лёку, процедил Петрик. Правильно, я бы тоже не решился. Конечно, мы с братцем владеем особым, почти секретным видом борьбы, и любому другому великану устоять перед Чудилкой трудно, но ведь Малёк тоже владеет, у нас от него секретов нет.
- Давайте сюда замухрыщку, - командным голосом велел пришедший в себя королевич. Лека Мале хмыкнул и подмигнул Лаян, разинувшей от удивления маленький ротик.
*
Ничего особо интересного этот допрос не дал. Сеш очень коротко рассказал историю своего заговора, своей семьи, своего знакомства с Лаян и то, как он встретился со мной в подземельях. И о том, что я вытворял в храме, разыскивая Петрика. Князь, правда, называл его Аарном. Он с детским восторгом поведал о событиях в ночь побега и разрушении части храма. В тот момент, сказал Сеш, когда Аарн с Миче на заколдованной подушке вылетели в пролом, к нему подошёл Каиз и забормотал на ухо, что князя уже схватили бы, кабы не это происшествие. Карты подземных переходов готовы и проверены, Сеш больше не нужен. Пришла пора конфисковать его земли в казну храма, а с их хозяином покончить, объявив его участником заговора.
- Так тебя не в том заговоре обвинили! – хлопнула в ладоши Лала Паг.
- Конечно, не в том. О том, что я действительно заговорщик, думаю, никто так и не знает, - гордо поведал Сеш.
Никто не знает, кроме Каиза.
Крэг спросил вполне закономерно:
- А тот дохляк, он в курсе ваших дел? Про какой заговор речь вёл?
- Я решил, что про тот, выдуманный, в котором меня хотели обвинить. Не думаю, что Каиз в курсе всех моих дел. – Сеш с удивлением поглядел на меня, потому что я выбрал этот момент, чтобы походить перед приунывшим Лесиком на задних лапах.
Петрик сморщился, обращаясь к подопечному князя:
- Конечно, ты скажешь, что это утверждение справедливо?
- Конечно, скажу, - спокойно подтвердил Каиз.
Так вот, узнав, какая опасность грозит ему и его семье, Сеш моментально принял решение о немедленном побеге. И даже пожалел, что не сообразил прицепиться к подушке третьим. Он выбрался из храма потайными переходами, потратив лишь несколько минут на то, чтобы кое-что захватить из своей комнаты. Каиз ходил за Сешем хвостиком и умолял взять с собой, хоть это было в высшей степени неразумно. Зачем подвергать слабый организм тяготам и опасностям пути? Зачем бросать на себя подозрения? Зачем лично Каизу, который не в курсе всех дел, ввязываться в заговор, истинный или ложный? Ладно, пусть у учителя срочные, очень важные дела где-то севернее Текра, но их лучше отложить до более спокойных времён. Сеш на ходу втолковывал это Каизу, но тот всё равно навязался в попутчики.
- Ты пошёл против Великого? – с отвращением на лице спросил Петрик.
- Я не против Великого. Я – за моего ученика Сеша, - поведал лицемер Каиз. – Я за справедливость. Князя обвинили незаслуженно.
- Заслуженно, - вякнул Васятка, а Чудилка кивнул:
- К примеру, ты был не в курсе всех его дел, но потом стало ясно, что Сеш намерен оказать сопротивление. Что у тебя за мотив, дох… Каиз? Что у тебя за цель, что за дела на севере?
- Не твоего ума дело, - ровным голосом огрызнулся негодяй. Я захотел его укусить, но Эя! Это так неприятно!
Цель и дела Каиза пока оставили в покое и выслушали рассказ Сеша о том, как они вдвоём на одной лошади скакали вслед за нами, зная, что по лесам блуждает сбитая с толку обманными маячками команда из нескольких человек из храма. Задача команды была вернуть в лапы Ерпя Аарна Кереичиките, а его спутников попросту убить, а задача Сеша – этому помешать. Ну а затем князь поведал о напавших на него третьих лицах. Это всё. Лошадь убежала. Он очень рад, что цели нашей шайки совпадают с его целями. А то, что его невеста приказала убить Миче Аги – это сущая ерунда, не убил же он в самом деле Миче тогда, в Някке.
- Что? – простонали в ужасе Рики и Лала. – Тётя Кис-Кис – что?
- Кис-Кис гав-гав! Кис-Кис почто Миче лишить живота возжелала? – вскричала Лаян.
Вот так мои дети узнали о покушении на меня. Но в свете того, что случилось в Поперечном ущелье, восприняли эту новость не слишком эмоционально.
- Это всё злые бусы, - напомнил Васяка.
Потом дети и взрослые имели время и возможность разобраться с этой проблемой, всё осознать, и обсудить так и этак моральные качества любимой женщины Сеша. А сейчас Лала и Рики, узнав об Элайн такую ужасную вещь, вяло возмущались, немного ругались, но и только. Хорошо, что сейчас узнали, в другой момент было бы хуже. Они никогда не простили бы госпожу Кис, даже зная, что она была заколдована. Но дети считали меня мёртвым, и всё блекло и меркло по сравнению с этой бедой.
В конце концов, князя, расписавшего историю своего побега из храма едва ли не по минутам, оправдали совсем и торжественно приняли в компанию. Он больше не делал попыток защищать подопечного. На Каиза, наоборот, смотрели как на злоумышленника, которым он и являся. Он, к моему удивлению, не мог связно объяснить причину, по которой последовал за Сешем. Его сказка о том, что будто бы собирался защищать князя, казалась совершенно не убедительной. Белый пёсик определил его, как преступника, стрелявшего из ружья. И Рики напомнил, в кого: в Мичику, в маленькую малышку! А девочка и так очень боялась Каиза.
- Не бойся, Мы его не отпустим, - пообещали ей. – Мы его не развяжем. Он к тебе не подберётся.
- Добрались до меня. Нашли. Всё это из-за меня, – как-то даже безразлично и обречённо сказала девчоночка и отпихнула меня, лизавшего её щёки. И судорожно вздохнула, закрыв ладошками лицо: – Мама, мамочка! Миче, где мой Миче? Мамочка, где мой Миче? Из-за меня всё. Лучше бы мне не родиться.
Ужас просто. Дася сгребла девочку в охапку и понесла к фургону.
- Значит, Миче защищал девочку, - тихо сказал Сеш. – Заслонил от пули, пожертвовал собой.
- Я склоняюсь к тому, чтобы пристрелить доходягу из того же ружья, - произнёс Петрик. – Голосуем.
Все, кроме Сеша, подняли руки, но и Сеш, казалось, не слишком возражал. Рики и Васятка подняли две руки. Каиз и глазом не моргнул. Напротив, загадочно улыбнулся.
- Итак… - собрался подвести итог и произнести приговор мой королевич, но вдруг спереди и сзади раздался топот многих копыт, и я, как собака, услышал это первым. Я запрыгал и залаял, как сумасшедший, мои товарищи всполошились.
На поляну с озерцом и нашими фургонами вломились всадники. Белые одежды, когда-то чистые и целые, грязными тряпками спускались с плеч и трепыхались на ветру. Мои спутники сгрудились в кучу и попятились к фургонам. Главный пришелец, весь обвешанный верёвочками от оборвавшихся кисточек, прогундосил, носовым платком показывая на Рики:
- Он. Вот он, неучтённый волшебник.
- Привет, - помахал ему мой очень младший брат.
И ударил первым.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2014/10/22/1484