Секретарь Райкома Пальчак ежеминутно принимал сведения о ходе выборов.
- Да! Да! – отвечал Пальчак – Слушаю! Запишите! Восемьдесят процентов Тшебешов!
- Уже! – отвечала секретарша.
Пальчак прошёлся по кабинету и позвонил.
- Дайте мне раду! Как там у тебя дружище Яремчук? С Тшебешова получил сводку? Нет? Тогда у меня принимай!
Пальчак прочитал всю сводку с района.
- У меня на полчаса или на час раньше информация. Это как организуешь, так и пойдёт. Вы передайте дальше в область…
То и дело телефон надрывался.
- А как же… Подам. В Дрезденко хуже дела. Тридцать два процента. Да! Маньковский там смотрит…
- А! Курово? Кто? Привет! Что-то подкачали вы… Борода уже восемьдесят процентов подал… Ну меньше у него гмина, всё близко. А у вас какие деревни первые? Блотница? А! Лонгница? Хорошо, а главное неожиданно… Сколько там?...
- Запишите! Старое Курово семьдесят восемь процентов…
- Сейчас поехал Дубовский! Зайдёт с заместителем. Приготовьте актив, человек тридцать.
- Алло! Алло! Барабаш?... Освободи Красюка, пусть этим делом займётся. Кто тебе это сказал? Солтыс? Его сынок думаешь?
- Эх! Чёрт! Какую штуку задумали отмочить!
- Соедините меня с УБ. Это райком. Комнату шефа! Это Пальчак! Подойди немедля в райком! Ожидаю!
- Приготовьте полный отчёт в область. Чтобы согласно формы, часы укажите.
Пальчак нервно шагал по комнате в ожидании шефа. «Вот что задумали. Нападение на урну с голосами! – думал секретарь райкома – Ничего выдумка. И машина ушла, как назло, в Добигнево». Секретарь посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого. Опять зазвонил телефон.
- Да! Слушаю! Добигнево и Слонов! Телефонограммой процент не надо. Лучше по условной форме. Этот Добужинский! Сколько ему толковали! Как горох об стенку…
- Да! Да! Жду. Слонов? Сто процентов? Молодцы! А у тебя как? Пятьдесят два? Маловато, но будь на связи. Журавский в порядке? Пьян? Безобразие!
Опустив трубку, Пальчак зашагал по кабинету.
В кабинет вошёл шеф.
- Садись!
- Что у тебя там?
- В Курове хотят свинью подложить. Часть Пшинотецко, Нового Курово, приречье Нотеци, где самые ПСЛ-евцы проживают, под командованием сына солтыса в лесу собираются. Подвыпили и штурмом собираются разнести всё в пух и прах, под видом голосования. Их цель урна.
- Не может быть! – произнёс шеф.
- Сам Барабаш сказал, он врать не будет. Я дал указания людей приготовить. Что будет, то будет. Ежак уехал. Вот как жаль!
- Они там с Дубовским в Курове задержатся, если такие дела.
- Хорошо бы. А какой маршрут у Ежака?
- Старое Курово, через Тшебешев в Гостим, - ответил шеф.
- Я позвоню сейчас в Старое Курово, узнаем всё. Может уже приехали.
Пальчак попросил почту и соединился с Куровым.
- Алло! Старое Курово? Дайте школу… Избирательный участок?
- Алло! Да! – ответили на том конце провода.
- А! Товарищ Скерский! Дай мне Барабаша. Нет? С кем? А, значит доехали уже. Как придёт, пусть мне перезвонит. Всё! Уже там они! – сказал Пальчак, ложа трубку.
- Мотоцикл у них самый лучший – сказал шеф.
Раздался звонок телефона. Передавал новости Маньковский.
- Дела продвигаются туго. Вчера активная молодёжь обходила дворы до двенадцати ночи. Сегодня еле-еле идут. Был в Негославе, там восемьдесят процентов отдали голоса.
- Ладно, действуй, - проговорил Пальчак – На обратном пути заедь к бороде. Он у нас в передовиках.
На школьной площади в Старом Курове было много избирателей. С отдаленных деревень и хуторов приезжали на подводах. Тут же стояли и дежурные подводы. Отец с сыном Бартчаки уже сделали несколько рейсов, чтобы привезти инвалидов и стариков на избирательный участок.
Одна семидесятилетняя старушка прослезилась во время голосования.
- Господи Боже мой! Я семьдесят лет прожила, не думала и не гадала, что придётся избирать своих правителей. Раньше паны выбирали кого-то, а нас и не спрашивали. Видно сразу, что выбираем своё родное правительство, чтобы беспокоились о старухах и обездоленных. А теперь вот привезли и отвезут. Дай Бог им править долгие лета, да не забывать о бедных людях, - причитала старуха, бросая конверт в урну, не заходя в кабинку – Господи помоги нашей рабочей партии. Первый мой в жизни бюллетень.
Слёзы навернулись на глаза старухи, рука дрожала, поэтому в разрез урны конверт не попадал. Помощник при урнах (муж зауфания) взял конверт и бережно вложил в отверстие. Старуха перекрестилась. Её подхватил под локоть Барабаш, чтобы она не упала на ступеньках школы, и проводил до воза.
- Спасибо тебе, милый человек за внимание.
- Не стоит, мамаша, - ответил Барабаш – Живи здоровенько, да радуйся.
- Радуюсь сынок, вот как радуюсь. Годки мои только ушли. Мне бы вернуть их годков на тридцать.
- Ничего, мамаша. За то старость у вас спокойная.
- Ох, спокойная! Домик получила с садочком, да огородик есть. Курочек развела, да коровёнку обхаживаю. Слава Богу, что солтыс наш партийный. Всё заходит, спрашивает про здоровье и помощь. То сенца подвезут мне, соломки. С гмины на хлебец получаю. Дай Бог вам всем Царствие небесное. Ты тоже, сынок, наверное, партийный?
- Партийный, бабушка – ответил Барабаш.
- Хорошие люди у вас.
- Хорошие! Но попадают и плохие, которые специально к нам в партию лезут, чтобы воду мутить.
- А вы их в шею! В шею! Чтобы духу их в партии не было. Вот так-то сынок, - сказала старуха и размахнувшись своим сухим кулаком, продемонстрировала удар – В шею!
- Последуем вашему совету бабушка, - усмехаясь, сказал Барабаш.
- Да хорошенько их! Пусть знают, что кулак рабочий тяжёл как молот.
Лошадь тронулась, а старушка всё приговаривала.
- Хорошенько! Хорошенько!
- Видно старушке не сладко жилось раньше! – сказал Барабаш подходившему Красюку.
- А кому-то сладко было? Мне? Тебе?
- Как наши дела? – после небольшой паузы спросил Барабаш.
- Всё в порядке, все расставлены так, что если двинутся на урну, то встанут в ручную плотную цепь. Её разорвать будет трудно.
- Ты ничего не заметил?
- А что? – спросил Красюк.
- Подходят к спискам подвыпившие, отмечаются, а потом на нижнем этаже копятся. Это всё сын солтыса затеял.
- Ничего. Я думаю, удержимся, - сказал Красюк – Порядок наведём.
- Пойдём в сторожке перекусим.
- Чего они ждут? – спросил Красюк.
- Чудак ты! Вечера ждут. Они рассчитывают отключить электрический свет, и в потьмах всё порушить. Я так рассчитываю. С трансформатором они ничего не сделают. Я туда направил милиционера. А вот линию могут разорвать.
- Струсского надо подменить, он на эти дела дока. Пусть займётся этим, - предложил Красюк.
- А что же он может сделать?
- Как что? Он разберётся с линией, которая идёт в школу. Найдёт места удобные для разрыва или отключения электричества и подстрахует.
- По моему, надо ещё замкнуть все школьные кабинеты и комнаты, - сказал Барабаш – К распределительной доске и к счётчику приставить двух товарищей, чтобы отогнали провокаторов. Думаю, что они хотят в здании это сотворить.
- Пойду к сторожу, - сказал Красюк – Пусть закроет все помещения на первом и втором этаже. Мысль дельная.
- Валяй! Я пока пойду найду замену Струсскому. Пусть парень действует – сказал Барабаш.
Проходя по первому этажу, Барабаш заметил группу из человек двадцати, которые были ярыми поклонниками Миколайчика. Они о чём-то оживлённо разговаривали. Среди них стоял и краснолицый сын солтыса, который при виде Барабаша замолк и подал знак другим.
- Что? Отголосовали? – спросил Барабаш.
- Кто не проголосовал, тот ещё проголосует, - ответил неизвестный голос из группы.
- Дело хозяйское! – добавил Барабаш, и стал подниматься на второй этаж, провожаемый взглядами заговорщиков.
Много бы отдал Барабаш за то, чтобы узнать планы саботажников. «Может подослать к ним старого солтыса? – подумал Барабаш – Он ещё здесь. Его лошадь стоит. Узнать бы, что и где они затевают. Может он в активе Красюка заседает? Если не наверху старый лис, то пойдёт в ресторан обедать».
Барабаш шёл, кланяясь направо и налево товарищам и знакомым. Он подошёл к столам, где производилась отметка избирателей, там был и его сын. Роман заметил отца и подошёл.
- Пойди и подмени Струсского, у него почти все прошли по спискам. Осталось немного, то и ты справишься.
- Хорошо, - ответил Роман.
Отец и сын тронулись к столику Струсского, там остановились.
- Дело есть, - сказал Барабаш Струсскому.
- Я этого ещё не окончил.
- Ладно! Вот он посидит тут. Ходи за мной.
Барабаш вкратце рассказал Струсскому планы заговорщиков, а особенно про свет.
- Что тут можно сделать? – спросил Барабаш.
- Я думаю, что с линией они ничего не сделают. Там надо когти использовать, да и трудности возникнут. А вот внутри школы, может, получится у них. Но я думаю, что могу с этим справиться. Если они отключат основной свет или перережут провода, то свет будет гореть. Надо только посмотреть, может, я ошибаюсь. Давай обойдём кругом школы.
Барабаш и Струсский вышли. Они обошли всё здание вокруг.
- Можно сделать одну хитрость, - сказал Струсский – Вон смотри. Линия идёт по огородам и запитывает школу. У меня есть кабеля, с помощью которых я могу эти комнаты от своего дома подключить. От счётчика школы мы их отключим. Если линию обесточат, то кабинеты будут светить, как небывало. Надо провода бросить и через окно завести.
- Сколько на это надо времени? – спросил Барабаш.
- Полтора часа и всё готово.
- Валяй! Начинай сейчас, вернее будет. Скажи электромонтеру Олеку, чтобы помог тебе.
- Не думаю, что его помощь нам понадобится, тем более опасно.
- Почему?
- Не благосклонно он относится к нашей партии. Он не стал вступать в ЗВМ, когда ровесники его приглашали.
- Тогда делай сам.
- Будет сделано. Перехитрим, - весело сказал Струсский и пошёл через огород к своей задней калитке.
Барабаш возвратился и завернул в сторожку.
- Ты всё ещё кофе попиваешь?
- Я и не начинал, - ответил Красюк.
- Тогда и не начнёшь. Пошли по делу. Зайдёшь к Дубовскому. Он у вдовы поселился, в доме, что виноградом оброс. Там две семьи живут, а его комната по левой стороне. Передай ему, что пока всё спокойно. Смотри, чтобы тебя никто не приметил. Ясно?
- Ясно! – ответил Красюк и отправился на противоположную сторону улицы Сталина.
Дубовский сидел за столом. Красюк лично не знал его, но видел и знал, что он работник УБ.
- Как дела?
- Пока тихо. Миколаевские ничего не предпринимали пока. Барабаш передал, что против них подготовились.
- Вот что! – сказал Дубовский, вынимая пистолет – На, возьми. Станешь около урны. Если что начнётся, то напугаешь их. Стрелять запрещено. Испугаются и отойдут. Сколько актива приготовлено?
- Около двадцати ребят!
- Бери пистолет! Он всё равно пригодится. Вам ещё бюллетени сопровождать после подсчёта голосов. Завтра в комитете вернёте оружие. Поняли?
- Да!
- Только без особенного шуму. А то могут потом много чего раструбить.
- Понятно! – ответил Красюк.
- Надеюсь всё будет благополучно, - сказал Дубовский – Иди. Задерживать не буду. Я буду здесь, держите меня в курсе.
- Откуда идёшь? – спросил Гутовский у Красюка, когда тот подходил к школе.
- Освежиться вышел. Голова раскалывается. Ты выспался? Вот, а мы с Барабашем всю ночь дежурили здесь.
- Какое там выспался. С этим Скерским не поспишь. До трёх ночи сидели, а потом сюда.
- Раз так, то завтра выспимся, - сказал Красюк – На вот тебе. Пожуй немного зёрнышек, отгоняют дремоту.
Красюк достал из кармана около двадцати зёрен кофе и сунул в руку Гутовского.
- И что помогает?
- Мне помогает, а тебе не знаю. От водки помогает, это точно. Разжевал несколько штук и никакого запаха не слышно. Жена твоя уже отголосовала?
- Уже!
- Тогда пошли наверх. Какой там результат, там ещё не подсчитали?
- Подсчитывают, - ответил Гутовский.
- Как думаешь, выйдем первые в районе?
- Наверное, нет. Что-то трудновато идёт.
- Сейчас узнаем.
Барабаш собирал сводку со всех списков, чтобы потом шифрованной телефонограммой послать в район.
- Как там? – спросил Красюк.
- Не мешай! Подсчитываю!
Опёршись о стол, Красюк с Гутовским следили, как Барабаш слаживал цифры, переводил в проценты.
- Девяносто один и семь десятых, - произнёс Барабаш – А часов уже три. К шести закончим? Ты Гутовский садись тут и добавляй к этому всех вновь прибывших. Добавим и больше не пересчитывать. Осталось от силы двести человек. Надо было сразу так отследить, тогда бы знали, кто из оппозиционеров отметились, а бюллетени не заполнили.
К столу подошёл солтыс с лесной части.
- Старина Барабаш, пойдём до Пачуского по кружечке пива выпьем.
- Пошли! – вставая, сказал Барабаш, поняв намёк солтыса уединиться для разговора.
- Я пойду первый, - сказал солтыс – Вы выходите минуток через пять.
Барабаш кивнул головой и незаметно мигнул Красюку.
- Ты, Ваня, передай сводку в район, а я пока передохну, - при этом Барабаш передал листок с расчётами Красюку, вставая со стула.
- Ты за порядком смотри, - сказал Красюк Гутовскому – Я пошёл к телефону.
Красюк спустился на первый этаж и прошёл в кабинет директора. Там были войт с секретарём местной ячейки ППС.
- Как там дела? – спросил войт Матушевский.
- Всё в порядке!
- Знаем что хорошо! Перекусить не хочешь? – спросил секретарь.
- Нет, благодарю.
- Как знаешь. Что, сводку принёс?
- Да! – ответил Красюк.
- А мы и забыли сказать, что после трёх Яремчук в раде беспокоится будет о результатах, - сказал Матушевский.
- Вот я сейчас в райком подам, а вы после меня.
- Дак мы и не знаем ещё цифры.
- Я вам скажу. Дело наше общее, так чего людей два раза беспокоить.
- Правильно!
Красюк передал сводку Пальчаку и сел за стол.
- Какой процент сейчас? - спросил секретарь ППС.
- Вызывай комитет и передавай девяносто один, - ответил Красюк – Теперь в Раду позвоните и можете девяносто два говорить. Идём в одном блоке, так и держаться надо вместе. Выйдет так, что вы не сидите, а работаете.
Красюк приметил, что оба товарища навеселе, поэтому он хитро их поддержал в их рвении. Видно было, что к шести вечера, они вряд ли будут различать друг друга. Красюк знал, что поить их могли мельники и прочие из оппозиции. Он встал.
- Куда? – спросил Матушевский.
- Наверх! Может надо кого подменить.
- Тебе наше общество не нравится? – спросил Матушевский.
Хотел Красюк ответить острым словом, но сдержался.
- Не в обществе дело, а в товариществе. Я тут рассиживаться буду, а товарищи там работают. Получится как в басне Крылова про муху, которая сидела на рогах у вола, и говорила, что они пахали.
- Да иногда бывает и так. Одни из кожи лезут, работают, а другие похвалы получают и ордера, - ответил Матушевский.
Красюк понял к чему было это сказано, но не хотел затрагивать эту струну. А тянется история ещё с 1945 года. Тогда Красюк организовывал сбор урожая. Матушевский с Балтыкой и Голомбиевским весь хлеб (зерно) свезли себе на дворы, даже со двора Красюка всё позабирали. Всё зерно было поделено по богачам, а могло пойти на благое дело для всех. Тогда Матушевскому и ордер вручили и похвальную грамоту. Но сейчас не сорок пятый год, а сорок седьмой.
- Кто работает, тот и кушает! Так сказал товарищ Ленин, - сказал Красюк, уходя.
- Да! – усмехаясь, сказал Матушевский – Бывает и наоборот, кто не работает, тот ест вдвойне.
- Может и подавиться! – ответил Красюк – Пока так, а дальше видно будет.
Красюк ушёл.
- Как ты скажешь?
- То, что прошло, то я знаю. А наперёд не знаю. Как там будет? – ответил гминный секретарь ППС.
- Хвостом виляешь?
- Почему хвостом? Кто может знать, что будет через час? Может быть землетрясение. Вот и полетим мы все в трещину земли.
- Ну вот, а говоришь предвидеть ничего не можешь. Если жить по-старому, то улетим под землю, а если по новому, то туда же. Вот ты и брось старое, начни с себя. Тебя и трогать никто не будет, в почёте будешь.
- Значит, пристраиваться к атмосфере?
- Так!
- Я уже и так поломался немного, - сказал Матушевский – В будущем и с меня получится не плохой демократ.
- Не шути Матушевский.
- Я не шучу. Я потихоньку понимаю всё, привыкаю. За мной, конечно, хвостик есть из прошлого. Ну и что же? Люди перевоспитываются. Время и дело делают своё. Нам старикам трудно привыкать к новым порядкам. У меня теперь, веришь секретарь, две души. Раньше была одна. Служить верно, получать деньги, охранять правительство, бога. Теперь около старой души народилась молодая. Новая душа объясняет всё просто и ясно. Нужно охранять правительство народное, законы выпускать для народа. Не палками новшества прививать, которые прописывает горстка капиталистов. А бог сам себя защитит, если он есть. И вот теперь эти две души стоят на весах и качаются.
- Как ты думаешь с двумя душами дальше жить?
- В зависимости от обстановки во внутренней политике.
- Ты ведь в рабочей партии? Ты всё думаешь, что победит Миколайчик? – спросил секретарь ППС – Как можно верить в победу богатого крестьянства и горстки старых помещиков и их побратимов?
- Ты я вижу настоящий демократ!
- Не в этом дело!
- А в чём?
- Дело в правоте взглядов на жизнь, на освобождение миллионных масс, как в экономическом, так и политическом равенстве без эксплуатации один другого.
- Насчёт этого ты прав!
- А что ещё может быть другое? – спросил секретарь.
- Другое? Это старая болезнь накопить побольше, да чужими руками, жить привольно в достатке и пр.
- А кто тебе не даст? Трудись, экономь. Только работать надо самому, тогда никто тебе не скажет, что заработал нечестно. Никто не придёт забирать нажитое.
- Да! Ты прав. С такой правдой новая душа перевесит.
- Правда она всегда кривду перетянет.
- Нескоро! – с усмешкой ответил Матушевский.
- Народ ожидал сотни лет, немного осталось.
- Мало и много, и коротко и длинно! Это всё сказки.
- Да! Сказочка! – ответил секретарь – Но какая? Эта сказка не единым писателем пишется, а всем народом. Ты понимаешь Матушевский? Народ пишет!
- То есть – начинает писать! – ответил Матушевский – Понятно, что это диктатура пролетариата.
- Большинство диктует меньшинству! Так более понятно? – спросил секретарь.
- Не стоит друг другу доказывать, - примирительно сказал Матушевский – Сейчас сводку подам, и пойдём к Пачускому. Он нас рассудит.
- Тот вытряхнет последнее с кармана, чтобы на завтра и на хлеб не было!
- Я сегодня плачу, не плач, - ответил Матушевский.
- Нет! Некогда мне! – ответил секретарь, вспомнив разговор с Барабашем на танцах – Иди сам. Мне нужно наверх идти, я заместитель председателя. Рассиживаться у Пачуского мне сегодня неприлично.
Гминный секретарь ППС вышел, и тут же встретил Барабаша.
- Я тебя ищу. Так и думал, что ты тут засиделся, - сказал Барабаш, подхватывая секретаря под руку – Опять с Матушевским и с Мельниками посиживал?
- Да с ним, - неохотно ответил секретарь.
- Результаты знаешь?
- Красюк говорил, да и сам подал себе в район.
- Что такой скучный?
- Да с Матушевским сцепились.
- Не поделили чего?
- Эх! Что там говорить. Но не пойму я его.
- Ха! Ха! Небось, пушки заливает? – спросил Барабаш.
- Да нет. Говорит, что перевоспитывается. Мол у него две души теперь. Старая и новая. Со всем соглашается, только старый багаж на него давит, а сбросить его никак.
- Да! – удивлённо произнёс Барабаш – Пусть поносит ещё. Но чем дальше носить будет, тем тяжелее будет.
Оба секретаря за разговором поднимались наверх. Барабаша мучила мысль, что не видно было ПСЛ представителей. «Куда они подевались все? Не уж то передумали саботажить? – думал про себя Барабаш – Никого не видать. Может, собрались где?».
На втором этаже в кабинетах голосования тоже никого не было видно из конкурирующей партии.
«Солтыс не мог обмануть. Ловко выдумали, - рассуждал Барабаш, вглядываясь в лица малочисленных избирателей – Подойти гурьбой к урне, а потом что? Выключат свет, сорвут печати, бюллетени вытащат, а свои забросят. Ловко! Пока свет включат, всё будет сделано. А урна упала случайно».
- Что молчишь? - спросил секретарь ППС.
- Думаю что-нибудь выдумать, - ответил Барабаш.
- Поздно! Уже без нас всё выдумали.
- Эх! Братец мой, выдумкам конца не будет, только нашего умишка не хватит. Мы готового не можем в жизнь провести. Топчемся на месте, а дела нет ни спереди, ни сзади.
- Напрасно ты так. Наши дела видны.
- Какие же это дела? Я их не вижу.
- А это не дело? – наседал секретарь ППС – Первые свободные демократические выборы.
- А я о другом думал.
- О чём же?
- О том, как бы нам кооперацию сделать, чтобы выгнать мельников и всякую шваль, тебя на человека вывести. Ты вчера с ними хорошо кутнул?
- Был случай. Согрешил.
- Разговор то наш помнишь?
- Помню.
- Подумал ты или нет. Решил ехать пока колёса не рассыпятся? – спросил Барабаш.
Давно Барабаш хотел к стенке припереть секретаря ППС, чтобы тот отозвал с гминой рады своих представителей. Особенно надо было избавиться от мельника с Нового Курово. Поразмыслив, Барабаш понял, что ещё не время. Он сменил угрозу на лице улыбкой.
- Ладно! Вижу, что ты выправляешься, - весело продолжал Барабаш – Не сердись, я всегда такой. Люблю пожурить, но за дело. Я тебе добра желаю. Парень ты не плохой, у нас с тобой много дел. А после выборов, ещё теснее работать будем. Нам нужно быть откровенными, тогда и дела будут идти лучше.
Секретарь ППС шёл свесив голову, не отвечая ничего. Барабаш был прав. Но и расставаться со старыми друзьями не хотелось. С кем ещё можно было покутить и отдохнуть как следует. «Несёт меня в эту компанию, да и за дарма попить, поесть, - думал секретарь ППС – Может ну их? Больше не буду с ними водиться. Посмотрим что будет. Угощают, чтобы их дела проходили в гмине. С этого и налогов меньше платят. По бумагам показывают, что мельница простаивает. Хватит меня за рюмку покупать, да за муку».
- Что молчишь? Жалеешь, что с компанией придётся прощаться?
- Да нет! Думаю!
- Поздно начинаешь думать.
- Да если бы я всегда поспевал, то всё бы было иначе.
- Знамо дело, что иначе. Пока ты думаешь, другие раньше сообразят, - сказал Барабаш.
- Так было.
- Раз тащить больше нечего, то такую компанию чего поддерживать?
«Чёрт знает что! – подумал гминный секретарь ППС – Будто мысли мои читает!».
- Товарищ Барабаш! – окликнул кто-то снизу.
Секретарь ППР остановился, и увидел запыхавшегося Фицнера, соседа Красюка.
- Что хотел?
- Там сверху позовите Красюка! Это срочно! Мы ждём.
- Ладно, - ответил Барабаш, поднимаясь дальше, чтобы завернуть налево, где располагались избирательные комнаты.
- Иди тебя вызывают, - сказал старый товарищ Красюку.
- Кто? Где?
- Внизу Адась. Видно дело важное, раз за тобой прибежал.
Красюк в фойе школы увидел Адася Фицнера и ещё двоих. Один был с Нового Курова, а другой Бут-Гусаем почти с под Нового Дрезденко.
- Пошли с нами, - сказал Адась.
- С удовольствием, да не могу. Освобожусь через часика три.
- Тогда отойдём на сторону на пару слов, - сказал Левандовский, беря Красюка под локоть.
- В чём дело? – спросил Красюк, когда группка тронулась к выходу.
- Банда! Хотят безобразие устроить. Мне только передали.
- Большое спасибо тебе Левандовский, но мы уже подготовились принять гостей.
- Вот и хорошо, а то я спешил. Может, мы нужны будем. Мы втроём сотню перевернём, если надо.
- Может, всё по-тихому обойдётся, - спокойно ответил Красюк.
- Тогда в случае чего мы у Янка будем, тут рядом.
- Хорошо! – сказал Красюк.
- Пошли к Янку, - сказал своим приятелям Бут-Гусаем.
- В чём дело? – спросил Барабаш у Красюка, когда тот вернулся.
- Ещё подмога к нам пришла, для того к чему готовились. Левандовский, Адась и Бут-Гусаем.
- Может ничего и не будет, - сказал Барабаш – Обойдётся!
- Оно бы и лучше было!
В зал зашёл Струсский. Барабаш кивком спросил про дела, на что тот кивнул утвердительно в ответ.
- Теперь садись за своё место, - сказал Барабаш – Ждать осталось недолго. Вон на дворе уже темнеет.
- Как там дела, Гутовский?
- Да вот подитоживаю!
- Давай, давай! А то скоро сводку посылать!
- Девяносто три… С хвостиком!
- До шести должны закончить. Все ли неспособные ходить были привезены? – обратился Барабаш к Бартчаку.
- Все!
- Скажи возчикам, пусть подводы по домам развозят.
На дворе стало быстро темнеть, в кабинетах и залах зажгли свет. Залы для голосований, как и кабинеты отметки, пустели, оставались только активы и обслуга. Один муж зауфаня (при урне) спал прямо около урны, так как не стал подменяться на своём почётном месте. Наверняка и не ел.
- Ничего ребята! Такое задание бывает раз в жизни, можно и потерпеть.
- Смотри, а то допоздна протянется всё дело, - говорил Барабаш.
- Выдержим!
Внизу послышались голоса, и десятки ног стали подниматься по лестнице на второй этаж.
- Начинается, - сказал Барабаш Красюку – Приготовиться!
Красюк дал условный сигнал активу, чтобы собирались и готовились. Часть заняли условленные места в комнате с урной, остальные наготове находились в комнате со списками. Около пятидесяти избирателей ввалилось в зал со списками, чтобы отметиться, от всех разило самогоном. Кто отметился в списках ранее, стояли по сторонам, ожидая товарищей.
- Кто отметился в списках, просим пройти проголосовать, - объявил дежурный – Не толпитесь!
- Мы организованно, все вместе! – сказал один из группы весёлых избирателей, которые стали по одному заходить в комнату с урной.
Человек пятнадцать тянули время, оглядываясь назад, где должен появиться их предводитель.
- Кидайте свои бюллетени, - сказал муж зауфаня – Если решили организованно, то пусть соберёт один, и за всех вбросит.
- Ещё не все!
Остальные избиратели стали протискиваться гурьбой в двери, а в середине шёл сын солтыса, который покрикивал, отдавая команды наваливаться.
Активисты сомкнулись в цепь при дверях, не давая бесконтрольно вваливаться толпе. Барабаш с активистами заняли условленные места по обе стороны от урны.
- Просим проголосовать! Место свободно, - сказал Барабаш – Не надейтесь, что свет погаснет.
С зала послышалась команда.
- Жми!
Висячая лампочка полетела вдребезги. Стекло падало на пол, а кому и за шею.
- Береги свет в зале! – крикнул Барабаш.
Было уже поздно, лампочки разбивались одна за другой, а на дверь сильно налегла толпа. Благодаря оцеплению, дверь удалось удержать. План Миколайчиковских представителей был сорван.
Один Струсский усмехнулся, и выставил подготовленную двухсот свечёвую лампочку, подключенную по другому кабелю. Свет был восстановлен.
Нарушители этого не ожидали.
- Просим! – спокойно сказал Барабаш, заметив у некоторых пачки конвертов – А лишние конверты положите мне сюда. Подходите по одному.
- Пепеэровская собака! – процедил сквозь зубы один из зачинщиков.
- Спокойно голосуйте! – хладнокровно произнёс Барабаш – Номер ваш не вышел!
Все, видя провал, подходили и кидали свои конверты, презрительно скривив лица.
- Спасибо тебе Струсский, - пожимая руку, сказал Барабаш – От всего сердца, от партии.
- Я выполнял свои обязанности, как член партии. Нам доверили этот участок фронта, мы и оправдали.
- Ладно! – сказал Барабаш – Сейчас выясним как наши дела. Подсчитаем и дадим телефонограмму в район.
Продолжение следует.