Мясокомбинат «Ялуторовский» был самой ценной работой для Анастасии. От куда она по началу таскала самые разные виды колбас, завёртывая в шуршащею бумагу, перевязывая веревкой, что бы не раскрылось в сумке. Так она считала, что балует сестренку, которая почему-то не толстеет от всяких жирностей. Фигура ей верно досталась от худощавого отца, а вот кривой нос конечно Насти.
Все бы ничего, а мысль, что снова придется видеть Саньку не давала ей покоя. От одного его имени ее уже трясло и хотелось убежать подальше. Спросонья даже подумывала уволиться, но сочла эту попытку не удачной. А если попробовать заикнуться об увольнении то Павел Сергеевич обрушит на нее словестный поток нехороших вещей, что режут слух напрочь.
Стрелка круглых часов, что весели над головой Линки перешла на тридцатую минуту седьмого. Обеспокоенная девушка лежала под одеялом, вытянув ногу, в тоже время подглядывая на отражение сестры в зеркале соседней комнаты. Та, нервно бросила резинку на стол, сделав пять пшыков духов с розовой наклейкой, как ей попался на глаза черный крабик.
-Думаешь он заметит твою заколку?- проговорила Линка, вытянув руку наверх.
-У Аристархова жена есть! Глупая. Я не перед кем не красуюсь.-имела в виду Павла Сергеевича Настя, уйдя из поле зрения сестры.
-А я про Сашу Суворова говорю.- с некой осторожностью сказала она, отвернувшись к стене.
Анастасия с отвращением начала:
-Да, что бы этот наркоман вообще с нашего Мясокомбината ушел. На глаза мои не попадался. Возьму и расскажу все про него. Доказательства предъявлю. Вышвырнут его от сюда. Павел Сергеевич за уши и на выход. Мне легче жить станет.
-Меня, как начинающею актрису не проведешь. Нравиться он тебе ведь.- вскочила Линка, прислонившись лицом к стене, теребя ручку сломанной двери.
- Меня проблемы только оставили. Вон, отец наш пьяница пропал. Шляется где-нибудь или в подворотни с мужиками в домино на последние копейки. А о нас ни разу не вспомнил. И рада я, что домой не возвращается. Жить спокойней стало. А теперь этот Санька, на кой он мне нужен?- резко повернулась Настя, просунув ногу в дешевые сапоги, с отклеившейся подошвой.
- Значит не любишь ты не отца, ни Александра.-села Алина на табуретку, обратив внимание на обувь сестры.- Зарплату опять задолжали, ну ничего, мне после завтра в театре выплатят.
-За что их любить то?- фыркнула сестра, пролезая в плащик,-Вот, тебя я люблю, знаешь почему?- улыбнулась.
-Не трудно догадаться. Но, когда отец вернется мы попробуем изменить твое отношение к нему.- Линка поправила зеленый капюшон сестры, вывернув изнутри.
-Не учи старших!-пригрозила мизинцем Настя, вдохнув декабрьский воздух из открытой рамы на лестнице.- Вот, Бутовы опять окно не закрыли! Второй этаж все таки, и залезть могут. - снова начала возмущаться сестра, когда Алинка захлопнула дверь из за сквозняка.
***
После вечернего просмотра одного спектакля, что Дарьина Федоровна считала бездарной вещью, которую поставил ее конкурент Артур Веоломский, она не спеша просыпалась. Выгибая кисти рук в разные стороны, а мыски вытягивая из под ватного одеяла, у нее еще осталось неприятное впечатление. Обычное утро начинавшееся после восьми часов, не осталось без высказывания. Ей преподносили их ангелы, как думала она всегда, перед тем, как произнести:
- Утро начинается с мыслей о театре!
Она могла закричать на всю комнату, дожидавшись ответа минут десять. Но ни кто никогда не отвечал. А так хотелось что бы Геннадий, симпатичный юноша сел на край кровати, держа подносик с кружкой крепкого кофе, обязательно без единой ложки сахара. Она бы провела рукой по его шелковым волосам, пряди которых доставали до носа. Именно так выглядит ее радость повседневной жизни, жаль в действительности Геннадий имеет совсем другую прическу, короткую челку, которую зачесывает набок. Но вот, появился повод! В новой премьере она сделает ему прическу средневекового рыцаря, а это значит длинные до плеч волосы. И никаких париков! Сегодня же она скажет ему об этом, да так торжественно. Но после всех размышлений, даже сказать фантазий, она полностью выходила из состояния сна. Единственное, что не давало ей покое, так это название для новой постановки. Она хотела, что бы это тоже было похоже на « Воробья из картона». Такое звучное, интересное. Над этим стоит поломать голову.
Оттолкнувшись о мягкий матрас рукой, провела мизинцем по залипшим глазам, проговорив себе под нос, что-бы ангелы ее еще не услышали:
-«Сие очи, отражающие Мглу»
Она говорила так тихо всегда, стараясь не спугнуть словечко каждое. И это, верно было похоже на Шекспировскую манеру.
Тяжелые красные шторы, не давали маленькому, но юркому лучику и пробиться к ней в комнату. Она очень плотно закрывала их, всовывая в уши кусочки выты, что-бы ни один шум в мире не потревожил. А сейчас настало время открыть их, принять решение насчет того юноши, про которого говорил Геннадий. Через секунду- солнце!
-Повезло вам сегодня Геннадий!- не спеша сказала она, посмотрев, как впереди за шестым домом виднеется крыша ее родного здания.
***
Юрий Архипович, охранник и давний знакомый Дарьины Федоровны каждый раз отмечал на часах время ее прихода. Записывал на мятом листке, рисуя циферблат и прятал в черный карман на груди. Он знал ее еще с факультета, где они учились вместе. Но его дело, желание открыть театр, сочинять пьесы тут же покинуло его разум, не давая и шанса, Бог уберег его от этого труда. Долго бедствуя, но замечу, живя на нижним этаже под Немковой, он и гроша не попросил у нее. Будь уже в среднем возрасте разумная женщина за нос притащила его к себе в театр, устроив на нынешнею профессию, выделив маленькую коморку, почти такую же по размерам, что и гримерная. Артисты быстро привыкли к Архипычу, что он даже позабывал бывать у себя дома, и приходил туда лишь раз в неделю.
Открылись стеклянные двери, вошла хозяйка. Он сделал моментально пометку, улыбнувшись закрытой улыбкой. Свежий воздух помещения сразу наполнился запахом неизвестных духов. Архипыч начал:
- Дорогая, Дарьина Федоровна, вы раньше сегодня!
- Пообещала кое-что Геннадию.-ответила она сходу, сняв норковую шубу, по актерски бросила ему в руки.
- Да, Геннадий сегодня мотается с семи утра, уже роль третий раз прогоняет, прислушайтесь!- поднял он палец наверх, почувствовав, как стих на секунду голос в зале.
-Геночка…- проговорила шепотом Дарьина Федоровна, услышав знакомые речи, недавно придуманного монолога.
Именно он ,Генка, идеально подходивший персонаж к новой постановке. Его портрет в средневековом костюме и рубахе с широкими рукавами, рисовала в голове Дарьина Федоровна каждый вечер. Ну, как же день мог пройти без представления знакомого портрета молодого юноши, что кричит сейчас во все горло в двух стенах от ее шагов, в черных лаковых сапогах. Она буквально переоденет их на классические с каблуком туфли, и взойдет в зал. Но, что она делает? Устремившись острым взглядом вперед, подняв голову идет, прекрасно зная, как пачкает любимый пол. Ведь она вечно хлопочет перед ним, что даже приглядывает за уборщицей, смотря сколько раз она полощет тряпку. От каждого шага толстой подошвы остается грязная вода, тает в теплом помещении декабрьский снег. Юрий Архипович видит, как хозяйка театра сама нарушает собственные законы, и пусть хоть испачкает здесь все, скорее бы дойти.
-Азарита, позвольте мне погнаться за вашим отраженьем в вечность!? Не отвечайте: « Нет». Растрогайте всех дам, что в зале этом, приткнули взгляды в низ. Азарита, я имя ваше прокричу, до хрипоты, при мгле,с босой походкой встану рядом. И заслоню спиной, по куда озаренье к сердцу не прильнёт. И стих родиться, искры вылетят наружу. Садитесь позади, окутанные ветром. Он унесет печали наши, в тот край, где озариться снова имя ваше. Ах, Азарита, Азарита… - рукопись с этим монологом, попала к Геннадию простым способом. Он увидел ее на скромном столике Немковой, когда та забыла дверь закрыть на ключ. Рученки его быстро потянулись, а память за ночь выучила все. И вот сейчас, стоял на середине деревянной сцены, довольный, чувствительный средневековый человек, по фамилии Миринстинский. Это роль совсем отличалась от образа Шриндальте в «Воробье из картона», покровителя лирических песен и трагедий, здесь это конечно присутствовало тоже, но совсем в ином контексте.
Сложно поверить было Дарьине Федоровне, с каким талантом она столкнулась в возрасте пятидесяти лет. И где же раньше блуждала она, все присматриваясь к Геннадию, проверяя на эмоциях, сколько раз лишала ролей, отдавая бездарным людям, вроде таких, какие играют сейчас в театре Артура Веоломского. Но ничто в данный момент не испортит ее впечатление! Новая премьера поселит в «Театре Классической души» необыкновенных героев, которых обязательно полюбит народ Тюмени.
Скрип золотистых дверных ручек раздается, когда Дарьина Федоровна не на мгновенье не задерживается, дослушивает чудный монолог, смотря на вспотевшего Генку, что ровно на таких же тонах, как она слышала в своей голове от ангелов, показал все. Нет, он не сыграл, он показ, заставил ее поверить во все переживанья Миринстинского.
Он замолчал, покрутившись на левой ноге к круглому столику на колесиках, с жадностью не отрываясь выпил весь графин воды.
- Прекрасное начало дня!- поприветствовал он чуть наклонившись Немкову, что прибавила шаг. -Позвольте узнать, кто же вживется в роль Азариты?- от духоты, он расстегнул верхнею мелкую пуговицу рубашки, задрав рукава.
-Не догадываешься?- изумленно, облокотилась она на спинку бардового сиденья под номером пятнадцать.- Серпуховская Алина! Так написано на третьем листке под толстой книгой. Как тебе пьеса?- осматриваясь вокруг пустого зала, спросила она.
- Как?- переспросил Генка, протерев лоб.-Это, вы должны были заметить по моему прочтению монолога сейчас!
«Я заметила!»- произнесла она в мыслях, но почему то не сказала, уставившись на бледные руки артиста, на которые падал тусклый свет. Ей хотелось непременно взять их в свои, закружится, словно в танце, как Азарита с Миринстинским. Но она была все на всего Дарьина Федоровна Немкова, хозяйка театра и только. Но раньше! Стоит заметить, что два года назад работать с артистами была ее самая заветная мечта. Она прекрасно помнила те дни, когда переживала, сможет ли набрать две труппы. «А сейчас? Я слишком многого хочу от жизни, все есть, а я чувствую себя ненасытной душой!»- размышляя в голове, она постепенно приближалась к сцене. Слегка подняв черную юбку, наконец заметив, что не переодела сапоги, поднялась по трем ступеням, облокотившись рукой о воздух.
-Не пройдет и недели, после новой премьеры «Сие очи видевшие мглу», как не тебя свалится гора предложений играть в кино!- проговорила она не спеша, подняв его расслабившиеся руки, и оглядывая с ног до головы.
Карие глаза Генки забегали по однотипным рисункам бежевой стены, потому что, когда он глядел на нее так близко, то вспоминал тот случай. Когда завистливые два хулигана поймали его сразу же после первого показала « Воробья из картона». Никто не мог ожидать, что появится в абсолютной темноте эта женщина. А ведь завистники в том переулке тогда разбили два последних фонаря, что освещали им дорогу. Единственным ближайшим зданием оказался «Театр Классической души» и та гримерная…
- Я все равно буду верен лишь вашему театру! И никаких предложений не будет!- отрезал он, шмыгнув каблуком, и вырвав скользящие запястья из рук Дарьины Федоровны.- Предложения нужны станут моему приятелю,- вспомнил он Савве, - И кстати, поговорим о нем!
Немкова разочарованно положила руки на талию, сложив ярко- красные губы в трубочку:
- Посмотрю я на твоего радиста, но обещать могу мало. Или пристрой его к Артуру Веоломскому, туда то его без вопросов возьмут!
- Мой друг не бездарность, как те…- не стал он договаривать, серьезно посмотрев в глубь зала, на последнее место.
***
Декабрьская пора настала для Линки внезапно, снова надо закутывать щеки до носа бардовым шарфом, а если обветриться ее нежное личико, то не видать ролей. Да, Дарьина Федоровна с полным серьезом относится к внешности, особенно цвету кожи. Сейчас Серпуховская выглядела, как надо, отдавая себе отчет, что не отморозит пальцы на ногах, одев расклеившиеся, с оторванном мехом сапоги. «Позорные»- одним словом называла их Анастасия, одевая все самое лучшее. Хотя куда там выряжаться, на мясокомбинат разве что. Неровные дороги в Тюмени часто подводили девушку, в прочем и в данный момент. Маленькие лужицы, покрывшееся корочкой льда, нельзя было отличить от глубоких, в которые наступила тонкая ножка в шерстяных носках, обрызгав в добавок и колготки. Она прекрасно видела, как идет, криво и веляя в разные стороны.