Сорок Сашек - многократное отражение
Была я тогда влюблена в Болтуна. По возрасту я бы могла его усыновить. Но любовь не спрашивает, кого и когда любить, и есть ли в этом смысл. Я тонула в его глазах, как в омуте, и это было такое невиданное блаженство, которое не описать. Это надо пережить.
И говорил он мне:
- Какая вы красивая.
И всё пытался напроситься ко мне домой. Нет, явно он не просился. Он всё время создавал такие ситуации, чтобы я догадалась и сама пригласила. Но я не догадывалась.
В моей душе горело золото Солнца Великой Любви, и совсем не хотела осквернять этот свет удовлетворением его медных потребностей.
- Красивая, как египетская мумия, - говорила я.
- А мумии, между прочим, очень красивые, - серьёзно возражал он.
…А потом он уволился, и я всю любовь к нему перенесла на линукс.
Я читала manual page так, как будто это была Великая Поэма о Любви.
Помнится влетела я неистовой кометой с вопросами по моему возлюбленному линуксу к нашему лучшему линуксоиду, полусонному флегматику Александру.
Сидел он, уставившись на зелёное поле и лениво и сонно перекладывал карты.
А тут я влетаю с вопросом к нему.
Я смотрю в листок и чётко, быстро, чтобы не тратить драгоценного времени, формулирую вопрос.
Он смотрит мне в глаза, это я вижу боковым зрением, постепенно просыпается, и вот в них появляется слабый свет, отражение моего света. Этот свет усиливается, усиливается и наконец вспыхивает самостоятельным солнцем. Свет, а не отражение. В этот момент мне хочется зажмуриться, такой яркий этот свет.
И я, закончив формулировку вопроса, и получив в ответ «я подумаю», незаметно для себя впитала и этот свет и понеслась дальше с двойным светом распечатать пару страниц.
А там сидел только один Санчик. Пару лет назад он был моим постоянным собеседником по фильмам и книгам. А потом эти разговоры сошли незаметно на нет.
И тут влетаю я в комнату. Красивая, нарядная, глаза сверкают от внутреннего огня.
- Можно распечатать пару страниц? – спрашиваю возбуждённым голосом.
- Можно, - говорит Санчик.
И глаза у него при этом загорелись и задышал он часто.
«Вот, дурак, - подумала я, - при чём тут ты?»
И вот печатаю я, а Санчик стоит у меня за спиной, смотрит в окно и дышит, возбуждённо так.
И тогда я спросила что-то буднично-сварливым тоном. Он дышать перестал, ответил на вопрос и вернулся к своему монитору.