Этот мир медленно гибнет, разлагается, растворяется в окружающем его пространстве. Переходит в небытие. Люди исчезают вместе с ним. Сколько человек сейчас осталось на всей планете — статистики нет, цифр нет, потому что любой подсчет не имеет смысла. Человек может исчезнуть, может появиться — и где он пропадал, в какой черной дыре — этого он просто не будет знать. Просто для него вчера было 4 августа, а сегодня календарь показывает 25 апреля следующего года. Так бывает, и довольно часто. Никто не переживает за родных — люди устали от трагедий и расставаний настолько, что предпочитают не завязывать близких отношений. Дети расстаются с родителями, стоит им только достигнуть совершеннолетия — оно наступает в двенадцатый день рождения. Так живет мой мир. Высоко в небе парит остров, построенный когда-то, в надежде, что изолировавшись от земной тверди можно будет сбежать из этого Чистилища. В итоге остров назвали Адом, и все, кто мог, бежали оттуда. Оставшиеся там безумцы слоняются по частично разрушенным улицам — что происходит в их скорбных разумах никому не интересно. А потому и не известно.
Я поднялась на этот остров — даже не из любопытства. Сколько себя помню, мое благословенное шестое чувство никогда меня не обманывало. И сейчас мне бешено, люто хотелось попасть в Центральную башню Ада. Основание ее находилось в центре массы острова, и поднималась она отвесно вверх настолько высоко, что, говорят, на вершине трудно дышать — настолько там разреженный воздух. Правда это, или нет — меня не интересовало.
Край острова был искорежен, платформа для стыковки воздушного транспорта пошла волнами и приняла очертания оскаленной пасти. Может случайность. А может чье-то больное воображение искорежило термостойкий пластик. Полупрозрачные рельсы силового поля еще мерцали, но периодически по ним проходили странные колебания, которые отнюдь не внушали доверия в проходимости предлагаемого ими маршрута. Пешком и только пешком, подсказало мне мое предчувствие, и я последовала его совету. Как всегда. Возможно, это моя особая форма шизофрении, но есть ли разница? Дома, окружавшие широкие проспекты сохранились лишь частично — некоторые были срыты до основания, некоторые радовали глаз уличной живописью. Часть пятен были настолько красноречиво-бордового цвета, что совершенно не хотелось знать о том, кто выступил художником. Часть зданий поросла зеленью и мхом, но здесь даже растения не выглядели безопасными. Горд призраков, которых некому похоронить, которых никто не пугается, поскольку живые не намного бодрее мертвых. Чтобы-то ни было, но редкие встреченные мной прохожие не нападали и вообще не проявляли никаких чувств, лишь безразлично провожали меня взглядом.
Когда башня уже была хорошо видна, то мне поневоле пришлось остановиться и поискать дорогу — проход к ней был завален столькими вещами, камнями, грязью и всякой гадостью, что пытаться пробраться по нему, или сквозь него было бы слишком неосмотрительно. И когда я уже приняла решение об обходе, в одном из проулков взвизгнули тормоза, и чуть ли не на меня вылетело ужасно старое транспортное средство — я даже не знаю, как его можно было бы назвать. Остановившись передо мной, оно пару раз конвульсивно дернулось и открыло дверцу. Молодая девушка, вылезшая из кабины, посмотрела на меня круглыми от страха глазами и спросила:
-Вы из Хранителей?
Я помотала головой – даже не знаю кто это такие.
-Садись! – это был приказ или просьба? Не знаю, но почему бы не сесть, раз предлагают?
Странная «машина» резко взяла с места в гоночный режим, девушка сосредоточенно рулила и так сжимала при этом руль, что становилось ясно – в вождении она новичок. Девушка ехала вдоль по улице, периодически наезжая на тротуар и пугая этим прохожих, которых почему-то стало больше. Странно, но чем ближе мы подъезжали к башне, тем больше народу появлялось на улицах, кто-то даже выглядывал из окон еще целых домов. А само подножие этого мегалитического строения было просто таки забито людьми. Они сидели на ступеньках, стояли, прислонившись к колоннам – где по двое, где по трое, иногда даже целыми группами. Удивительное зрелище.
-Мы приехали. Я ведь правильно тебя подвезла? – из глаз девушки ушло то лихое отчаяние, которое было заметно до этого. Она выпрямилась, будто даже облегченно вздохнула. Я кивнула головой, дотронулась до ее локтя и вышла из этой странной повозки. Мир сразу обрел звук и запах. Люди здесь… разговаривали. Одновременно, около трех тысяч людей что-то обсуждали друг с другом. Договаривались о встречах и расставаниях, они не бегали при этом не кричали, не кидались грязью – просто говорили.
Так странно. Так, словно здесь еще было живо то прошлое, о котором так вздыхают старики, когда все люди еще умели говорить и делали это ежедневно.
Сейчас этого дара лишаются. Там внизу, словно на другой планете, многие разучились произносить слова.
А здесь это еще жило.
Я шла сквозь толпу, и за мной оставался настоящий след. Люди оборачивались на меня и замолкали, чтобы потом начать говорить с новой силой, но уже намного тише. Но я все равно слышала их голоса.
Впрочем, ничего нового я не услышала. А значит и запоминать их голоса нет смысла.
В полукруглом основании башни еще осталась шахта лифта, створки его уже были сорваны вандалами, или временем, а может, и ненастьем. А вот лестница сохранилась вполне себе ничего. На ступеньках почти не было пыли. Я нагнулась и провела рукой над самой поверхностью. Ясно. Все сдувает ощутимый ток воздуха у самого бетона. Этаж, один, другой. Винтовая лестница мешает считать пролеты, и уже после двадцать третьего я понимаю, что сбилась. Идти и идти, просто, не задумываясь идти вперед, действовать лишь по наитию, полностью выключив мозг. Виток, другой и заново. Потом неожиданный порыв ветра – неужели уже вершина? Нет, просто часть стены разрушена, открывая взору часть полукруглой комнаты, которая располагалась на внешнем круге лестницы. Там полный беспорядок, камни, осколки каких-то скульптур.
И лежащий на самой середине старый гобелен, почти выцветший, чудом не распавшийся на отдельные нити. Молодое лицо, изображенное на нем, не могло принадлежать современному человеку – слишком правильные черты, чрезмерно спокойный взгляд, будто бы смотрящий куда-то, вглубь того, что можно было бы назвать душой. Ветер дохнул мне в лицо, принеся с собой запах пыли и тихий шёпот: «Зикфиг…»
Чье-то имя? Прозвище, название города? Нет, имя. Но не отдельного человека, рода. Удобно, когда ответ узнаешь до того, как полностью формулируешь вопрос.
На вершине башни оказалась обычная университетская аудитория. Может быть, вся верхняя часть башни все-таки обвалилась? А то, что осталось, никак примечательно не выглядело. Стены помещения местами достигали двух метров, но большей частью, были разрушены практически до линии пола. Тут даже доска висеть осталась. Поразительно. Вокруг башни висел густой туман. Или, это правильней будет назвать облаком? По крайней мере никаких пейзажей видно не было. Зачем же меня так сюда тянуло? Пройдя вдоль рядов скамей и столов, я посидела на одном ряду, на другом. Постепенно мной стало овладевать доселе неизвестное раздражение. Что-то было неправильным, с тех мест, на которых я сидела, не было видно чего-то очень важного. Десятый ряд, седьмой, третий – нет, это слишком близко… Пятый. Стоило мне сесть, как к горлу подкатила тошнота, а глаза стали непроизвольно закрываться. Мелькнула паническая мысль – неужели это начинает растворяться пространство, в котором я нахожусь – и это все становится предвестником и моего исчезновения? Голову словно прижимало к столешнице – я сопротивлялась, старательно отталкивалась локтями от пластика, пыталась встать – но, как и следовало ожидать – все оказалось бессмысленным.
«Крики, дым, грохот барабанов. Началась новая атака. Моя госпожа сидела на каком-то камне и вертела в руках листья какого-то очередного чудного растения. Я сортировала сушеные листья арнвара по размеру. Надо будет припрятать пару листиков, когда она отвернется. Все-таки, чудные создания эти эльфы, если умудряются исцелять даже самые сложные ранения с помощью пары пассов и шепотки толченой листвы их любимого дерева. И эта самая листва, после того, как побывает в их руках и сама по себе, если и не панацея, то что-то максимально к ней приближенное.
-Еще раз так небрежно сомнешь листок – и я откручу тебе голову, - очередная угрозу в мою сторону – я даже перестала обращать на это внимание. Голова у меня одна и других служанок у моей госпожи нет. Откручивать не будет. А вот поморить голодом – это вполне в ее стиле. Светлые эльфы – как же! Мучить других для этих «светлых» не менее приятно, чем для гролов. Мы сидели на выступе скалы, скрытые от общего побоища кроной огромного дерева. Скалы медленно спускались вниз, переходя в небольшой луг за которым начиналось северное болото. У него не было специальных названий, или каких-то собственных имен – просто болото.
Я уже почти закончила со своей работой, когда госпожа рывком вскочила на ноги и потащила меня вниз. Прямо к болоту. У самого его края она меня отпустила и швырнула на землю – поразительно сильные существа эти эльфы – хотя на вид и не скажешь. Я откатилась с ее пути и случайно приложилась головой к уступу какого-то скального обломка. Когда звездочки в глазах поутихли, то я поняла причину такого рывка. Край болота был усеян трупами гролов и эльфов, тех из них, что не стали предателями, в отличие от моей темной госпожи. Белые латы, покореженные шлемы, кровь, расцветившая болотную водицу в алый цвет. Странно так, с эльфов стекает просто мизерное количество крови – как они могут так драться, когда у них так мало крови в жилах? Или она просто не хочет вытекать? Кто знает. В любом случае моя госпожа усердно занималась лечением гроловского командира, попутно поливая того словесными помоями. Ругаться – это, да, это она любит даже больше, чем мучить.
Пока эльфийка возилась с умирающим, но от этого не менее скабрезным командиром, я подползла поближе к павшему эльфийскому отряду. Кажется, гролы заманили сюда эльфийских всадников, потом перебили лошадей, а после… Отряды перебили друг друга. Жаль, что я не могу выпрямиться, и осмотреть все это с привычной высоты. Зато… В грязи мелькнуло что-то поразительно белое даже на фоне лат светлых. Осторожно перебежав к находке по упавшему бревну, я подхватила приглянувшийся комок грязи и выцепила оттуда… прекрасную чисто белую перчатку, длиной по локоть. Достаточно широкая, чтобы без проблем натянуть на широкую мужскую руку, с мифриловыми пластинами для защиты пальцев, руки до локтя, мягкая подбивка с внутренней стороны – видимо для смягчения удара тетивы. Я повертела головой, пытаясь разглядеть вторую перчатку – вместе они были бы прекрасным дополнением к моему костюму – как раз, когда я сбегу от этих… Но не будем переходить на личности.
Вторая перчатка нашлась тут же, неподалеку, правда, в отличие от первой эта еще находилась на трупе. Может быть, он снял левую перчатку перед тем, как погибнуть? Я бы стащила перчатку с трупа, благо труп был чистенький, и даже еще немного дышал. Не самый молодой из видимых мною представителей эльфов. Небось какая-нибудь важная шишка – такие должны погибать честно, на поле сражения, я не попадать в ловушки и не гнить потом в болоте. На минуту меня пронзила игла жалости, захотелось попробовать как-то помочь… Но когда я увидела синий, льдистые глаза эльфа, обращенные на меня, жалость мгновенно испарилась. Зачаровать небось пытался, гад этакий. Не люблю это племя. Слишком много у них силы, да магии. Таким как я, трудно им противоречить, а эти и пользуются, что темные, что белые – все едино. Я помахала левой перчаткой и на глазах умирающего постаралась содрать с него правую. Пусть это жалкая месть, но мне она грела душу. Воин попытался сжать руку в кулак, чтобы воспрепятствовать моему вандализму, но потом смертная судорога разжала его пальцы и перчатка соскользнула в мои ладони. Так тебе и надо, сын вымирающей эпохи! Я еще раз посмотрела в лицо воину и, не сдержавшись, широко улыбнулась – его глаза застыли, а душа отлетела в его эльфийское небытие. Растворилась, будем надеяться, как и сказано в преданиях.
-Чего ты там застыла, глупая гларга! А ну, быстро возвращайся ко мне, а по пути, пособирай их безделушки! – госпожа зовет. Она еще ни разу не назвала меня по имени – скорее всего, даже не помнила о том, что оно у меня вообще есть. Гларга – это ведь просто человек, который не может говорить. Не может ответить и слишком сильно поддается эмпатическому воздействию. Гларгов с рождения стараются выкупить у родителей, чтобы выдрессировать из них идеальных слуг. Только не всегда это удается. И когда гларг проявляет признаки непокорности эльфы сращивают ему несколько позвонков.
Я медленно побрела к зовущей меня госпоже. Кольца, амулеты – что прямо с трупов, что-то из грязи. Пока под ногами не мелькнул почти полный эльфийский арсенал. Легкий арбалет, и набор ножей – что еще мне нужно для счастья? Взвод, закладка стрелы, наведение на цель. Как хорошо, что цель спиной стоит. Выстрел. Отдача мотнула меня в сторону и повалила в грязь. Цель тоже завалилась вперед, но медленно вставала. С ножом в руке я запрыгнула на ее спину и вонзила его в сердце, удачно попав клинком между ребрами. Снова отдача. Гларга привязывают к господину – сильное ранение может убить привязанного гларга. Я корчилась на земле, в грязи, рядом остывало тело эльфийки. Кинжал выпал из руки, зато левая рука сжимала заветные перчатки. Почему-то их сияние помогало. Когда боль отпустила, я подползла к телу бывшей госпожи. Да, глаза такие же стеклянные, как и у того командира, который «подарил» мне перчатки… Да… После такого и умереть не жалко»
Я подняла голову и резко вдохнула воздух. Край стыковочной платформы был оплавлен и покорежен. Что это было? Какие эльфы, какая битва, что за сказки? Так, надо успокоиться, присесть на краешек родного сиденья, пахнущего дешевым кожзамом, таким родным запахом.
Покачала головой, отгоняя воспоминания – свои ли? Что за воздух там, на этой башне, раз меня посетили такие правдоподобные глюки. И как я оказалась снова в своем «Орнире»?
Рука автоматически пробежалась по карманам – где-то должно лежать успокоительное. А это что за?.. Во внутреннем кармане куртки лежал мягкий сверток. Белые перчатки. Амулеты, кольца из мифрила. Кинжал. Мать моя, репликатор! Как? Это что, был не глюк? Успокоительное нашлось в кармане штанов, руки разорвали мягкую упаковку и несколько таблеток выпало на землю. Наверное, не стоит.
В башню.
Кажется, время вернулось обратно. Испуганные люди, подозрительные пятна, сумасшедшая девушка на своей «машине», разговаривающие люди. Винтовая лестница. Разорванный гобелен, кажется, он немного изменил свое положение. Разрушенная аудитория. Пятый ряд, голова тяжелеет и ложится на стол. На этот раз не сопротивляюсь.
Светло-серый свет, отблески голубого пламени. Нечто, похожее на облака – ужасно плотные, даже ощутимые кожей. Обломки каких-то крепостей, словно попавшие в антигравитационный луч. Еле видимая дорога. Я иду по ней, судорожно сжимая сверток с перчатками.
Дорогу преграждает застава – целый отряд тех самых эльфов – я видела их там, в грязи, со свернутыми шеями. Сейчас они стояли, прямые, словно палки, с парадным оружием и спокойными лицами под опущенными забралами. Я остановилась. Зачем я сюда пришла?
Из-за спин эльфов вышел их командир. Льдисто-холодные синие глаза. Шлема на нем не было, и были видны тонкие нити «гусиных лапок» на внешних сторонах глаз.
-Ты пришла, чтобы вернуть украденное?
Я медленно протянула ему сверток. Он развернул ткань, забрал перчатки, а остальное отдал мне.
-Отдай нашим потомкам.
Я вопросительно мотнула головой – как? До этого момента, я вообще не задумывалась о возможности существования этих сказочных персонажей. А тут мне предлагают отдать эти вещи гипотетически возможным потомкам. Как? Зачем?
Я посмотрела на этого командира еще раз. Он одел перчатки, потом вздохнул, снял левую и отдал ее мне. Я снова вопросительно мотнула головой.
-Одень ее.
Скептически хмыкнув, я осмотрела перчатку и натянула на руку.
«Зеленый мир, может, и не идеальный, но вполне себе процветающий под лазурного цвета небом. Однако, кому-то из демиургов что-то не понравилось в строении получившегося мира. Это ведь уже далеко не изначальная песнь Илуватара, а мир, рожденный пришедшими ему на смену демиургами. И они прислали того, кто смог бы изменить, переплести нити мироздания. Но эльфы, издревле считавшие себя самыми умными, нашли способ сбежать. А несколько отрядов остались прикрывать мир до тех пор, пока не будет спасено все, что можно будет унести в новое измерение. Была создана великая преграда, прослойка из нового искусственного мира, «Изнанка», как ее назвали люди. Она не давала слуге демиургов пробраться в мир напрямую, и тот послал уже своих, намного более слабых слуг, чтобы разрушить это препятствие. Началась война.
Эльфов, оставшихся в мире, было столь мало, что им пришлось призвать на помощь людей. Несколько народов пошли вслед за своими светлыми предводителями, некоторые перешли на сторону темных слуг. Разразилась война, которая поглотила целый мир. Отряды эльфов пали, но души их не растворились в мире, а перешли в Изнанку, где продолжали сдерживать угрозу. Силу они черпали из своих потомков. Долгое пребывание в Изнанке изменило эльфийские души, превратив их в некое подобие астральных вампиров. Потомки забыли об их существовании, что еще более озлобило стражей»
Я снова очнулась на краю оплавленной платформы. Значит, такая версия реальности… Почему бы и нет? Мне нужно найти потомков Зикфигов.
Старый музей, заброшенный, практически никому не нужный в наше время. Какие-то грубо сколоченные из обломков полки, на них пыльные камни разнообразной формы, чуть дальше черепки, старинные обломки чего-то наверняка важного, но крайне бесполезного.
Сверху стояли новые книги. Тоже пыльные, но новые. На обложке готическим шрифтом стояла фамилия автора. Зикфиг. Значит, я правильно пришла.
Растрепанный молодой человек, который являлся смотрителем, куратором, сторожем и экскурсоводом этого музея пояснил, показывая на полку с книгами.
-Вот, пытаюсь писать, меня даже издают, но читателей практически нет, говорят, мол, нам эта фэнтези голимая и даром не нужна. А я про другое писать не могу. Тянет, почему-то на все сказочное.
Я кивнула – действительно, нашел, чем заинтересовывать среднего человека. А с другой стороны… Экскурсия подходила к концу, когда он остановился около стенда, на котором, среди прочей лабуды, лежало невзрачное серенькое колечко. Зикфиг пояснил:
-Оно было найдено в пласте древней слежавшейся глины. Там же были найдены остатки костей древних людей. Однако, согласно современным изысканиям в те времена еще не был достигнут достаточный уровень прогресса для производства подобных украшений. Да и сплав металлов – крайне нетипичный.
Я достала сверток и положила его перед этим «ученым». Он небрежно развернул ткань, а потом ахнул:
-Это же не может быть…