Глава восьмая.На чем летают ведьмы
- Все смотрите за лучиной. Как она догорит, пойдём Наину встречать. Провороним – достанется нам от ведьмы! – строго сказал старый казак своим гостям. – А перед её прилётам надо будет ещё порошка в печку кинуть, чтобы ей найти нас было сподручней.
- А если не кинем - она нас не найдёт? – поинтересовался царевич.
- Найти-то найдёт, по запаху полетит, но озлиться, а озлиться - беды не миновать. Думаешь, я в сражении глаз потерял? Как бы ни так. Прилёт её разок проворонил. Теперь без глаза живу. Да не пугайтесь, - со смехом добавил казак притихшим гостям, - я ж один был, потому и не уследил. А нас тут много, заметим, когда лучина догорит. Давайте-ка чай пить.
За чаепитием гости всеми силами пытались выведать у трактирщика, на чём прилетит Наина, но хитрый казак лишь усмехался в усы. Встреченный на дороге путник, наконец, слез с печи и уселся за стол. Мужик заглотил с ходу три палашиных пирожка, но чай пить не стал. Затем обратился к Иванушке:
- Пан-государь, - сказал он, - больно промёрз я в дороге. Мне бы чарочку выпить, да денег нет. Не угостишь ли меня, Христа ради?
Иванушка велел хозяину ему налить. Выпив, чернобородый странник сразу повеселел. Глаза его засверкали хитрыми искрами и, нагло взглянув на царевну он, вдруг заявил:
- Хороша сестра у тебя, сударь. Глазки-то у неё, может, и не как блюдца, да зато сверкают как сердолики. Был бы я князь, враз бы женился.
Царевнины щёчки тут же покраснели словно грудки птицы снегиря. А Ванька, напротив, побелел как заяц зимой и тут же хотел осадить наглеца. Однако хитрец сразу же сменил тон и смиренно добавил:
- Простите меня, Христа ради, коли словами моими кого обидел. Хмель мне в голову ударил, иначе бы я не посмел и взглянуть на молодую боярышню.
Ванька тут же остыл, потому как очень хорошо знал, как действует хмель на молодецкую голову. Хотя мальчикам в Московском царстве пить спиртного не разрешалось, как-то раз они с Васькой стащили из погреба три бутылки медовухи и распили её на двоих. Очнулись они на утро в свинарнике. И были, надо честно признать, ничуть не чище других хрюшек. Голова болела так, словно по ней стучали сотни молоточков. Ноги и руки не хотели слушаться хозяев. Так что царевич вполне понимал захмелевшего странника.
Тут догорела лучина и о необдуманных словах парня все забыли. Хозяин бросил в печку волшебный порошок и велел гостям одеваться. Будущий ведьмин работник стал натягивать свой дырявый кафтан. Но он заторопился, рванул сукно, и оно затрещало по швам. Хозяин, видно тоже небогатый одеждой, предложил ему поверх кафтана повязать пуховый платок своей умершей жены.
- Я что, баба! - заорал владелец рваного кафтана. – Да я скорее сдохну, чем их шмотки надену.
- Дело твоё, – обиженно ответил трактирщик.
Тут Ванька, видно из мужской солидарности, решил помочь чернобородому. Дело в том, что царевич, чтобы не замёрзнуть, ехал к Наине в небольшом заячьем тулупе и лисьей шубе сверху. Без тулупа царевич вполне мог обойтись.
Иванушка взглянул на мужика и промолвил:
- За то, что ты нас из пурги вывел, жалую тебе шубу со своего плеча. Тулуп заячий, - торопливо добавил Ванька, потому как чёрные, наглые глаза мужика заскользили по рыжему лисьему меху.
Впрочем, тулупу неизвестный тоже обрадовался. Скрепя и треща швами, он нацепил обновку. И поспешил вместе со всеми во двор, куда с минуты на минуту должна была прилететь ведьма.
Из трубы опять валил светящийся дым. В этот раз он развеивался, не доходя до тяжелых, снежных облаков. Так что зимней грозы ждать не приходилось. Но света от него было достаточно, чтобы среди ночи освещать и избу, и двор, и стоящие перед домом шелестящие голыми ветками две высоченные берёзы.
- Всё-таки, на чём же она прилетит? – спросил нетерпеливый Ванечка трактирщика.
- Посмотри туда, где ветки в тучи упираются, - ответил ему старый стрелец, - сам увидишь.
Царевич задрал голову, и мурашки пробежали по его телу от головы до пят, потому как в небе летел, планируя прямо на дом, огромный, отсвечивающий зеленью крылатый дракон. Все замолкли, настороженно глядя на приближающееся чудовище.
- А людей-то он не кусает? – в полной тишине дрожащим голосом проговорила Палаша и, услыхав в ответ надтреснутый смех трактирщика, ещё крепче прижалась к своей госпоже.