Мы тогда были в Коктебеле.
В августе двухтысячного.
На набережной пляжа шла торговля.
Мы не могли пройти мимо столика под
густым деревом, на котором лежали раковины тропических морей. Розовые, перламутровые, пятнистые, большие и средних размеров. Ими торговал красавец лет под пятьдесят, редкий красавец. Мы ничего не покупали - раковины стоили дорого, но задавали разные вопросы:
как называются моллюски, жившие в них,
в каких морях водятся? Легко ли их добывать?
Видимо, продавец был рад общению, охотно отвечал, разрешал брать раковины в руки и прикладывать к ушам - послушать, как шумит море.
Мы обещали ему, что обязательно что-нибудь купим, если к концу срока останутся деньги.
Он рассказал, что служил подвоником, уволился в запас - сами мы не решались спросить, почему он не работает -
на инвалидада не похож.
Мы беспечально отдыхали, купались и загорали, как вдруг новость о подводной лодке "Курск" пронзила наши сердца ужасом.
Они еще были живы.
Как мы надеялись, что их спасут! Всего-то сто метров. Я была с ними и одновременно с их родными на берегу. Ночью плакала в подушку. Все равно надеялась.
Наш подводник сказал, что их МОЖНО
было спасти, если бы приняли помощь.
Перед отъездом мы купили у него большую тонкую нежно-розовую раковину.