До сих пор не знаю, зачем я пошёл оправиться за те кипарисы. Не пошёл – и жизнь потекла бы по-другому. Тогда бы я не встретил Адель, то самое существо с налётом семитской патины на обрусевшем в течение многих поколений лице.
Я уже застёгивал нетвёрдой рукой молнию на ширинке, пытаясь по ходу стрясти последние капли, как услышал прокуренный голос, который потом станет очень знакомым и очень её:
- Эй, кто там, в тени, помогите мне, я хочу пи-пи!
Поспешно застегнувшись, я обернулся на неожиданный звук. И следующие шесть лет пролетели для меня подобно стимфалийским птицам, гремя железом и вырывая куски плоти из моего мозга.
А потом я её убил. Нет-нет, она и сейчас где-то живёт с каким-то моим собратом по полу. Просто однажды она мне позвонила и попросила приехать, потому что ей было очень плохо: то ли простуда, то ли Всевышний окончательно отвернулся от меня. Она попросила приехать, а я, что-то ответив жёстко и невнятно, пошёл дальше пить свой бренди и буквально через полчаса уже крепко спал, даже не подозревая, что сейчас происходит убийство, и я его самый активный участник.
Потом мы ещё несколько раз встречались, обговаривая разъезд и связанные с ним мелочи. Она что-то говорила, я плохо слушал, соглашаясь со всем, и молился про себя, чтобы Бог её воскресил, но, по какой-то злой иронии, мы всегда встречались в субботу, и Господь, видимо, почивал.
Но мне до сих пор снится, что я стою в тени тех кипарисов и слышу её голос:
- Эй, кто там, в тени, помогите мне, я хочу пи-пи!
Я застёгиваюсь и каждый раз произношу: «Ныне отпускаешь раба твоего, Господи, ибо видели мои очи спасение…»