Николай КРАСИЛЬНИКОВ
КАК ОГРАБИЛИ ГРАФА
Иногда “невыдуманные истории”, попав на суд читателей, имеют совершенно неожиданное продолжение. Порой даже загадочное, детективное. Так случилось и с моим рассказом “Шуба графа”. Вот он.
I
Во время войны искусствовед Олег Апухтин некоторое время служил в войсках НКВД. Он-то и поведал мне этот малоизвестный эпизод.
Стылым ноябрьским утром сорок второго, когда густая темь ещё разлита по Ташкенту, известный писатель Алексей Николаевич Толстой в богатой меховой шубе энергичными шагами направлялся в сторону ЦК. Нужно было решить ряд неотложных вопросов. Вокруг – ни души. И вдруг в одном из Каларовских переулков писатель услышал, что кто-то нагоняет его. А когда обернулся, почувствовал приставленный к боку острый предмет. Огромный верзила, дыша перегаром, проскрежетал:
– Снимай, подлюга, доху!
На раздумье времени не оставалось, и бывший граф повиновался унизительному приказу грабителя.
Так и пришлось ему в одном костюме предстать в это холодное утро перед первым секретарём.
– Вы, почему так легко одеты? – после приветствия спросил Усман Юсупов.
И Толстой, храня достоинство, рассказал о только что случившемся с ним происшествии.
– М-да, – обронил первый секретарь, садясь за письменный стол. Чувствовалось, что он нервничает.
Но тут неловкую паузу разбил длинный телефонный звонок.
– Слушаю, – поднял трубку Усман Юсупов. И сам невольно поднялся с места. Лицо его сразу стало бледнеть. – Да, товарищ Сталин! Так точно, товарищ Сталин… Заводы начали давать продукцию. С хлопком план перевыполнен. Идёт мобилизация… Полным ходом. Как граф Толстой устроился?.. Отлично. Гм… Был у меня. То есть здесь. Ограбили. Раздели. Кто? Ищем… Хорошо. Доложу, как только найдём виновника. До свидания, товарищ Сталин!
Усман Юсупов вздохнул и положил трубку. Чувствовалось, как с него спадает напряжение. Он улыбнулся.
– Слышали, Алексей Николаевич? САМ интересовался о вас. Взял ситуацию на контроль. Виновника мы, конечно, найдём, и я доложу Главному… А теперь давайте о делах!
Продавца шубы действительно через несколько дней поймали на Паркентском рынке. И суровый приговор, как это нередко случалось в те военные времена, тут же привели в исполнение. Но был ли это именно тот верзила, который снял шубу, так и осталось тайной. Главное, приказ Главнокомандующего был выполнен оперативно и беспрекословно, о чём и доложил Юсупов товарищу Сталину.
II
– В общем-то, многое достоверно, – прочитав рассказ, согласился со мной старейший журналист Виктор Дробин. В годы войны он неоднократно встречался с близким окружением “красного графа” – так называли недоброжелатели Алексея Толстого. – Только вы, к сожалению, не учли одного, что у этой истории есть совершенно иное начало. И оно имеет прямое отношение к вашему рассказу. Во всяком случае, я так думаю. Об этом многие говорили тогда в городе. Полушёпотом и со смешком.
III
В отличие от других эвакуированных в Ташкент деятелей литературы и искусства – Ахматовой, Раневской, Чуковского – людей относительно бедных, Алексей Николаевич в столице Узбекистана появился поистине с широким графским размахом. Обыватели свидетельствовали, что ему был предоставлен отдельный вагон, загруженный дорогими винами, яствами, мебелью. Ехала с ним даже московская прислуга. Как-никак любимчик Сталина! Достаточно, вспомнить его пьесу, посвящённую отцу народов, – “Оборона Царицына”.
И квартиру писателю подобрали в городе подобающую. В самом центре, на улице Первомайской. В старинном особнячке, окружённом тенистыми деревьями. Тишина, уют…
Понятно, местное высшее руководство поспешило засвидетельствовать именитого гостя своим вниманием. А как же! Случится надобность – авось и замолвит словечко, походатайствует перед Иосифом Виссарионовичем. Не зря же говорят в народе: приближенный к Кремлю…
И вот однажды к дому, где на временное жительство остановился Толстой, подкатила «Чёрная Маруся». Из задней дверцы машины вышел высокий гражданин – в кителе и лопоухих штанах - галифе. На глянцевых сапогах прыгали лучики. У массивных дубовых дверей он остановился. Поправил седеющую прядь и твёрдой рукой нажал на звонок.
Вскоре вышел коренастый пожилой слуга – в фуражке с кокардой и с пшеничными усами. На вопрос, кого надобно, незнакомец мягко улыбнулся:
– Алексея Николаевича Толстого… Он дома?
– А кто вы такой будете-с? Как вас представить-с хозяину?
Незнакомец назвал свой какой-то очень крупный циковский чин, контролирующий энкавэдешные органы.
– Подождите, я сейчас доложу, – молвил слуга и скрылся в бесчисленных комнатах.
Видимо, в это время писатель завтракал, – а каким он являлся гурманом, знают многие, – был, очевидно, не в духе, раздосадован визитом столь раннего посетителя, да и слуга как-то невнятно произнёс, кто таков гость и чем занимается, ибо старик с кокардой вернулся в несколько растерянном виде.
– Извините-с, нет возможностев, – виновато произнёс он и автоматически добавил без заднего умысла: – Их сиятельство граф передали, скажите, мол, что он спит-с ещё…
Незнакомец в задумчивости потёр виски, а когда до него дошла абсурдность сказанного, густо покраснел и, щёлкнув каблуками, пошёл к машине.
IV
А вскоре произошло уже известное ограбление графа. Отомстил так-таки оскорблённый до глубины души сановный гость, которого он не принял? Может быть, и так… Да и как не отомстить, когда в подчинении у него была такая грозная служба?
А “козла отпущения” всегда можно найти, если того потребует САМ…
На фото второй справа А. Н. Толстой во время пребывания в Ташкенте