...Простите, Пушкин и Жуковский,
За вызов вам, за дерзость строк,
За стих - насмешливый и броский,
Небрежность рифм и сбитый слог.
Простите кровь вы молодую,
Поймите душу удалую -
Я не поэт! Но быть бы им
Хотел, подобно вам самим.
Итак, довольно бормотаний!
Начнём же. Слушай, не робей!
I.
Средь беспокойных дум стенаний
Громоздких улиц и людей
Бродил старик, босой и пьяный,
Седой буян-прелюбодей.
С луною каждою являлся
На брег крутой, встречать прилив,
И до рассвета оставался
Недвижим, взор свой устремив
В безмолвны воды океана,
Где красна девица Светлана
Пред тем, как под венец идти,
Решила жемчугу найти
Для приданого дорогого:
Старик, тогда ещё младой
Моряк бездушный-удалой,
Потребовал чрезмерно много.
Три раза девушка всплывала,
А на четвёртый раз – пропала,
Как в воду канула - и вот
Жених не ведает покоя
Уж ровно тридцать третий год:
Коснуться он не может моря,
И всяка капля, попадая,
Жжёт солью тело негодяя.
II.
Старик шатался сильно пьяный
В одну из мартовских ночей
И вдруг приметил в океане
Любезный взор её очей
И бело платье с жемчугами;
Сквозь шумны воды на мгновенье
Заупокойны голосами
Пробилось жалобное пенье,
И замер в ужасе старик,
На хладный пляж сбежал несмело
И, забегая по колено
В волну, из сердца вырвал крик:
"Отдай, Нептун, мою Светлану!"
Взметнулись волны океана,
И пред собою через миг
Жемчужину нашел старик!
Глаза воспыхнули азартно,
Но, пальцем жадным захватив
Жемчужину, старик мотив
Услышал песни - и обратно
Ушел в пучину дар драгой.
III.
По пояс вшел старик в прибой
И снова крикнул океану:
"Отдай, Нептун, мою Светлану!"
От боли взвыв, стоял и ждал.
Прибой все громче бушевал
И на берег крутой исторг
С кулак жемчужину; в восторг
Пришло сознанье стариково,
Но он, услышав песнь снова,
Со злобой бросил раз второй
Свой дар в бушующий прибой.
IV.
По шею вшел в пучину моря,
Захлебываясь, и кричал
Сквозь зубы, и грозил рукою,
Царя морского проклинал.
И не смолкал все глас буяна:
"Отдай, Нептун, мою Светлану!"
Не быть царевной ей морской,
Она помолвлена со мной!"
И вихрь ударил о скалу,
И белоснежными лучами
Всветлело море берегами,
Затмив сиянием луну:
Из глубочайших из пучин
Всплыла жемчужина с аршин…
Но на один всего лишь миг:
Поднял ее над головою,
Взревел отчаянно старик,
И с силою вернул прибою.
Она мелькнула, как звезда,
На мрачных тучах небосвода;
Вкусив единожды свободы,
Во тьме исчезла навсегда.
V.
И тёплый бриз раздул созвездья,
Гобоем в скалах заиграл;
Прибой, ударив волнорезы
В последний раз, слабее стал
И отступил, ушёл ручьями,
Дно моря обнажив местами.
Утихло всё: лишь гул градской
Остался где-то за спиной.
За морем вслед старик ступил
На вязкий и искрящий ил,
Меж звезд погоню устремясь,
Догнать невесту торопясь
По опустевшей, ледяной,
Застывшей лунной мостовой.
И где-то вдалеке шипела
И ежилась морская гладь,
И жалобно Светлана пела:
Старик не думал отступать.
И оставались за спиною
Скелеты мертвых кораблей,
Дары морские; но одною
Лишь мыслью бредил взор очей:
Мерещилась ему Светлана,
Поднявшися над океаном,
Дорогой лунною ступавши,
Печальной песней призывавши.
VI.
Старик упорно ускорялся,
И приближалася вода.
Но вскоре сильно запыхался,
Бежал уже не без труда.
Вдруг рядом выскочил из лужи
Придонный черт - морской тритон,
На плавники встав неуклюже
И растопырив хвост зонтом,
За стариком вслед увязался,
Отговорить его пытался.
"Настроен батюшка серьезно,
Остановись, пока не поздно!"
Но не внимал ему старик,
Стремясь к Светлане напрямик.
Чёрт выдохнул - и в луже скрылся.
VII.
Старик уж очень утомился:
Взяла усталость поневоле
Над волей верх: сошёл на шаг.
Замедлилось тогда и море,
И вязок ил стал, но никак
Светланы песнь не покидала
Ума, бредущего в луны
Седых лучах; из-под воды
Вновь чёрт явился: сам немало
Истрёпанный, кривой на глаз,
Хромой; всё пуще торопясь,
Всё вился он вокруг, и плакал,
И умолял, весь полный страха:
«Настроен батюшка серьёзно,
Остановись, пока не поздно!»
Но без ответа он остался
И снова в иле затерялся.
VII.
Меж тем, увязши в дне морском,
Старик не шёл, а полз ползком,
С трудом дыша солёной влагой.
Полон решительной отваги,
Он слышал робкий шелест моря,
И не давал ему покоя
Всё тот же глас – Светланы зов.
И, руку протянув вперёд,
Старик уже разинул рот
И что-то крикнуть был готов,
Как за собою услыхал
Протяжный стон: не поспевал
За ним отчаянный комок –
Тритон был плох: едва живой,
Задохшийся, совсем немой,
Один плавник заместо ног -
Подполз едва и рядом лёг,
Почти дыханье испустив
И глаз последний устремив
На старика с большой слезой
И безысходною мольбой.
IIX.
В пустыне звёздной, молодой,
Меж небом лёгшей и землей,
Настала тишь, и тьма, и гладь.
Застыл старик. Весь мир застыл.
Старик вдавил черта рукой
В замёрзший ил, пытаясь встать,
И крикнул из последних сил:
«Да будь ты проклят, бог морской!
Смотри, Нептун, я победил!»
И хохот хриплый огласил
Безмолвны воды. Под луною
Согнулся горизонт кривою
Водой морскою: ветер взвыл,
Раздался грохот, и дворец
Царя пред стариком восстал,
И выходила под венец
Светлана в нём. И закричал
В последний раз тогда старик,
Раскинув руки, напрямик
Ворвался прямо в тронный зал,
К Светлане бросился, прижал
К горячу сердцу, и дворец
Обрушил своды наконец.
IX.
На ярко-рыжий и крутой
Безлюдный берег городской
Качаясь, вынесла волна
Жемчужно платье. И одна
Среди прибрежной ребятни
С тех пор легенда бродит: в дни,
Когда луна полна, в прилив,
Свой взор в рассвете устремив
На горизонт, фигуры две
Заметить можно в полутьме.
Старик-рыбак расскажет вам,
Что то гуляют по волнам
Отчаянный моряк младой
С своей ныряльщицей-женой.
***
Жуковский, Пушкин! Мне понятно,
Нарушил, ирод, ваш покой!
Переверну я вас обратно
Своей поэмою второй.
(написано в 17 лет)