Смейся, Пьеро! Хохочи в голос! Право, жизнь есть комедия. Взгляни в разбитые зеркала, что окружают со всех сторон - там, в их черной глубине, бесчисленные отражения сгибаются от злого хохота, изламываясь на сколах, растягивают белые губы в смертельном оскале.
Смейся, Пьеро!
Обезумевший мем. Онемевший менестрель чистого любовного пламени. Смейся!
Скрипка? Ты желаешь заглушить их хохот скрипичным плачем? Ты смешон, Пьеро! Её разорванные струны не в силах помочь тебе. Взгляни...
Отними руки от лица. Ужаснись открыто тому, что смотрит в глаза твой раненной души. В пустые глазницы Смерти.
Слёзы?
Твоя жизнь, Пьеро. Там твоя жизнь...
Обезумевшая Коломбина не скрывала слёз и бледного лица с печатью страха:
- Где ты, тоскующий странник? Где ты, рыцарь разбитого сердца?
Предчувствие беды горечью оседало в глазах, мешало дышать. Гнало во тьму густой ночи - к темным водам великой реки, в чьих хищных объятиях гибла жизнь. Тело отказывалось двигаться, скованное усталостью. Бессилие ранило.
Вот и мост...
- Пьеро!.. - Окрик эхом отразился от шелковой глади, потонув в безысходности его тоски. Поздно...
- Иди ко мне, Пьеро... ди ко мне... - Костлявое лицо смерти обрело любимые черты. Бархат домино - белоснежными кружевами венчального наряда. Наяда, купаясь в черных ночных водах, леденящих зимним дыханием, рассыпалась хрустальным смехом, маня в мир, откуда он был жестоко изгнан. Его тонкие пальцы впились в парапет моста, губы раскрылись в блаженной улыбке.
- Я знал... Это не могло быть правдой. Знал, между нами нет месту ненависти, ведь я так люблю тебя. Я люблю тебя...
Ветер срывал бессвязный шепот с искажённых гримасой безумной боли губ.
Он действительно знал... Но намеренно держал иллюзию в агонизирующей душе. Умереть счастливым редкая роскошь.
Октябрь... Шестнадцатый день безумия...
Порывы усиливались, швыряя мелкий мокрый снег в лицо, трепали прекрасные локоны сумасшедшего самоубийцы. Тонкий парапет держал его ценой нечеловеческих усилий, волны черной ночи с рокотом бросались на опоры моста в попытке дотянуться до вожделенной жертвы, алкали его отчаяния.
- Я... люблю... тебя...
Он распахнул объятия, словно крылья, спрыгивая в ледяную снежную мглу.
- Пьеро! - Коломбина, рыдая, наблюдала его недолгий полёт - к мечте. Всплеск, укрывший его боль вечностью. - Пьеро...
Взгляни в глаза смерти, Коломбина... Там твоя жизнь... Иди...
Её лицо сияло умиротворением, когда тьма сомкнулась над её отчаянием.