Это был типичный БОМЖ: грязный, заросший рыжей щетиной со специфическим устойчивым запахом немытого тела, вперемешку со вчерашним перегаром. Возраст БОМЖА определить было трудно, ведь даже самые молодые его «коллеги» выглядели дряхлыми стариками. Он волочил левую ногу, ругался матом, подбирал окурки вдоль тротуара.
Просто типичный БОМЖ, судьба которого была неизвестна, да и просто никому не интересна.
Он брёл вдоль тротуара в сопровождении своры собак так, словно был членом стаи: больным, медлительным, издающим нечто среднее между рычанием и нечленораздельной человеческой речью. Он неуклюже наступил на лапу псу, пёс взвизгнул, дёрнулся всем телом, попал под ноги БОМЖУ, а тот, не удержав равновесия, упал, как мешок.
Своим рычащим голосом он выдал непонятную тираду, впрочем, матерщина была довольно чёткой и понятной.
Он довольно быстро поднялся и проковылял за остановку, а собаки остановились в стороне, словно спрашивая друг у друга взглядом: « Он всё ещё злится на нас? »
Вскоре БОМЖ вернулся, он нёс в руках свою добычу: объедки из ближайшего мусорного бака. На ходу он рвал остатками своих жёлтых зубов кусок хлеба, а левая рука сжимала грязный пакетик с костями.
Была тёплая, золотая осень, сновала паутина, и воздух был достаточно прогрет, чтоб не чувствовать холода.
БОМЖ сел прямо на землю, развернул пакет с костями и положил рядом с собаками.
Они не набросились с жадностью на добычу, а согласно какой-то своей иерархии по очереди вытаскивали свой кусок.
Когда наступила ночь, вся компания пришла к своему вчерашнему ночлегу за забором полуразрушенного детского сада. БОМЖ уже давно набросал там тряпок и настелил картон, заботясь о том, чтоб ночевать там и в холодное время года.
Ночью было значительно холоднее, чем под тёплыми солнечными лучами.
Собачья свора, сбившись вместе, погрузилась в чуткий сон. Город уснул. Возможно, вышла на охоту местная мафия, за тёмными окнами домов кто-то сливался в страсти, где-то на востоке стреляли, некоторые веселились в злачных местах, некоторые оплакивали свою судьбу « в подушку », кое-кто заступил в ночную смену…
БОМЖ спал похрапывая и источая зловонный запах вчерашнего перегара, обняв правой рукой пса. Остальные члены стаи лежали рядом, согревая друг друга, тесно жались спина к спине. Спина БОМЖА тоже была защищена чьим-то тёплым мохнатым телом.
Они спали вместе - биологические отходы человечества.
На противоположной стороне улицы возвышался храм. Немногочисленный приход каждое утро встречал БОМЖА возле ворот. Люди брезгливо или осуждающе совали в его грязную ладонь деньги, порой обходили его десятой дорогой. Была ли среди них хоть одна добрая душа, которая искренне помолилась за него?
Напротив храма среди своры собак спал одичавший человек.
Почему же собаки, порой, более сострадательны, чем мы – люди? Может быть, мы просто боимся запачкать одежду, руки, квартиру, но не боимся испачкать душу?