ПОЭЗИЯ-буфф. Поль Верлен
Как утверждал сам Верлен в своих «Больничных хрониках», его «заветнейшее желание – вести точно такую жизнь, как многие другие…». Но судьба распорядилась иначе. Стремившемуся ко всему обыденному, ему выпало на долю прожить жизнь весьма незаурядную... но, увы, полную страданий. Поль Верлен родился в 1844 году, работал чиновником, пытался работать учителем, но при этом он неизменно оставался Поэтом, с четырнадцати лет как начал писать стихи и до самой смерти в 1896 году. В его жизни было всё. Светлая юношеская любовь к своей кузине Элизе, подруге детства, о которой он беспрестанно грезил. Выйдя замуж, она помогла ему издать первый поэтический сборник «Сатурнические поэмы» (Pomes saturniens). Именно ей посвящены стихи, где встречаются слова «сестра» и «сиротство». Её смерть в 1967 году нанесла Верлену тяжелый удар, от которого он пытался оправиться абсентом. Безудержное пьянство также будет сопровождать его до конца. Потом был женитьба на Матильде. В этот брак Верлен вступил скорее по необходимости, чтоб не жениться на бельгийской кузине. Спустя год он знакомиться с юным гением Артюром Рембо, одной из самых трагических глав своей биографии. Их союз, в первую очередь поэтический, хотя, как многие утверждали, ещё и любовный, наполненный страстью двух родных душ, проходил в скитаниях по стране и за её пределы, привёл к разрыву с семьей, а закончился выстрелом в запястье Рембо и заключением Верлена в бельгийскую тюрьму. Потом была дружба с юным Люсьеном Летинуа, которого он фактически усыновил. Но вскоре Люсьен умирает от тифа, за ним последует мать Верлена – его единственная поддержка и опора, а за несколько лет до его смерти уйдёт из жизни и Рембо. Верлен пережил почти всех своих близких людей, у него даже есть стихотворение, посвященное «мертвецам души моей».
Именно Верлен дал своим современникам диагноз «Проклятые поэты – так назывался сборник его эссе о каждом из них, одно даже посвящено ему самому, как поэту по имени Бедный Лелиан (Pauvre Llian – анаграмма имени Paul Verlaine). Последний десяток жизни Поль Верлен провёл, кочуя из больницы в больницу, и из квартиру куртизанки Филомены в объятия танцовщицы Эжени и обратно. На исходе лет он был избран «принцем поэтов» и скончался 8 января 1896 года от воспаления лёгких, упав с кровати в комнате Эжени и пролежав всю ночь на холодном полу. Так печально символично, что ночной холодный пол стал последний пристанищем человека, так много писавшего о мраке и холоде.
Как и художники-импрессионисты, Верлен не стремился к точному изображению окружающего мира, в первую очередь он отображал свои впечатления о нём. Его стихи наполнены необычайной музыкальностью (что, к сожалению, можно оценить только в оригинале), «музыка – прежде всего» - выдвинул Верлен такое требование к поэзии. В нём сливалось демоническое и небесное, всю жизнь он грешил и каялся, недаром «грешить» наряду с глаголом «умирать» наиболее часто встречающееся в его поэзии слово. И повсюду царила меланхолия, так присуща французским поэтам, а декадентам в особенности. Это проявлялась в его пейзажах, подернутых туманом или затянутыми вечерними сумерками, где идут дожди и сыро, но главным образом в непреодолимой тоске, в которой, как писал М. Горький, «был ясно слышен вопль отчаяния, боль чуткой и нежной души, которая жаждет света, жаждет чистоты, ищет Бога и не находит, хочет любить людей и не может». Сонет Верлена «Изнеможение» стал настоящим слоганом эпохи декаданса, ёмко, но так точно отобразив атмосферу того времени. Именно я открою цикл прекрасных творений Поэта.
Изнеможение
Жоржу Куртелину
Я чувствую себя Империей на грани
Упадка в ожиданьи варварской орды,
Когда акростихи, как дряблые плоды
Изнеможения, слагаются в дурмане.
Душа в разладе с сердцем, о кровавой брани,
Уже начавшейся, твердят на все лады.
Но я-то что могу? Волненья мне чужды.
Но я-то что хочу? Все прожито заране.
Не мочь и не хотеть - ни жить, ни умереть!
Все выпито. Батилл, ну что ты зубы скалишь?
Все съедено. Молчи! Останется тоска лишь
Да этот бедный стих - в огне ему гореть!
Да этот подлый раб - поди добейся толку!
Да эта скука, что сожрет вас втихомолку.
Перевод – М. Яснова
***
О Женщина! Хитрей врагов на свете нет:
Не признающая твоих полупобед
И добивающая раненых в бою,
И всюду сеющая ненависть свою;
А то добрейший друг и ревности зарок,
И сколько нежности! так Тлеет уголек
В домашнем очаге, баюкающий вас,
Когда приходит сон, казалось бы, на час, -
Но глядь вся жизнь прошла, душа твоя пуста...
О Женщина, навек покинутая, та,
Чьи притязанья морочат белый свет
Обидой, что в тебе ни сожаленья нет!
Но сожалений нет - как нет живых теней
У тиса, символа прощаний и скорбей,
Где все, накопленное страждущим умом
И сердцем горестным, уснуло вечным сном.
Перевод – М. Яснова
Лунный свет
Полна теней и черных домино
Твоя душа - уединённый сад,
Где звуки струн и смех, и всё равно
Почти печален этот маскарад.
В минорном тоне здешним голосам
Привычно петь о радости земной,
Ни счастью здесь не верят, ни слезам,
И голоса сливаются с луной.
И так луна грустна и хороша,
Что в забытьи смолкают соловьи,
И только плачет вольная душа
Во мрамор замурованной струи.
Перевод А. Гелескул
Женщина и кошка
Она играла с кошкой. Странно
В тени, сгущавшейся вокруг,
Вдруг очерк выступал нежданно
То белых лап, то белых рук.
Одна из них, сердясь украдкой,
Ласкалась к госпоже своей,
Тая под шелковой перчаткой
Агат безжалостных когтей.
Другая тоже злость таила
И зверю улыбалась мило…
Но Дьявол здесь был, их храня.
И в спальне темной, на постели,
Под звонкий женский смех, горели
Четыре фосфорных огня.
Перевод – В. Брюсова
***
Судьба, умерь старанья,
К итогу не спеши:
Ни капли нет в стакане
Для бодрости души,
И лампа светит слабо
Для пальцев и очей,
И разогнала слава
Завистливых друзей,
И нет подруги, чтобы,
Разумна и мила,
Опорою до гроба
В страданиях была.
Куда там! Ни блудницы
Для мимолетных встреч,
Ни веры, что стремится
Хоть душу уберечь,
И нет надежд на милость
Небес, чтоб эта плоть
Страданьем искупилась!
Услышь меня, Господь:
Когда же за смиренье
Ты благостью воздашь?
За что отказ от мщенья
Ты превращаешь в блажь?
Писать все ту же пропись
Души своей больной
И сталкивать, озлобясь,
Уродство с красотой;
Быть всем на свете в тягость,
А легкость избывать,
Свой стыд, свою инакость,
Как чашу, испивать -
За что?.. В усталом сердце
Затеплится любовь,
Лишь только страстотерпцу
Жизнь улыбнется вновь.
Простил я, дни итожа,
Всех на моем пути.
Дай мне надежду, Боже,
И веру. И - прости!
Перевод – М. Яснова
***
Когда бы наша жизнь могла еше свершиться-
О девочка моя, спокойный ангел мой,-
Как мне хотелось бы всей радостью земной
И всем отчаяньем с тобою поделиться!
Друг друга знали б мы насквозь,как два провидца,
И сердце каждого с наивной простотой
К другому, как к себе, взывало бы: "постой,
Не дай мне отступить! Не дай мне оступиться!"
Всяк был бы при своем, и жили без затей,
И славной парою прослыли бы, ей-ей,
И ссорились бы мы по пустякам едва ли -
К чему обиды и упреки нам копить?
Ведь так бы мы с тобой друг друга понимали,
Что нисхожденье все могло бы искупить.
Другая
Ты - каждой женщины частица,
Их суть, их пламенный двойник.
А я - любовь, что каждый миг
В тебе стремится воплотиться.
Мне стали Стиксом и Линьоном
То едкий смех, то нежный взгляд.
То грудь, то грудка- все подряд
Над сердцем властвуют влюбленным.
То рыжина, то смоль- то прядь,
То завиток волос: весь вид их,
Там - гладких, здесь - густых, завитых,
Готов, как явства, я вкушать.
И пью с твоих припухлых губок,
А может, тонких - о Уста!-
Хмель, прочим зельям не чета:
Мой дьявольский, мой райский кубок!
Всех женщин на сердце тая,
В себе любить их заставляя,
Всегда одна, всегда иная,
Ты вся - любовь, чье имя: Я!
***
О мертвецы моих невзгод,
Мне ваша сень, как храм, даёт
Приют молиться по утрате -
Мы все пред Господом быльё,
И вот уже дитя моё
Взыскует божьей благодати;
О мертвецы души моей,
Томленье горестных теней,
Отец и мать в могильной глине,
Ты, что была сестры нежней,
И ты, мой друг, сердечный, чей
Уход оплакиваю ныне,
Вы все, вы лучшие, что есть,
Что было в жизни, - лук зацвесть
Не может прежними цветами:
Коса смертельная остра,
О мертвецы мои, пора,
Пора и мне вослед за вами.
И снова прахом станет плоть,
Поскольку взял назад Господь
Хлеб, что питал меня дотоле,
Что я вослед за вами смог,
Смирясь, войти в его чертог
Вдали от горестной юдоли.
Так дайти руку мне в пути,
Убрав каменья, чтоб идти
Стезёй, что душу успокоит,
И помолитесь наконец
Вы за того - суров Творец! -
Кто и Чистилища не стоит.
***
Поднимайся, песня-птица,
Расскажи далекой ей,
Что в моей душе таится
Свет - и нет его верней,
Нет нежней святого света,
Он развеял мрак забот,
Страх, сомнение - а это
Значит: ясный день грядет!
Боязливая, немая -
Слышишь? - радость ожила,
Как певунья полевая,
Распахнула два крыла.
Улетай же, песня-птица,
Все тревоги успокой,
Пусть скорее возвратится
Та, что встретится с тобой.
Все стихи - перевод М. Яснова