Я хотел бы найти улицу, где нет окон. Причина тому, чтобы из них не смотрели эти чужаки. А самое главное, чтобы у меня пропало возможность смотреть в их окна и видеть, наблюдать и смеяться над ними…
Мне хочется пасть, сравниться с пылью, но не могу. Зачем идти к невозможному? Зачем иметь все, если ты сам не можешь удержать все это в руках. Что делать? Дайте мне план. Как и зачем все это делается.
Мысль рождает мечту. Мечта рождает стремление, но стремление рушит трусливое благоразумие. Податься воле «я хочу» или остаться при мысли «я могу»? Сегодня, сидя под обычным спокойным деревом, я обдумывал неспокойные, взъерошенные предположения, заводящий меня в тупик. Ведь на вопросы делающихся их предположений, никогда не найдутся на них ответы, и вот остается страдающая пустота, иногда заполнена жидкостью их кусков бумаги с неразборчивыми фразами.
В этот день я смотрел в небо. До чего, наверное, мы все привыкли к нему. Я помню первое впечатление и осязание при виде неба, дневного и ночного. Небо – прекрасно, голубое…
Поднявшись по дороге на один холм, я встретил зрелого коллегу странника, который растерянно, то ли пугливо смотрел на то самое небо. Я, ведомый любопытством, спросил его, почему он в таком бездыханном смятенье. На что он мне рассказал историю. Мол, жил он в своей стране, которая по делу не существует, но жители этой страны об этом и не знали или не хотели знать. Жили они обычной жизнью, но было одна отличающая вещь от нашей обычной жизни. Небо у них было полностью зеленое, а ночь красная с черными звездами. Ему рассказывали, что до его рождения небо было голубое, а ночь темная. И в это он не мог поверить, считая эти все рассказы за сказки…
Ему было так привычно видеть весь этот мир такими красками, что и не представлял возможности существования другой. Его родители, которые жили еще при голубом небе, кое-как со временем привыкли и к этим краскам дня. И уже сами не представляли мир другим, и не могли уже сами поверить, что небо было голубым, как будто это было в далеком и забытом сне. И вот недавно их страна развалилась, и небо, и ночь поменяла цвета… И теперь он, странник.