В защиту « хрущеб»
Может быть, мне в жизни не повезло. Не удалось поработать ни инспектором, ни контролером, ни журналистом, ни на какой либо другой должности, где я мог бы только наблюдать со стороны и критиковать действия других людей.
Всю жизнь, работал на опасном и ответственном производстве, где приходилось все делать самому, принимать решение, исполнять задуманное и нести ответственность за каждый свой шаг, за каждое свое действие. В понятие ответственность я вкладываю не должность, она-то не была высокой, а необходимость выполнения работ в условиях, когда ошибка могла привести к самым тяжелым последствиям. Такое положение заставило меня понять, что любое решение, принимаемое человеком в быту, и, особенно, руководителем на производстве, это всегда выбор из нескольких зол наименьшего. Иногда говорят более резко - это выбор между плохим и очень плохим. То есть любое решение, принятое в конкретных условиях, может быть подвергнуто критике, поскольку оно тоже зло, но кажущееся, принявшем это решение, на данном этапе наименьшим. А поскольку природа предельно усложнила наши возможности предвидения будущего, высока вероятность ошибки, и то, что казалось наименьшим злом в то время, вдруг оборачивается наибольшим, во вновь сложившейся ситуации.
В острые периоды, когда необходимо было срочно принимать решения в конкретной обстановке и хотелось с кем то посоветоваться, «советчики» почему то или отсутствовали на месте работ, или находили тысячи отговорок для неучастия в обсуждении. Но зато, как черти из табакерки, возникали, когда наступало время оценки результатов работы, особенно, когда что-то получалось, не так хорошо, как задумывалось. Такое невыгодное жизненное положение заставило меня оценивать действия других людей, ставя себя на их место, в тех же ситуациях и в те же времена, и только после этого выносить оценку этим действиям.
Соответственно при оценке деятельности Хрущева Н.С. по решению жилищной проблемы, я не могу присоединиться к дружному хору хулителей построенного по его инициативе жилья, обзываемого презрительно «хрущёбами». Я жил в те времена и хорошо помню обстановку, в которой жило население. В годы войны жилье не строилось, наоборот, значительная часть жилья была разрушена. Очень большая часть населения, жила в общежитиях, без надежды на получение, хотя бы какой-то собственной каморки. Люди, проживающие в этих общежитиях, женились, рожали детей и продолжали там жить. Комната в коммунальной квартире была пределом мечтаний. Тем не менее, даже в тех условиях семьи росли, хотя перспективы получения собственного угла были ничтожны.
Приведу анекдот тех времен. «Вопрос: четыре желания современного мужчины? Первое желание, чтобы уснули дети. Второе желание, чтобы уснула теща. Третье желание, чтобы не уснула жена. Четвертое желание, чтобы не пропало желание». Вот так - в одной комнате жило несколько поколений. В городской очереди на жильё ставили семьи, в которых на каждого человека было менее трех квадратных метров. Но даже при этой норме постановки на очередь, при существующих тогда темпах строительства, ожидание могло продлиться многие десятилетия.
Все правительственные послевоенные постановления по строительной отрасли страны принятые до 1954 года, были направлены исключительно на сооружение помпезных красивых по архитектуре зданий. Примером такого строительства были московские высотки, со шпилями и статуями, которые должны были прославлять нашу эпоху. Их примеру следовали областные и районные центры, возводя шикарные здания обкомов и райкомов.
Но даже обычное строительство скромных зданий, выполняемое традиционными методами, при любой его интенсификации не могло удовлетворить самые минимальные потребности населения. Если кому-то удавалось получить жилье, то это были комнаты в коммунальных квартирах, и это было счастье. Об отдельных квартирах никто и не мечтал. В конце сороковых и в пятидесятых годах, я, как студент, участвовал в выборных компаниях в роли агитатора на избирательных участках Ленинграда. Приходилось обегать сотни квартир. Ни одной отдельной среди них не было. Казалось, что эта проблема никогда не будет решена или затянется на бесконечное время.
Хрущев Н.С. направил усилия специалистов на решение этой задачи. Народ уже не мог долго ждать. Нужно было строить и много, и быстро, а учитывая послевоенную бедность страны, еще и дешево. Это можно было осуществить только путем нестандартных решений: во первых, резкого снижения себестоимости строительства, во вторых быстрого развитии строительной отрасли, с переводом ее на промышленную, или заводскую основу. Конечно же, решение этой задачи было не по плечу лично Хрущеву.
Наверняка, этому предшествовало бесчисленное количество технических и организационных совещаний, работе соответствующих комиссий, с участием и строителей, и экономистов, и архитекторов самого высшего ранга, которые были не глупее сегодняшних специалистов. Отметим, что это уже было время, когда свои мнения и протесты можно было высказывать открыто. В результате этих обсуждений и были приняты соответствующие строительные решения. В их основу была положена цель: предоставление населению дешевого жилья, более комфортабельного, чем коммунальные квартиры. И об этой основополагающей цели люди сегодня забыли, а она в те годы была определяющей.
Одним из путей удешевления квартир, было установление нормы высоты потолка - два с половиной метра, совмещения санузлов, разработка типовых конструкций, поддающихся серийному, промышленному изготовлению. Эти изменения соответствовали международным стандартам, всех цивилизованных, странах мира, но принятые населением нашей страны в штыки.
Однажды, я гостил у родственника, уехавшего из СССР в Канаду, и поселившегося в столице штата Манитоба городе Виннипеге, где мы оба оказались участниками приведенного ниже разговора. Сидим в его шикарной трехкомнатной квартире. Разговор зашел о политике. Естественно подошла очередь ругать Хрущева. Хозяин дома, перечисляя его упущения, стал говорить - «вы представляете, он соединил ванну с уборной и уже начал соединять пол с потолком». Я задаю ему вопрос – какая высота потолка в твоей квартире, и раздельны ли туалет и ванна в ней? Он опешил, но вынужден был ответить, что высота потолка два с половиной метра и туалет в его, восхваляемой и действительно прекрасной квартире, совмещенный. Но в Канаде он считает это нормальным, а в СССР издевательством над народом.
Конечно, коммуналки не расселены и до сегодняшнего дня, но это сейчас рассматривается как ужасный показатель нищеты нашей жизни. А в те времена, коммуналка была пределом мечты. Улавливаете разницу? Так вот, за несколько лет осуществления хрущевской домостроительной политики большАя часть населения переехала в отдельные квартиры. А, самое главное, отдельная квартира стала реальностью.
Мы с женой жили в центре города в двадцатичетырехметровой комнате, в квартире с семью съемщиками, где по утрам образовывалась очередь в туалет. И вдруг нам подвернулся случай поменять эту комнату на однокомнатную кооперативную квартиру в типичной пятиэтажной «хрущёбе» (тогда этого слова еще не было) с комнатой шестнадцать метров, кухней пять метров на окраине города. Правда, санузлы были раздельные. Наше окружение еще не успевшее вкусить прелесть отдельной квартиры над нами смеялись – потеряли площадь, уехали на окраину, будут выплачивать кооператив, да еще доплатили порядочную, по тем временам, сумму, ну, не глупцы ли? Но уже через год, узнав о нашем обмене, с удивлением подымали брови, спрашивая, и как это вам удалось? А мы наслаждались своей отдельностью. Исчезло понятие «места общего пользования», все твое - и коридорчик, и ванная, и туалет. В каждом уголке, на каждой стенке можно было что угодно сделать, и это никому не мешало. О низкий потолок головой не стукались. Наслаждались отдельностью нашей жизни.
Много лет, прожили в этом доме, и видели нежелание соседей знакомиться друг с другом. Я это объяснял тем, что люди вырвавшись из коммуналок, не хотели никакого общения с соседями, оно им осточертело. Пошли годы, изменилось мнение и о совмещенном туалете, который в те времена презрительно назвали «Гаваной». Дело в том, что все мы вышли или из деревень и поселков, или из коммуналок и относились к отхожему месту с презрением, и оно нам отвечало тем же. Оно всегда было грязным и вонючим. И носило неофициальное презрительное название «сральня». И нам психологически было трудно принять совмещение идеала чистоты - ванной комнаты, с предельно грязным понятием - уборная.
Понадобилось много лет, чтобы возросла наша культура, и мы стали пользоваться туалетной бумагой вместо газет, освежителями воздуха, различными приспособлениями и моющими средствами позволяющими держать унитаз в стерильном состоянии. И теперь мы имеем просторную туалетную комнату, где, помимо ванной и унитаза, находятся и умывальник, и стиральная машина, и корзина для белья и другие хозяйственные предметы. В более продвинутых квартирах выброшена ванна и вместо нее установлена душевая кабина, что сделало туалетное помещение более просторным и комфортным.
Сегодня мы считаем проживание в отдельной квартире нормой жизни. Теперь мы возмущаемся изношенностью этих домов хрущевского периода и отсутствием архитектурных ансамблей. И, наверное, это правильно, люди всегда должны стремиться к совершенству. Поэтому, когда над «хрущёбами» изгаляются эстрадники или желтая пресса мы можем смеяться вместе с ними. Но когда к ним присоединяются люди, претендующие на звание аналитиков - мыслителей, становится немножко стыдно за них. Хрущев, как и любой другой руководитель, допустил много ошибок, за которые его можно и нужно ругать, но его жилищная политика, по моему мнению, к ним не относится.
P.S. Нужно заметить, что не смотря на обильную критику «хрущёб» не слышно, чтобы сегодня хоть одна квартира пустовала из – за отсутствия желающих жить в ней. И насколько я знаю, на рынке квартир стоит она не дешево.