НАТАЛЬЯ МАЛАФАЙ - http://www.proza.ru/avtor/malafay - ВТОРОЕ МЕСТО В
ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "О РАЗВОДЕ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Я сижу на стуле в небольшой уютной кухне своей соседки из квартиры напротив. Эта симпатичная молодая женщина показывает мне датированное 13-м июлем письмо, в котором сухим текстом, на двух листах, излагаются причины отказа в операции. На одном листе отказ из Москвы, на другом – из Новосибирска.
…..Практически одновременно с этой семейной парой мы купили квартиры на одной площадке, одновременно делали ремонт, но появлялся всегда только муж, жену я увидела, когда уже все было готово. Но мало ли, этажом ниже тоже только мужик бегал, когда там шел очередной ремонт, может это нормально и жены полностью доверяют второй половине в этом деле и не лезут в каждую дырку, как я.
Сначала мы просто с соседями здоровались, улыбались друг другу, потом наш сын со свойственной детям непосредственностью, стал ходить к ним в гости с котиком поиграть, поговорить, потом затащил меня, и мы стали потихоньку узнавать жизненные подробности соседей.
Когда я увидела руку Леры, смутные подозрения закрались в душу. Но нет, не может быть, да ну! Однако, все чаще видя забинтованную руку, я понимала, что мои опасения, скорее всего, подтвердятся. Однажды, я ее прямо спросила: «Лера, ты на диализе?» Она испуганно вскинула голову: «Ты знаешь? Откуда?»
Я знаю. Когда-то столкнулась. Гемодиализ – это очищение крови. Через день. По несколько часов. И есть только один способ возврата к нормальной человеческой жизни – трансплантация почки. Именно отказы в трансплантации и показывала мне Лера. Нет, жалостью тут и не пахнет: любящие родственники, замечательный муж, работа, они все борются за Леру, ищут возможность операции, выбивают квоту. И они обязательно ее добьются…обязательно…
Я принесла Лере тертую землянику: «Попробуй, она вкусная, пахучая…» Я улыбаюсь, что-то болтаю, а на самом деле я валяюсь на полу и вою, просто вою от всего этого: «Аааа, ну как же так! Почему так! За что ей такое!» Я совершенно по-детски дрыгаю ногами и руками, мечусь от безысходности, от невозможности чем-то помочь: «Почему, почему, почему?!!!!» Мгновенно отступают все свои собственные неприятности: «Проблемы в бизнесе? А у кого их сейчас нет? Черная полоса? А кто тебе сказал, что будет всегда белая? Вот и черная уже сереть начинает. Все пройдет, переменится…»
Лера берет письмо и, перечитывая его в сотый раз, говорит: «Ты знаешь, если не делать пересадку, на диализе можно существовать лет двадцать. Ведь вероятности-то нет, что почка приживется..»
Лера смотрит на меня, словно ища поддержки и спрашивая совета. А я просто впадаю в ступор – вот это выбор!
Двадцать лет жить через день, быть привязанной к больнице. Через день тяжело подниматься на проклятый пятый этаж («валяющаяся на полу» просто взвыла в голос…)
Или рискнуть, добиться квоты, пережить операцию, год реабилитации – и… свобода!
Долго, но мучительно, или… коротко, но ярко?
Лера примет решение, каким бы непростым оно не было.
А мне пора домой. Я поднимаю «валяющуюся на полу»: «Пойдем, распустила тут сопли...Нужно быть сильной, как ТА, от КОТОРОЙ мы сейчас уходим…..»
Прошел год.........
«Жизнь дает нам столько испытаний, сколько мы можем выдержать».
Хорошо сказано. Выживали узники концлагерей. Живут нищие экваториальные страны. Существуют бомжи. (Недолго и зачем?)
Глупые сравнения. Просто так…. Для самоуспокоения…. Просто так: вроде - есть жизнь и хуже.
Лера получила квоту на операцию по пересадке почки. До этого она семь лет жила с помощью процедуры гемодиализа – очистки крови через день, по 5-6 часов.
Мы долго стыковали поезда и самолеты, долго считали, за сколько же она сможет добраться до жизненно необходимого оборудования. Последнюю неделю она постоянно плакала и пыталась разобраться: стоит ехать или нет. Но понимала: обратного пути уже нет.
Уехала.
Первые дни от нее шли слезные письма: здесь все чужое, все ужасное. Затем они прекратились: привыкла, познакомилась, обжилась. Периодически звонила: жду почку. Закончилась зима, пролетела весна. Лето растопило все мысли и поступки.
Получаю СМС: «А у меня теперь почечка есть!»
Звоню: «Ну как?»
«Больно!»
«Терпи. Теперь осталось только немного подождать, и ты будешь такая как все. Терпи»
На самом деле, оказалось, что те страдания были лишь физическими и временными. Гораздо глубже легли после возвращения душевные раны.
В больнице все было просто и понятно. О ней заботились бесконечно. Врачи, медсестры, новые друзья, собратья по несчастью. Все было просто и понятно….
Родной город встретил проливными дождями и холодным равнодушием когда-то знакомых и близких людей
В больничном отделении, где провела несколько лет, наткнулась на колкие, завистливые взгляды.
«Что, ты теперь свободна?»
«А вы? Идите, добивайтесь. И тоже будете…» Никто не рад. Их можно понять. Их можно…
А вот тут я не знаю, где ставить запятую - ПОНЯТЬ нельзя ОСУДИТЬ: человек, с которым Лера прожила несколько лет, с которым строила планы, ради которого…
Он отказался от нее.
«Я думал ты не вернешься, не выживешь…»
«Тебе пересадили почку, но голову же не поменяли…»
Можно ли его понять? Нужно ли осуждать?
Впереди Леру ждали: одинокая постпересадочная реабилитация, поиск жилья, работы и поиск себя в этом другом мире, совсем непохожем на прежний.
«Жизнь дает нам столько испытаний, сколько мы можем выдержать».