АНАСТАСИЯ СЫПКО - http://www.proza.ru/avtor/anastasiasypko - ТРЕТЬЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "О РАЗВОДЕ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Родной, теплый, близкий – мой.
Сидим, ждем.
Трепет нервно заявление в руке. Осторожно поглаживаю по плечу:
-Успокойся, пожалуйста.
Долго мы до сюда шли… Около года… Или все восемь лет именно к этому мы и шли?
Смотрю на свои руки. Именно этими. Конечно, не руки во всем виноваты а та, что ими управляет, но крылатые выражения…
Не выдержала два года назад.
- Я, наверное, не смогу… если так и дальше, то я сдамся.
Ревели. Вдвоем ревели. Бил себя в грудь «Я изменюсь!». Вместе смотрели на сына – ради него можно и в огонь, ради него мы все уладим.
Ждала.
Кофе, поправить галстук, грязная тарелка – ушел. Теплые колготки, варежки на веревке, воспитательница… - Можно подумать о себе. Крашусь в вагоне метро – уже давно получается вполне прилично. Нет, бывают промахи, но с кем не бывает. Коллеги, работа, чай, бумаги, сообщение от старого друга и пара мыслей о том, что все могло сложиться не так. В садик и домой. Смысл моей жизни держит меня крепко за указательный палец. На ручки уже давно не просится – очень любит все сам. Дверь, ключи и то же самое.
И завтра
И послезавтра.
- Ты обещал…
- Я не могу…
- Ты не пытался даже! Все, что нужно, это подняться с дивана, Дима!
- Хватит! Цени и люби меня таким, какой я есть!
- Прости…
- Я же люблю тебя…
- Я тебя – нет.
Я плохая. Я позволила похоронить его мечты под диваном и за телевизором. Я не права была и не должна ничего требовать. Он имеет право оставаться тем, кем он является. Плачу. Знаю, есть в нем чего-то большее, но достать это так и не смогла.
- Дима.
Сонный.
- Чего?
Прижимаюсь к спине. Жадно, что есть силы, стискиваю в руках. Его запах, его плечи, руки, волосы, смешная родинка, которую он так и не видел, его кожа, тепло… То, что между нами.
- Что с тобой, любимая?
Повернулся, обнимает, целует. Смотрит в глаза. Красивый. Горбатый нос, глаза круглые и одолженные на жизнь губы Пенелопы. Не брился опять три дня – шершавый. Под левой бровью небольшая отметинка – боевая. Честь дамы, между прочим. Дама закатила скандалище за такие меры отстаивания, но потом много целовала и не выгнала под дождь – сделал вывод, что сделал все правильно. Скулы бродят. Понимает, что это все не к добру. Уткнулась в плечо. Самое родное, самое близкое. Единственное. Сколько туда слез, сколько туда радости, сколько в нем жизни. Сердце бьется как бешенное. Осторожно спускаюсь ладонью к нему. Ударов 150 в минуту, не меньше.
Соленая.
- Прости.
- За что, Дим?
- За то, что я…
- Это ты меня прости. Я должна была смириться.
- Я люблю тебя.
- Я тебя – нет…
Долго искал отмазки, впадал в литоргический сон, лишался рассудка.
Однажды градусник нагретый сунул подмышку сонному сыну. Поддавалась. Плакала. Слышал.
- Я через суд пойду, наверное. Там не зависимо от присутствия…
- Ты уверена?
Плачу.
- Если бы я была не уверена… Если бы я могла усомниться, если бы я могла понадеяться…
Обнимал, сочувствовал.
Подали заявление – отпраздновали. Ребенок у бабушки, родители с бокалами пьют за намечающуюся свободу, за годы, проведенные вместе… с горя. Двое брошенных в маленькой бросаемой квартире. В маленькой, уходящей в историю семье.
Конечно, не одобрили сразу заявления. Отправили подумать и осмыслить.
Довольно странное положение: супруги, но уже поставили государство в известность, что семейных отношений больше нет.