У меня был знакомый фотограф. Он странно относился к своей профессии. Вернее, к плодам своего труда. Он их считал своими детьми. Вот так – ни более, ни менее. И в то время, когда у всех других фотографов был громадный отсев – с плёнки, а потом, когда пришла цифра, из серии в сотню – другую снимков в дело шёл один – два кадра – он не выбрасывал в корзину ничего.
- Что ты делаешь, - говорили ему коллеги, - у тебя скоро не хватит места в квартире, чтобы хранить отпечатки!
- Но что я могу поделать, отвечал он им, - ведь они живые! Вернее, это и есть жизнь – пусть длится она одну сто двадцать пятую секунды, да хотя бы и одну тысячную, но посмотрите, какая она лаконичная – ничего лишнего!
И впрямь, на его снимках жизнь была в сгустках. И всегда оказывалось, что те кадры, из которых обычно выбирают лучшие, он не делал вовсе. У него всегда получались только окончательные варианты.