Dulce Et Decorum Est
(Сладка и приятна...)
Уилфред Оуэн
Тяжелый вещмешок нас пригибал к земле.
Как у старух, у нас дрожали ноги.
Покинув поле боя (мысли все о сне),
Мы в тыл брели, кляня грязь по дороге.
Мы спали на ходу, теряли сапоги.
Все ноги – в кровь! Брели мы босы, слепы,
Устав смертельно - даже не слышны
Уставших пушек выстрелы и взрывы.
«Газ! ГАЗ!!! Быстрей!» Дрожит рука,
Едва успел надеть противогаз я.
Но кто-то не успел (жаль паренька!)
Он в грязь упал, в агонии забился.
Сквозь стекла мутные смотрел я на него,
В зеленой жуткой жиже он тонул.
(С тех пор во сне я вижу вновь и вновь,
Как медленно в грязи той он тонул.)
И если в страшном сне увидеть сможешь ты ,
Как труп его в телегу ты грузил;
Оскал его ужасней, чем у сатаны,
И глаз пустых навеки взгляд застыл;
Увидишь, как из легких льется кровь,
На каждой кочке труп его хрипит;
Почувствуешь весь ужас ты и боль,
И горечи смертельной ты вкусишь;
Тогда ты не решишься слепо повторить
Юнцам с тщеславием пустым во взоре
Ложь древнюю: «Dulce et Decorum est
Pro patria mori»*.
*«Сладка и прекрасна за родину смерть» (Гораций, «Оды», III, 2, 13).
(Читается: "дулче эт декорум эст/ про патриа мори")
http://www.youtube.com/watch?v=qB4cdRgIcB8
О стихотворении
https://ru.wikipedia.org/wiki/Dulce_Et_Decorum_Est
Иллюстрация - "После газовой атаки, 1918" Джон Сингер Сарджент
Dulce Et Decorum Est
Wilfred Owen
Bent double, like old beggars under sacks,
Knock-kneed, coughing like hags, we cursed through sludge,
Till on the haunting flares we turned our backs
And towards our distant rest began to trudge.
Men marched asleep. Many had lost their boots
But limped on, blood-shod. All went lame; all blind;
Drunk with fatigue; deaf even to the hoots
Of tired, outstripped Five-Nines that dropped behind.
Gas! GAS! Quick, boys! – An ecstasy of fumbling,
Fitting the clumsy helmets just in time;
But someone still was yelling out and stumbling,
And flound'ring like a man in fire or lime . . .
Dim, through the misty panes and thick green light,
As under a green sea, I saw him drowning.
In all my dreams, before my helpless sight,
He plunges at me, guttering, choking, drowning.
If in some smothering dreams you too could pace
Behind the wagon that we flung him in,
And watch the white eyes writhing in his face,
His hanging face, like a devil's sick of sin;
If you could hear, at every jolt, the blood
Come gargling from the froth-corrupted lungs,
Obscene as cancer, bitter as the cud
Of vile, incurable sores on innocent tongues,
My friend, you would not tell with such high zest
To children ardent for some desperate glory,
The old Lie; Dulce et Decorum est
Pro patria mori.