Когда она была маленькой, по телелевизору, радио и просто взрослые вокруг часто говорили о войне на Ближнем Востоке. Несколько раз она видела испугавшие ее кадры - дым, разруха, люди с оружием. Это все было там, на экране, но все же она стала прятаться, когда по вечерам взрослые смотрели новости. Ей не хотелось снова сталкиваться с переживанием того, что она не могла выразить.
Она пряталась, а увлеченные взрослые ее и не искали. Лишь ото дня ко дню она стала прислушиваться к их разговорам все сильнее. Она не знала, что искала в них. Наверное, успокоения. Уверения, что все будет хорошо. Но часто слышала их тревогу. И тревожилась сама. По ночам иногда приходили ей в снах увиденные мельком кадры чужой войны, о которых с ней никто не поговорил.
Она просыпалась ночами и смотрела в тусклую рамку окна напротив - не спалось. А днем вроде бы ничего внешне не поменялось, но будто чуть другой отзвук появился в смехе людей, чуть другой привкус в играх с друзьями. К уже знакомому и привычному в тот период вопросу "Мама, а ты не умрешь?" добавился еще один - "А Ближний Восток - это близко?"
Это потом, когда она вырастет, в ее жизни случится настоящая война, не с экрана. Она заденет ее лишь чуть, но отберет ее дом и устроенную жизнь, друзей и все, что окружало. Она станет беженкой, хоть и гордо будет называть это переездом. Переездом из-под пуль, подальше от угрозы жизни.
Но в те дни она уже будет взрослой и сможет видеть шире, понимать больше, находить другие выходы. А тогда, в детстве, репортажи с Ближнего Востока казались ей происходящими совсем рядом, так близко, что ее не сможет защитить дверь ее собственного дома.
И в ее, еще тогда не свершившемся будущем она, покидая дом, будет снова и снова ловить себя на звучащем в голове своем детском вопросе - "Мама, а Ближний Восток - это близко?"